Рыцарь страсти - Маргарет Мэллори Страница 57

Ее рука была холодной. Потирая ее пальцами о свою щеку, он пожалел о каждом дне своего отсутствия. У них с матерью была особая связь. В несчастный период времени до того, как Уильям Фицалан вошел в их жизнь, им пришлось пережить немало ужасного, не затронувшего жизни других ее детей. Он был еще слишком маленьким, чтобы сохранить все воспоминания, но ему до сих пор снятся сны, в которых он слышит, как пронзительно она кричит.

Она убрала волосы с его лба жестом, который он помнил с детства.

— Нет-нет, со мной все хорошо, правда.

Он закрыл глаза, когда волна облегчения прокатилась по его телу, и вознес благодарственную молитву небесам.

— Не может быть, чтобы дело было в папином здоровье, — сказал он, взглянув на отца. — Он, судя по виду, еще вполне может сразиться с драконом и победить его.

Когда эта старая семейная шутка об отце не вызвала улыбки, Джейми перевел взгляд с одного родителя на другого:

— Так в чем же дело?

Как многие старые солдаты, отец по-прежнему носил волосы коротко подстриженными, в стиле, введенном в моду их покойным королем. Когда он пригладил их своей большой ладонью, Джейми заметил, что они уже наполовину седые.

— Это моя история, Уильям, — сказала мать, — я сама расскажу ему.

Отец всегда был больше человеком действия, чем слов. Испытующе поглядев на нее, он кивнул:

— Если ты уверена, любимая.

Она прокашлялась.

— Ты всегда знал, что Уильям тебе не родной отец.

Джейми глубоко вдохнул и выдохнул. После стольких лет мама наконец расскажет ему. Он поднялся с пола и устроился в кресле напротив нее.

Уильям Фицалан встал позади своей жены и положил ладонь ей на плечо.

— Я никогда не желал другого отца, — сказал Джейми, встретившись с ним взглядом. — Я знаю, что лучшего у меня и быть не могло.

— Стивен рассказал тебе несколько лет назад, что Рейберн, который одно время был моим мужем, тоже не твой отец.

Мама говорила с несвойственной ей нерешительностью. Ему бы следовало сказать ей, что это не имеет значения, что ему не обязательно знать, но слишком много лет он ждал, когда услышит правду о своем рождении.

— Я думала… у меня были причины верить… что мужчина, с которым я зачала тебя…

Черт, как неловко. Ему не хотелось думать о матери с каким-то мужчиной, если этот мужчина не Уильям Фицалан. Он пригладил рукой волосы, сознавая, что этот жест, как и многие другие, — отражение жестов мужчины, вырастившего его.

— Что ты думала, мама?

— Я никогда не рассказывала тебе о нем, потому что считала, что он умер вскоре после того, как ты родился.

Какая вообще разница, когда этот человек умер?

— Я получила письмо от одного монаха, который сообщил мне, что… твой отец пришел в монастырь очень больной, можно сказать, при смерти. — Мать с измученным видом откинулась на спинку кресла. — Монах писал, что молодой человек много дней находился между жизнью и смертью и не выздоровел, — сказала она. — Но несколько месяцев назад мы узнали, что он все же выжил. Монахи сочли это чудом.

Джейми выпрямился.

— Он никогда не покидал монастырь, — продолжала леди Кэтрин. — Выздоровев, он постригся в монахи.

— Ты хочешь сказать, что он все это время был жив? — спросил Джейми. — И что он монах?

— Он был жив, когда мы впервые дали тебе знать, что хорошо бы тебе приехать домой, — ответил отец. — Но незадолго до Рождества он внезапно заболел и умер.

Джейми поднялся и заходил взад-вперед по маленькой комнате. Ему должно быть все равно, жив этот человек или мертв, — этот монах ничего для него не значит.

— Как вы узнали об этом?

— Ты помнишь Джеффри, брата Изабель? — спросил отец.

— Да, мы дружили во Франции, — отозвался Джейми. — Он уехал, чтобы пойти в монастырь в Нортумберленде.

— Когда мы последний раз навещали Стивена и Изабель, то ездили повидаться с Джеффри к нему в аббатство, — продолжал отец. — Там, в огороде, когда мы проходили мимо, работал какой-то монах. Мы не обратили на него внимания, но он увидел твою мать.

— А после расспросил Джеффри о нас, — подхватила рассказ мать. — Он был очень сильно расстроен и под конец признался Джеффри, кто он.

— Это не та новость, которую можно было поведать тебе в письме, — сказал отец.

Джейми не знал, что думать.

— Зачем он открылся после стольких лет, если до этого никогда даже не пытался дать нам о себе знать?

— Джеффри говорит, он хранил свою тайну из уважения к твоей матери, — объяснил отец. — Не хотел создавать ей трудности.

— Полагаю, ребенок, рожденный от мужчины, который не является твоим мужем, может представлять «трудность», — сказал Джейми, поворачиваясь к матери. — Ты ничего мне об этом не рассказывала, мама.

— Придержи язык, когда разговариваешь с матерью, — сказал отец, шагнув к нему.

Его мать поднялась и встала между ними, положив ладонь на грудь каждому.

— Сядьте, — велела она голосом, не допускающим возражений.

— Я прошу прощения, — пробормотал Джейми, пожалев о своих резких словах.

Он слишком хорошо знал, какой была ее жизнь с первым мужем, чтобы судить ее.

Отец пододвинул табурет к ее креслу, и все трое сели.

— Я сделала то, что должна была сделать, чтобы спастись. — Мама заговорила ясным, сильным голосом. — И ни разу не пожалела об этом.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула.

— Мне следовало рассказать тебе, когда ты повзрослел достаточно, чтобы понять, но все казалось, что время неподходящее. Я не сознавала, насколько вопрос о том, кто твой отец, довлеет над тобой.

Он не потерял из-за этого сон. Фицалан женился на его матери, когда Джейми было три года, и связь между ними была такой же тесной, как между любым отцом и сыном. И все равно Джейми желал знать характер мужчины, который зачал его и почему-то мог оставить его мать.

— Как звали этого монаха? — спросил Джейми, потому что хотел узнать имя, которым его должны были звать.

— Уитон, — ответила мать. — Ричард Джеймс Уитон.

Джеймс. Так, значит, мама назвала его одним из имен этого человека. Должно быть, она все же питала к нему какие-то чувства.

— Он говорил мне, что в юности думал уйти в монастырь, поэтому я не удивлена, что он стал монахом, — проговорила мать, и голос ее снова сделался нерешительным. — Но судя по тому, что Джеффри рассказал нам, жизнь Ричарда Уитона была необычайно… сдержанной, даже для монаха. Он находил большое утешение в повседневной монашеской жизни.

— Ты хочешь сказать, что с ним что-то было не так? — спросил Джейми.