Остров надежды - Сара Ларк Страница 54

Дуг растягивал путешествие на юг как можно дольше, несмотря на то, что его отец осуществил свою угрозу и прекратил содержать сына. Таким образом, Дугу пришлось собирать урожай винограда во Франции, долбить мрамор в Италии и работать до упаду на мельнице для отжима оливкового масла в Испании. Некоторые денди из числа его соседей на Ямайке или кто-то из друзей в Оксфорде посчитали бы это ниже своего достоинства, однако Дуг радовался тому, как наливались мускулы под его кожей. Он с самого рождения был более склонен к физическому труду, чем к умственному, а в университете больше проявил себя, как умелый фехтовальщик и гребец, нежели как усердный студент.

Итак, Дуг Фортнэм покинул университет, так и не закончив обучение праву. Через много месяцев пребывания на юге он не смог больше переносить английские ландшафты, постоянный дождь и холод. Дуглас уже четырнадцать лет не был на Ямайке. Его терпение кончилось, он уже давно знал о морском и торговом праве различных наций намного больше, чем требовалось для продажи сахарного тростника Фортнэма. Довольно, Дуг хотел домой!

Он специально не поставил своего отца в известность о том, что хочет оставить Оксфорд. Элиас Фортнэм был таким человеком, который мог бы сразу же сесть на корабль и отправиться в Англию, дабы призвать сына к дисциплине, да и его молодая супруга, возможно, давно хотела домой. В любом случае Дуг собирался внезапно нанести визит отцу и новоявленной мачехе и даже не помышлял о том, чтобы просить папочку дать ему денег. Вместо этого он поехал в Ливерпуль и нанялся матросом на трехмачтовый парусник. Почти три месяца он боролся с насекомыми-паразитами в своей тесной койке, скучал, драя палубу, и наслаждался захватывающими дух моментами лазанья по такелажу. У Дуга отсутствовало головокружение, он не боялся высоты и любил испытания на мужество — постоянно вызывался, когда надо было взбираться на мачты, чтобы спустить паруса. Вахта наверху, на месте впередсмотрящего, была для него намного желаннее, чем душная ночь в трюме корабля.

К тому времени, как в день Рождества тысяча семьсот тридцать второго года шхуна, наконец, добралась до Ямайки, ему настолько понравился вкус жизни на море, что он задумался о том, чтобы сразу же наняться на следующий корабль. Но затем бросил взгляд на очертания своей родины и сразу же забыл эту идею. Белые пляжи в лучах восходящего солнца, джунгли, горы... Сюда, именно сюда он стремился, и теперь снова изгнать его с острова можно было только силой!

Путешествие Дуга закончилось в Кингстоне, и он безумно обрадовался оживленному портовому городу, который за годы его отсутствия значительно вырос. Однако к виду чернокожих — а их за последнее десятилетие прибавилось тут на несколько тысяч — ему снова надо было привыкнуть. Его сердце учащенно забилось, когда он вспомнил об Аквази и маленькой Маану. Последнюю он, возможно, и увидит, а что касается первого, то Дуг был в этом далеко не уверен. Его отец тогда кричал ему, что накажет Аквази. Совершенно очевидно, что он продал мальчика. При воспоминании об этой сцене Дуга охватило очень знакомое ему чувство вины. Он попытался подавить его в себе. Все это было четырнадцать лет назад. Все закончилось.

Дуг побрел вдоль портовых зданий. Может, ему повезет, и какой-нибудь корабль будет выгружать лошадей на продажу. Однако ему попадались только корабли, привозившие рабов. «Для обслуживания носилок, — с горечью подумал он. — Тут можно моментально найти шесть носильщиков, а вот лошадей, как и раньше, не хватает во всем регионе».

В конце концов, он целенаправленно расспросил, кто тут торгует лошадьми, а затем ужасно дорого купил небольшого гнедого жеребца, которого привезли сюда всего несколько дней назад. Жеребец был доставлен из Испании, и Дуг предпочел не спрашивать, как торговец или моряк раздобыл его. До сих пор английские и испанские корабли устраивали между собой морские сражения, хотя официально войны как раз не было и даже пиратство было якобы практически подавлено. Торговец вытребовал у парня за лошадь почти все деньги, которые тот заработал, и с большой неохотой добавил туда седло и уздечку, когда Дуглас очень пылко заверил его, что его наличность исчерпалась. Дуг расстался с деньгами с большими сомнениями, но затем сказал себе, что отец все же не выгонит его из дому. В хорошем настроении он оседлал коня, окрестил его, — гордясь знанием целых трех слов на испанском, — именем Амиго и поехал верхом в направлении Спаниш-Тауна.

Жеребец бодро вышагивал по дороге, а Дуглас радовался утреннему солнцу на море и тенистой дороге между плантациями табака и сахарного тростника. При этом ему бросилось в глаза, что последние были пустынными. Обычно здесь невозможно было пройти или проехать, не встретив как минимум одного отряда рабов. Но затем он вспомнил о Рождестве. Конечно, сегодня был самый главный христианский праздник, единственный день, когда хозяева плантаций, по традиции, не заставляли рабов трудиться. Дуг воспринял это как хорошую примету. Во-первых, он быстрее продвигался вперед, поскольку дорогу не загораживали повозки, запряженные мулами или ослами, и на каждом шагу не торчали надзиратели, сидя на лошадях в полном осознании своей важности и перекрывая ему путь. Кроме того, праздничный день, может быть, несколько смягчит реакцию его отца, от которого, учитывая его крутой нрав, можно было ожидать чего угодно.

И действительно, Амиго бодрой рысью преодолевал милю за милей. До обеденного времени было еще далеко, когда Дуг пересек границу между земельными владениями Холлистеров и Форт-нэмов и в нерешительности остановил коня. Если он сейчас поскачет прямо к ферме, то проведет остаток этого многообещающего солнечного дня в доме. И ему придется держать отчет перед своим отцом, чего он все-таки немного побаивался, и, кроме того, — знакомиться со своей странной мачехой. С женщиной, которая была моложе, чем он. Дуг не мог себе представить ни единой причины, которая заставила Нору Рид выйти замуж за его отца. Вероятно, это была сделка между Элиасом Фортнэмом и ее папашей — девочка была, должно быть, послушной и скучной, если поддалась на это. И, скорее всего, она будет использовать любую возможность, чтобы пожаловаться на климат своей новой родины, на недостаток общества, отсутствие искусства и культуры... Большинство жен плантаторов были хронически скучающими и несчастными дамами. Дуг еще успеет наслушаться их.

А вот и ответвление дороги, ведущее на побережье! Если он поскачет по этой узкой тропинке, которая разделяет владения Холлистеров и Фортнэмов, то попадет в джунгли, а оттуда, собственно, легко сможет найти бухту, принадлежащую Каскарилла Гардене. Дуг всеми фибрами своей души тосковал по этому побережью. Оно часто снилось ему ночами, и он снова и снова вспоминал о тех часах, которые провел там с Аквази, — их игры, бег наперегонки, смех, борьбу на платиновом песке. Море всегда было теплым, и солнце сияло всегда... Дуг улыбнулся и решительно повернул к побережью. Своего отца он еще успеет увидеть. Сначала надо вернуться домой, на свой родной берег.

Он доскакал до восточного конца бухты и не поверил своему счастью. У него было такое ощущение, будто он лишь накануне покинул это место. Нет, в Европе не было ничего, абсолютно ничего сравнимого с этим! Нигде не было такого белого песка, таких ярко-зеленых джунглей, такого синего моря! У Дуга появилось нестерпимое желание дать волю своей радости. Он пустил Амиго в галоп, и маленький жеребец, кажется, понял его восторг. Большими прыжками он помчался по песку, но затем вдруг насторожил уши и остановился так резко, что Дуг чуть не вылетел из седла. Он проследил, куда смотрит его конь, и увидел другого коня, привязанного к мангровому дереву в зарослях почти на середине берега бухты. Дуг, вероятно, не заметил бы его, поскольку крепкие ветки и листва дерева закрывали чужую лошадь, однако жеребец, конечно, почуял ее и сейчас устремился к ней, игриво вскинув голову. Все ясно — это была кобыла. Причем чрезвычайно красивая! Дуг с удивлением отметил длину ног животного, да и по силуэту его без сомнения можно было сказать, что это породистая скаковая лошадь.