Дочь игрока - Рут Оуэн Страница 54

– По крайней мере у Изабеллы хватило порядочности покинуть Рейвенсхолд, когда она завела любовника.

Вызов погас в глазах Пруденс. Она встала перед ним, загородив ему выход из конюшни.

– Это совсем не то, совсем. Ты должен мне верить.

Он ей верил. Все время, пока был прикован к постели; он верил, что она ему верна. В ее глазах он видел отражение того человека, каким хотел быть, каким он мог стать. Но ее любовь оказалась ложью, как и доброта, порядочность – как все остальное. Пока он лежал, стянутый бинтами по рукам и ногам, она тайно отдавалась любовнику. Горечь от ее предательства поднялась к горлу, едва не задушив его. Она играла им, как грошовой свистулькой, а он верил всей сладкой лжи, которой она его потчевала. Господи, он даже просил ее стать его женой!

Он верил ей… И, глядя в ее необыкновенные глаза, лаская взглядом пухлые губы и нежное тело, к которому так долго запрещал себе прикасаться, Эдуард понял, что ему все еще хочется ей верить. Ему отчаянно хочется цепляться за свою веру, как он цеплялся за свою веру в Изабеллу, до тех пор, пока правда о ее предательстве постепенно не уничтожила его, оставив лишь пустую, кровоточащую оболочку…

– Нет! – зарычал он, сорвал с нее накидку и схватил за плечи, заставляя себя смотреть на тонкую ночную сорочку, на босые ноги, на водопад волос цвета заката, которые словно просили любовной ласки. Просили его ласки. Господи, он еще всеми фибрами своей души тянулся к ее милой невинности, хотя глаза говорили об обратном – она не была ни милой, ни невинной. Она отдалась другому мужчине, этому Квину, а может, и другим тоже. Наверное, она рассказывала о нем, лежа в их объятиях, смеялась над глупым влюбленным графом, которого удалось так ловко провести.

Он глубоко вздохнул, едва сдерживая ярость.

– Ты уедешь из Рейвенсхолда. Я обеспечу тебя, как того требует твое положение, но будь я проклят, если позволю еще одной бесстыдной потаскухе наставить мне рога.

По ее щекам и шее разлился яркий румянец.

– Но ведь я не сделала ничего плохого. Ты должен мне верить. Я не такая, как Изабелла. Я тебя не предавала.

Проклятие, она была так хороша! Ее прекрасные глаза сияли невинностью. При других обстоятельствах он, возможно, оценил бы ее искусство притворства по достоинству.

Его губы тронула ироничная усмешка.

– Ты говоришь, что невиновна. Что ж, очень хорошо. Подтверди, что не была здесь с любовником.

Ее румянец стал ярче, но она смело ответила:

– Я не была с любовником.

Его улыбка стала злой.

– Скажи-ка, что ты невинна.

Она опустила глаза, расчетливо изобразив девичью скромность:

– Я… невинна.

Его пальцы больно впились в ее плечи.

– Теперь скажи мне, что ты меня любишь.

Сабрина подняла голову, в ее прекрасных глазах сверкали слезы, она прошептала:

– Я люблю тебя.

Невинная. Прекрасная. И фальшивая насквозь. Безумие прошлого бушевало в нем, затмевало все, кроме боли, гнева и опустошенности. Он притянул ее к себе, не обращая внимания на сопротивление.

– Ты любишь меня, маленькая девственница? Так докажи это.

Он вцепился в ее волосы на затылке и впился в мягкие губы безжалостным поцелуем.

Эдуард уже целовал ее прежде, но всегда оставался по-джентльменски сдержан и мягок. Этот поцелуй был яростным и чувственным, он подкосил чувства, как серп косит траву. Сабрина зашаталась и ахнула. Потом застонала и обвила руками его шею, ведь именно этого она желала с самого первого мгновения их встречи.

Его язык и зубы терзали ее рот, проникали в нее с почти звериной яростью. Его руки гладили ее плечи и спину через тонкую ткань сорочки, ладони скользили по ее груди. Где-то внутри пульсировала тугая жаркая пружина, потом жар разлился по ее рукам, ногам. Он осыпал горячими поцелуями ее стройную шею, царапал колючей щекой нежную кожу. Она откинулась назад, чтобы ему было удобнее ласкать ее, принимая и наслаждение, и боль от него. Она его желала.

Сабрина поняла, что сейчас он хочет только ее тела – без нежности и без любви. Он использовал ее так, как, по его мнению, она использовала его. И она не могла бороться с этим так же, как не могла бы остановить волны, разбивающиеся о берег моря.

Эдуард крепко сжимал ее в объятиях, пока она помогала ему освободиться от фрака и сорочки, горя нетерпением прикоснуться к его телу. Она провела ладонями по твердым мышцам его плеч, по мощной широкой спине, по могучим, мускулистым рукам. От него пахло морем и ветром. Она почувствовала, как его губы у ее шеи сложились в улыбку.

– Господи, ты – ведьма, – проворчал он. – Твои руки способны даже отправить святого прямиком в ад. Неудивительно, что твой Квин рискнул проникнуть сюда, чтобы овладеть тобой.

– Он не мой… – Ее голос оборвался потрясенным вздохом, когда он накрыл рукой ее грудь. Медленно и безжалостно он мял ее сквозь сорочку, сжимая пальцами упругий сосок. Сладкое, острое напряжение пульсировало в ее теле. Она с готовностью выгнулась под его рукой, понимая, что ведет себя как проститутка, да он ее такой и считает. Но это не имеет значения. Ничто не имело значения, кроме чудесной, пронзительной магии, которую он создавал внутри ее. Которую они создавали вместе.

Слова, которые она не могла сдержать, сорвались с ее губ.

– Я люблю тебя! – тихо воскликнула она.

Граф замер. Он смотрел на нее сверху вниз с холодным равнодушием.

– Мне не нужна твоя любовь.

Сабрина вздрогнула, как от удара. Любовь – это единственное, что она могла ему подарить, единственной правдой во всем ее обмане. Но она не нужна ему.

– Тогда что же тебе нужно?

Эдуард не ответил, но его взгляд горел такой страстью, что у нее перехватило дыхание. Человек, которого она знала, исчез, превратившись в мрачного незнакомца – безжалостного, холодного, без капли совести. Рина поняла, что смотрит в лицо безумца, каким он стал после предательства Изабеллы. Она инстинктивно шагнула назад и уперлась во что-то спиной. Оглянувшись через плечо, увидела, что он прижал ее к старому седлу.

Расправив плечи, она попыталась сказать как можно спокойнее:

– Эдуард, нам следует подумать о том, что мы делаем. Давайте все же сядем и подумаем, как…

Слова замерли у нее на устах, когда он, обхватив ее талию, поднял и бесцеремонно усадил верхом на седло. Она ахнула, ударившись о твердую кожу, и попыталась натянуть сорочку на обнажившиеся щиколотки.

– Я не это имела в виду, когда сказала, что нам необходимо сесть…

Жесткий рот графа растянулся в улыбке.

– Ты спросила меня, чего я хочу.

Ее смущение перешло в негодование.

– Ты хотел видеть меня в этой смехотворной позе?