И телом, и душой - Екатерина Владимирова Страница 58

Ошибка. Роковая ошибка, которую ни исправить, ни вычеркнуть из памяти, ни забыть, ни простить…

Максиму — не простить.

Как же часто мы можем отчаяться на какой-то поступок, считая его совершенно безобидным, совершить какое-то деяние, думая, что оно не будет иметь последствий, сделать нечто нехорошее, вынуждая себя оправдываться перед собственной совестью, которая настойчиво и призывно шепчет «Не нужно»…

Как часто мы можем пойти на то, в чем не видим ничего скверного и нехорошего, и лишь потом, спустя время, понять, как глубоко мы ошибались?!

Разве можно так слепо заблуждаться, так бескомпромиссно идти на поводу собственных желаний, так гнусно лгать и так же гнусно потом оправдывать себя и свои поступки?!

Лена не могла. Именно поэтому и считала себя виноватой.

Одна маленькая ложь, казалось, совершенно безобидная, имела слишком большие последствия для того, чтобы хотя бы попробовать себя оправдать. Но она даже не пыталась.

Пойти на сговор со своей совестью и «договориться»?!

Искать правду и находить ее в своих поступках и словах?!

Оправдать себя хоть в чем-то, чтобы не нести весь груз вины и ответственности только на себе!? Чтобы потом не расплачиваться, чтобы потом не было больно, чтобы можно было вставить хоть один аргумент в свою защиту! Не показаться расчетливой и бескомпромиссной интриганкой.

Сейчас, оглядываясь назад, она поняла, что очень многое делала не так, как нужно было сделать.

Исправить ошибки, вернуться в прошлое, загладить свою вину… Она сделала бы это, если бы был шанс.

Но девять лет утекли, словно вода сквозь пальцы, незаметно, тихо, монотонно и размеренно… Оставляя позади себя лишь годы пустоты и одиночества на двоих, которое навсегда поселилось в их сердцах.

А вернуться назад, туда, на девять лет назад и попытаться все исправить?… Невозможно.

Можно только вновь испытывать недоумение и боль, вспоминая прошлое, и сожалеть о том, что судьба распорядилась ими по своему усмотрению, не дав им и шанса на то, чтобы попытаться быть счастливыми.

Сейчас, как и девять лет назад, не давала на счастье шанса…

Лена даже не заметила изменений, которые стали происходить в ней. Да и как бы она могла догадаться, когда о подобном могла читать только в книгах, а для себя этого не могла и представить?!

А когда представила… изменить уже ничего было нельзя.

Они продолжали встречаться с Максимом. Все было, как и прежде, но в то же время, как-то… иначе.

От встреч теперь она ждала чего-то другого. Ей не было мало того, что он ей предлагал, да и сама она отдавала ему всю себя без остатка, получая взамен нежность и благоговейную щедрость, но, казалось, что она никогда не сможет насытиться им, насладиться в полной мере, надышаться. Казалось, что это острое, как клинок, ощущение того, что она его не знает, что стоит на границе дозволенного и запрещенного, колет больнее, чем стремительно вонзившаяся в плоть стрела, наконечник которой обильно смазан ядом.

Она пыталась запомнить каждую минуту, каждое мгновение, проведенное рядом с ним. Ловила глазами его взгляд и, не боясь, касалась пальцами его губ, поглаживая их и наслаждаясь их мягкостью. Иногда прижималась к нему всем телом, слушая монотонные удары сердца, и дышала им, как воздухом.

Она стала узнавать его. И если раньше имела лишь смутные представления о том, какой он, принимая как факт, что безумно любит этого мужчину, то сейчас что-то незаметно менялось, открывая ей тайны жизни Максима.

Она стала понимать его. Сильный, волевой, бескомпромиссный мужчина. Мужчина, который привык жить по плану, написанному им самим. По правилам, которые установил сам. Он не верил ни в судьбу, ни в рок, он верил лишь в себя.

Именно поэтому Лена и знала, что он не сможет простить ей того, что она натворила. Того, что она сделала. Потому что в планы, которые написал он сам, никто не имел права вмешиваться. Даже она.

В первую очередь — она. Потому что однажды, ворвавшись в его жизнь, она сыграла не по его правилам. И выиграла. Еще одну победу он отдать ей был бы не способен.

Впервые о своей беременности Лена задумалась в тот момент, когда любимые блюда стали отдавать противными запахами, а утренняя тошнота уже стала слишком подозрительной и явной, чтобы пытаться уверить себя в случайности и испорченных продуктах. Убедиться же в том, что ждет ребенка, Лена окончательно смогла лишь тогда, когда месячные, всегда приходившие по расписанию, не пришли ни в назначенный срок, ни через несколько дней по его истечении.

И тогда она поняла, что совершила ошибку. Возможно, роковую, самую грубую ошибку в жизни.

Она решила рискнуть и проиграла…

После шока, когда она с темными кругами под глазами от размазанной туши сидела в ванной комнате и сквозь поток слез смогла-таки рассмотреть злосчастные две полоски на тесте на беременность, тайно купленном в аптеке, к ней пришло осознание того, что она сделала. Вся вина и ответственность легла на ее хрупкие плечи в одно мгновение. Ребенок, незапланированный, случайный… Как растить его одной?!

А потом… как удар грома, как взрыв, как лавина или раскаленная лава, несущаяся на нее жарким уничтожающим пламенем, ее озарила мысль…

Как эту новость воспримет Максим?!

Сжавшись в комочек в углу ванной комнаты, поджав под себя ноги и втянув плечи, Лена громко и надрывно рыдала, глотая соленые слезы и до боли прикусив губу.

Он не примет, он не поймет, он не простит…

Максим не сможет простить обмана, никогда не поймет мотивов и причин.

Он примет сам факт, но никогда с ним не согласится.

В тот день Лена впервые почувствовала себя предательницей.

Она боялась говорить. Она боялась думать об этом. Она боялась отвечать на телефонные звонки, вздрагивала и пятилась назад, словно опасаясь, что Максим может материализоваться перед ней из воздуха.

От бабушки скрыть ничего не удалось. Да и как она смогла бы это сделать?… Маргарита Ивановна знала и понимала ее лучше, чем кто бы то ни было. Она заметила состояние внучки уже тогда, когда сама Лена ни о чем не догадывалась. Притянув трясущуюся от рыданий девушку к себе, она шептала ей теплые слова и лишь повторяла, что все будет хорошо, что она никогда ее не бросит, что всегда будет рядом.

И Лена успокоилась. Не сразу, совсем чуть-чуть, но успокоилась.

Маргарита Ивановна отправила ее в больницу на обследование, и Лена, не раздумывая, согласилась.

Ее должна была принять одна из лучших врачей в поликлинике Лилия Лаврова, и ожидая своей очереди, Лена то и дело оглядывалась по сторонам, словно опасаясь увидеть Максима, с обидой и упреком в глазах мчавшегося к ней, постоянно смотрела в сторону выхода, будто желая сбежать, и слушала размеренные и глухие удары сердца, колотившегося в грудь часто и больно.