Разделенные океаном - Маурин Ли Страница 56

Детвора, включая мальчишек Хейзел, недовольно ворчала — играть на улице было нельзя. Молли читала им, пока не охрипла. Она научила их играть в снап [58], но вскоре всем надоело, за исключением Меган, которая раз за разом выигрывала. Прятки обернулись настоящим кошмаром, поскольку дом был огромным, с массой укромных местечек, в которых можно было затаиться, так что искать друг друга можно было до бесконечности. Джо капризничал, и Молли решила, что у него режутся первые зубки. Должно быть, и Бабблзу не нравился дождь: он сидел дома и писал на коврики.

Том звонил каждый вечер, чтобы узнать, как у них дела.

— Отлично, — охотно отвечала Молли.

Она подождет, пока вернется домой, чтобы сказать ему — идея оставить их здесь, чтобы они побыли в гостях еще неделю, была худшей из всех, что когда-либо приходили ему в голову.

В среду дождь еще моросил, когда Молли вошла в кухню и обнаружила Хейзел, вцепившуюся обеими руками в раковину. Лицо невестки было белым, как бумага.

— Помоги мне сесть на стул, Молли, — прохрипела она. — У меня кружится голова.

— Ты ведь не собираешься рожать прямо сейчас, а? — Подавляя охватившую ее панику, Молли схватила стул и усадила на него Хейзел.

— Нет. Просто ноги отказываются мне служить.

— Я позову Финна.

Прибежал Финн, окинул взглядом побледневшее лицо жены и позвонил доктору, который прибыл немедленно.

На вид доктору Кавано было не больше двадцати одного года, но у него уже было двое детей и жена, которая к Рождеству ожидала третьего. Он осмотрел пациентку, сообщил ей, что она переутомилась и что ей следует немедленно отправляться в постель и оставаться там, по крайней мере, еще сорок восемь часов.

— Миссис Кавано ведет себя точно так же, — пожаловался он. — Она отказывается слушать, когда я говорю ей, что она должна больше отдыхать.

Доктор ушел. Финн повел Хейзел наверх, а Молли взвалила домашние хлопоты на себя, проклиная древнюю плиту, пользоваться которой было так неудобно по сравнению с ее аккуратной маленькой газовой плитой в Ливерпуле.

— Этой штуке самое место в музее девятнадцатого века, — пожаловалась она Финну и пнула ее ногой. — Неудивительно, что Хейзел переутомилась. — Молли подбросила в ненасытное жерло плиты еще угля. — Вы живете, как в каменном веке.

— Я найму кого-нибудь ей в помощь, — пообещал Финн. — Хейзел всегда отказывалась от прислуги, но дом большой, ей приходится ухаживать за большой семьей, а она беременна. С сегодняшнего дня я буду укладывать ее в постель после обеда отдыхать, даже если для этого мне придется нести ее наверх на руках и запирать в комнате.

Через два дня в доме появилась Рози Хьюм, крупная, краснощекая, старательная женщина с крепкими, мускулистыми руками. Ее муж обрабатывает землю, сообщила она Молли, и у них тринадцать детей, четверо из которых уже женились и вышли замуж, а остальные девять еще живут с ними. В мгновение ока Рози развела огонь в кабинете Финна и в комнате Хейзел, пока Финн возился с камином в гостиной, после чего принялась готовить ужин, очистив картофель с такой быстротой, какая представлялась Молли невероятной. Глядя на Рози, она остро ощущала свою никчемность.

Хейзел почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы сойти вниз к ужину. Она выглядела почти так же, как прежде, и была очень благодарна Рози за помощь.

— Я и впрямь переусердствовала, — призналась она, — но теперь я пообещала Финну, что буду беречься. Однако для тебя эта неделя выдалась нелегкой, Молли, учитывая погоду и то, что я свалилась в постель.

— Ничего не имею против, — поспешила уверить ее Молли, хотя в глубине души радовалась тому, что неделя почти закончилась и завтра все они вернутся к Тому.

На обратном пути домой дети вели себя идеально. Меган уже скучала по Патрику и время от времени шмыгала носом. Броуди не могла дождаться, когда же поцелует Одуванчика и своего папу. Наверное, и Джо чувствовал, что скоро увидится с отцом, и поэтому не капризничал.

Том сказал, что встретит их на Пиэр-Хэд, если сможет вырваться, но, когда они сошли с парома, его нигде не было видно. Это означало, что вряд ли они застанут его дома. Молли села на трамвай номер восемь до Аллертона, что было совсем нелегко с младенцем на руках, двумя маленькими детьми и чемоданом. К этому времени Меган, похоже, забыла о Патрике, и обе девочки с восторгом предвкушали, как вернутся в свой дом.

Они, пританцовывая, бежали рядом с Молли, когда она прошла по дорожке и отперла входную дверь.

— Одуванчик, — крикнула Броуди, — мы приехали!

— Смотри, чтобы он не выскочил на улицу, — предостерегла ее Молли. — Ну же, входите.

Оставив чемодан на ступеньках, она внесла Джо в дом, с нетерпением ожидая минуты, когда сможет освободить руки. Покормив сына, она приготовит девочкам чай. Наверное, они умирают с голоду, да и сама она была не прочь перекусить.

У дверей в гостиную Молли замерла как вкопанная, чувствуя, как в душу вползает холодок дурного предчувствия. Ей казалось, будто она бредит: комната была полна людей, которые уставились на нее, как на привидение. Несколько секунд все молчали, пока кто-то — это оказалась Ирен, ее свекровь, — не расплакался.

— Молли! Ох, Молли, девочка моя, — всхлипывала она. — Мы не знали, как с тобой связаться, и нам оставалось лишь ждать, пока ты сама не вернешься домой.

— Почему? — Молли хотелось рассмеяться во все горло.

Здесь были и все три брата Тома с женами, и какой-то молодой полицейский в форме, которого она никогда раньше не видела. Все они выглядели настолько торжественно-нелепыми и строгими, что можно было подумать, будто настал конец света.

Вперед выскочила Глэдис и схватила Молли за руки, разбудив Джо, который тут же заплакал.

— Молли, милая, мне очень, очень жаль, но наш Том погиб.

— Не мели ерунду, — фыркнула Молли. Как можно говорить такие ужасные вещи! — Я только вчера разговаривала с ним по телефону.

— Боюсь, так оно и есть, милая. Это случилось сегодня ночью. Его застрелили.

— Застрелили!

Эти слова как будто стали сигналом к действию, и комната мгновенно пробудилась к жизни. Кто-то забрал у Молли Джо, и с полдюжины рук усадили ее в кресло, где ее похлопывали по плечам, целовали, гладили по голове и говорили, что она может поплакать вволю.

— Мы здесь, чтобы помочь тебе, — прозвучал чей-то сентиментальный до приторности голос.

Кажется, Молли была единственной, кто не плакал. Она вскочила на ноги, разозленная назойливыми прикосновениями и хнычущими, скорбными голосами.

— Том не мог погибнуть. — Она затрясла головой. — Это неправда, не так ли? — обратилась Молли к полицейскому, который стоял, сжимая в руках шлем, с таким видом, словно предпочел оказаться бы где угодно, только не здесь.