И телом, и душой - Екатерина Владимирова Страница 57

А Лена вдруг испугалась. Сжала чашку дрожащими пальцами, тяжело вздохнула, опустила глаза вниз, затем вновь подняла их на Максима. Своим взглядом, словно заглянула ему в саму душу.

— Я сегодня видела Аню, она была с Сашей… — произнесла она, и Максим поджал губы.

— Таак, — протянул он и поставил чашку на стол. — Почему мне кажется, что следующие слова мне не понравятся?

Лена пропустила его слова мимо ушей и продолжила:

— Я хочу… то есть, я хотела бы…

Максим почувствовал, как сердце забилось в груди часто и гулко. В висках только боль, острая, резкая.

— Что?… — прошептал он осипшим вмиг голосом.

Лена заглянула ему в глаза. Как же много он прочитал в них! Страх, испуг, надежду, веру, неверие…

Он бы выполнил любую ее просьбу за один этот взгляд, полный надежды!

Любую, кроме этой…

— Я хочу… ребенка, Максим, — прошептала она одними губами.

Дыхание замерло, даже сердце, казалось, перестало биться.

— Что?… — на выдохе переспросил он.

— Я хочу, чтобы у нас был ребенок, — повторила Лена, глядя ему в глаза и не отводя взгляд.

Он почти чувствует, как боль разъедает его внутренности, и как сердце грохочет в каждой клеточке тела, вмиг ослабевшего.

И опять существующая реальность словно исчезает, растворяясь в секундах, минутах, тех мгновениях, которые разделяют ее просьбу от его ответа.

— Мы говорили об этом, — сдержанно выдавил из себя Максим, сжимая чашку в руках со всей силы

— Нет, — покачала Лена головой, — не говорили.

Максим взглянул на нее, остро и подавляюще.

Она могла просить его о чем угодно. О чем угодно, черт побери!

Но она просила именно о то, чего он не мог ей дать!

— Ты знаешь, что я думаю по этому поводу, Лена, — сказал он холодно. — И мы с тобой обсуждали это.

Кажется, Лена догадывалась, каким будет его ответ, поэтому подготовилась.

— Не только я хочу детей, — воскликнула она в запальчивости. — Твои родители…

— Мои родители уже смирились с тем, что в ближайшее время внуков им не видать! — перебил ее Максим, пронзив острым, как бритва взглядом.

— А я не смирилась! — твердо сказала Лена и заглянула Максиму в глаза, уверенно, непоколебимо, упрямо. — Я хочу детей, — выдавила она из себя. — Мне уже двадцать восемь, Максим…

— Женщины рожают и в тридцать пять, и в сорок!

— А я не хочу, чтобы на моего ребенка показывали пальцем и говорили, какая у него замечательная бабушка! — резко перебила она и тут же замолчала, осознав, что говорила слишком резко.

Максим испепелял ее взглядом, словно стараясь уверить в правильности своего отказа.

Стиснул зубы, поджал губы, тяжело дышал, с силой втягивая в себя воздух через нос.

Но Лена не отвела взгляда, смотрела на него твердо и прямо.

— Я против этого, — проговорил Максим, выделяя слова. — Точка!

— А когда ты будешь НЕ против?! — воскликнула она с чувством.

— Лена… — предупреждающе выговорил мужчина, глядя на нее.

— Я хочу детей, ты должен это понять, — вскричала она со слезами в голосе. — Я не могу сидеть дома просто так и сходить с ума…

— Ты сходишь с ума?

— Я хочу нянчить своего малыша, а не чужого! Хочу, чтобы мне говорили «мама», а не кому-то на улице!

Максим едва сдерживал себя. Она знала, на что идет, когда решала завести этот разговор… Она знала.

И он знал. Что никогда не согласится.

Как бы больно ей не было, как бы больно не было ему…

— Я сказал, Лена, — сдержанно выдавил Максим. — Значит, так и будет.

— Почему ты не можешь понять, как это важно для меня?! — вскричала Лена, не сдерживаясь, чувствуя, что слезы вот-вот вырвутся из глаз. — Почему отказываешь в этом?!

— У нас не будет детей, Лена, — вскочив из-за стола и нависнув над женой, выкрикнул он. — Это ясно?!

— Никогда?… — сдерживая слезы, прошептала девушка.

Быстрый взгляд на ее дрожащие губы, слезы в глазах.

— Не сейчас… — пробормотал Максим, чувствуя себя последним ублюдком.

— Значит, никогда, — прошептала она и поджала губы.

Максим сжал руки в кулаки, сузил глаза, сведя брови к переносице.

— Ты действительно не понимаешь, или делаешь вид, что не понимаешь? — спросил он жестко.

— О чем ты? — удивилась Лена и сглотнула.

— О том, что было девять лет назад.

Лена сжалась в комочек, поджала губы и отвернулась.

Больно, опять так же больно, как и тогда… И ничем эту боль не заглушить, ничем не вылечить…

— Ты никогда не перестанешь напоминать мне об этом, да? — прошептала она.

— Я ни разу до этого момента не упоминал об этом, — жестко выговорил Максим, выделяя слова

— Но я знала, что ты об этом думаешь! — бросив на него быстрый взгляд, сказала она. — Намного проще, правда, не говорить, но делать все для того, чтобы я помнила?!

— О чем ты? — с подозрением спросил мужчина.

— Ты понимаешь меня, Максим, — четко выговорила девушка. — Ты понимаешь…

Ноги его внезапно стали ватными, и Максим схватился за край стола, чтобы не упасть.

Он понимал. Как никто другой, понимал… Даже лучше, чем она.

Эти девять лет они прожили вместе. В аду.

— То, что тогда было… оно всегда будет стоять между нами, да? — спросила девушка со слезами в голосе.

Максим сглотнул, тяжело выдохнул через сжатые губы, прикрыл глаза.

— Почему ты просто не хочешь понять меня? — с мольбой проговорила Лена, поднимая на него глаза.

— А ты — меня? — внезапно дрожащим голосом произнес Максим, глядя на нее.

Девушка поджала губы и, глотая слезы, выдавила из себя:

— Спасибо, что выслушал, — поднялась из-за стола, даже не взглянув на него. — Пойду отдохну, если ты не против, — двинулась вперед, почти не различая, куда идет.

А Максим, тяжело дыша и плотно сжимая губы, до боли, до крови, закрыл глаза, сдерживая себя, чтобы не закричать на всю вселенную о своей боли и потере.

О своем одиночестве, которое они с Леной делили на двоих. Уже девять лет подряд.

9 лет назад

Лене бы хотелось верить, что на то была воля кого-то свыше, или же просто судьба, которая уже не раз и не два пошутила над ней, но она знала, что всему виной была только ее ложь. Гнусная и противная ложь.