Загадочная незнакомка - Эмма Крейг Страница 54

Она улыбнулась. Эта улыбка была слишком саркастической для женщины ее лет и красоты.

– Да. Мне было шестнадцать, когда человек по имени Джон Хорн познакомился с моей гастролирующей семьей. Самому Джону было под тридцать. – Она презрительно усмехнулась. – Он уверял, что любит меня.

Проклятие! Иногда Габриэль ненавидел своих собратьев-мужчин. Хищные негодяи!

– И ты ему поверила. – Он испустил тяжкий вздох.

– Да. Непроходимая дура!

– Постой, Софи. Не упрекай себя во всех смертных грехах. Ты была еще ребенком, а он – взрослым человеком. Ты пала жертвой охотника за наивными молоденькими девушками.

Габриэль прервался, наткнувшись на внимательный взгляд огромных зеленовато-карих глаз Софи.

– Ну? – спросил он. – Ведь ты не винишь себя за то, что поддалась на красивые слова этого подонка?

Она помолчала.

– Нет, не виню.

– Если бы я встретился с Джоном Хорном, я прострелил бы ему кое-что за то, что он с тобой сделал.

Она улыбнулась:

– Габриэль Кэйн, мне еще никто и никогда не говорил таких приятных слов.

Он засмеялся:

– Он был просто слизняк, Софи. Впрочем, мне кажется, что ты была не самой счастливой шестнадцатилетней девушкой на свете, хотя и аппетитной, как спелый персик. Я могу представить тебя – юную, красивую и одинокую. Я по себе знаю, как трудно бывает ребенку, если его родители все время в пути. Тебе нужен был любящий человек, который увел бы тебя от этой жизни.

Она удивленно взглянула на него:

– Да, именно так я себя и чувствовала.

– Я знаю. В детстве у меня были такие же ощущения. Но потом я вырос и ушел в самостоятельную жизнь. К сожалению, у вас, женщин, нет такой возможности.

– Это верно. – Софи завозилась с простыней, которой были укрыты их ноги. – Тогда я не знала, что моя мама была отвергнута ее семьей, когда она вышла замуж за отца. У нее были богатые родители – кажется, они сколотили себе состояние на пиломатериалах или чем-то подобном. Они не признали моего отца и, так как не одобряли его занятие, отказались от мамы после того, как она вопреки их воле вышла за него замуж.

– Не понимаю таких людей.

– Я тоже.

– Можно подумать, у них слишком много дочерей, раз они позволяют себе ими бросаться.

Софи хихикнула.

– Мои родители жили бедно. На мой взгляд, они никогда не были счастливы. Трудно сказать почему. Мама пожертвовала всем ради отца, но мне кажется, он не оправдал ее надежды. – Она глубоко вздохнула.

– Наверное, в твоем доме было не слишком уютно.

– Ты прав. – Она взглянула на него с кривой усмешкой, и сердце Габриэля наполнилось жалостью. – Если можно назвать домом наши временные квартиры. Мы путешествовали в фургоне, запряженном большой костлявой клячей по имени Джинджер. Впрочем, иногда мы останавливались у моего дяди Джерома в Канзас-Сити. Я воображала, что это наш собственный дом. Конечно, ему было далеко до особняка Миллхаусов, и все же это было постоянное жилище.

Он кивнул:

– Возможно, это была одна из причин, по которой в твоей жизни появился Хорн.

Она вздохнула:

– Наверное…

Габриэль выждал несколько минут, потом спросил:

– Когда он узнал, что ты носишь его ребенка, он не предложил тебе выйти за него замуж?

– Бог с ним, конечно, нет. Он был страшно напуган. В то время я не могла понять почему. Он сбежал от меня ночью. Не оставил даже записки.

– Негодяй! – Если бы этот сукин сын повстречался ему на пути, он отстрелил бы негодяю причинное место, прежде чем положить конец его никчемному существованию, а потом и все остальное, чтобы продлить его агонию. Габриэль еще никогда не испытывал такой жажды мести. Вот что делает с человеком любовь! – Ты, наверное, сильно страдала?

Софи кивнула:

– Да. Я была… раздавлена. В буквальном смысле. У меня было такое чувство, как будто он вырвал сердце из моей груди и растоптал его сапогами.

– Могу себе представить. – Он долго молчал, сжимая ее в объятиях, словно хотел влить в нее свои силы. – А мисс Джунипер уже тогда была твоей сторонницей?

– Да. – Софи улыбнулась без тени иронии. – Джунипер Мадригал – самый лучший человек на свете, Габриэль. По правде сказать, мне кажется, что она просто святая.

– Я в это верю, – искренне сказал он.

– Она ни разу не укорила меня в том, что случилось. Наоборот, она без конца твердила, как чудесно иметь в семье малыша и как долго она мечтала об этой минуте. Она спасла мне жизнь. Если бы не она… я, наверное, покончила бы с собой.

– И я не удивляюсь. – Он передернулся при мысли о том, что его красавица Софи могла умереть, так и не увидев жизни. – Теперь я буду еще больше ценить мисс Джунипер.

– К тому же она помогла мне рассказать родителям о том, что случилось.

– Наверное, это было нелегко.

– Странно, но это было легче, чем я думала. Узнав о моей беременности, родители стали больше любить друг друга. У них словно открылось второе дыхание.

– Вот как? – Он слегка отодвинулся и уставился на Софи.

– Да. Это было несколько неожиданно. Мое горе сблизило их. Они жалели меня и сочувствовали. Впервые я поняла, как сильно они любят друг друга и через какие муки им пришлось пройти, чтобы быть вместе.

Габриэль на минуту задумался. У него отлегло от сердца.

– Какая удивительная история!

– Ты так считаешь? – засмеялась Софи. Покачав головой, она передернулась, словно пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний. – Это было ужасно.

– Да, я понимаю. Но вместе с тем твои родители заново обрели друг друга, и это здорово.

– Да. А я обрела Джошуа.

Габриэль глубоко вздохнул:

– Ты обрела Джошуа.

– Он был чудесным ребенком и выглядел старше своего возраста. Представь себе огромные голубые глаза, как у Джунипер, и красивые темные брови и ресницы. Он не был сморщенным малышом.

– Должен признаться, я плохо знаком с малышами.

– Еще бы! – хохотнула Софи. – Такой суровый охотник за головами…

– Я не охотник за головами, черт возьми! – Он шутливо шлепнул ее по чудесной попке.

– Ну ладно. Такой суровый ловец преступников…

– Вот так-то лучше!

– Не часто имеет дело с детьми.

– Совершенно верно.

– Поверь мне на слово, Джошуа был красивым мальчиком. Большие глаза, блестящие каштановые волосы… Он никогда не доставлял мне хлопот.