Исповедь куртизанки. История любви короля Луи XV - Джон Окас Страница 58

Я продала Сен-Вре и неплохо на этом заработала. Мне хватило денег, чтобы отдать долг герцогу Эммануэлю, и даже осталось на покупку дома в окрестностях Лувисьена для матери. Я предложила Шон купить дом и для нее, но роман моей подруги был в самом разгаре, и ей хотелось быть с любимым. Я могла ее понять. Когда есть мужчина, на которого можно положиться, женская дружба отходит на второй план.

Моей дочери уже исполнилось восемнадцать. Чтобы наверстать упущенное, я старалась проводить с Битей как можно больше времени и пригласила ее пожить в домике у пруда. Дядя Николя и тетя Жозефина умерли, и я наконец открыла ей правду о ее происхождении. Узнав, что я ее мать, Битей не удивилась. Она спросила меня об отце. Насколько я знала, Жюль уехал жить в Канаду, в Монреаль.

Битей говорила, что горда тем, что она моя дочь, однако ее гордость граничила со злостью. Она чувствовала себя покинутой, обижалась на меня за то, что позволила воспитывать ее словно прислугу. Однажды вечером, когда в моей гостиной собрался комитет противников помпы, Битей, чья фигурка уже прекрасно оформилась, появилась в комнате в одной ночной рубашке, которая не скрывала, а лишь подчеркивала ее юные прелести. Я заметила, что Генри поглядывает на нее. В разговоре с ним Битей начала имитировать дефект речи, строя из себя беззащитную девочку, трепещущую от благоговейного страха. Какая знакомая уловка!

Я срочно нашла ей партию – офицера кавалерии из Лиона, который был в два раза старше нее. Они поженились 1 мая 1777 года. Я провожала дочь с радостью, смешанной с грустью.

Первого июня я получила письмо от повелителя Римской империи Йозефа II, в котором сообщалось, что он приезжает во Францию и хотел бы остановиться в Лувисьене, чтобы встретиться со мной. Император Йозеф не только был самым влиятельным и богатым мужчиной в Европе, но и приходился братом Марии Антуанетте. Как могла я упустить возможность одержать победу в войне с Негодницей Мари, которая сама плыла мне в руки?

В платье, едва прикрывавшем соски, испытывая прилив энергии, без которого не обходилось ни одно решение завоевать мужское сердце, я приняла императора во флигеле. Он оказался ниже, чем я предполагала, носил пышную рыжую бороду и был облачен в пурпурную военную форму с золотой отделкой. Упав перед ним на колени, я постаралась наклониться вперед так, чтобы ничто не укрылось от его взгляда.

Как большинство коротышек, Йозеф стремился компенсировать свой рост. Он был галантен и учтив, оставаясь при этом завоевателем. Император бешено овладел мною на полу и потом в постели. Но в моей нежной империи не бывает побед без капитуляции. На второй день непрестанных занятий любовью он запутался в моих шелковых сетях так, что его помощникам и министрам пришлось долго уговаривать его следовать дальше.

Герцог Эркюль стал наследником огромного состояния. В десятый или в одиннадцатый раз я снова сошлась с ним. Несмотря на преданность Эркюля или благодаря ей, я все сильнее влюблялась в Генри Сеймура.

В феврале 1778 года посланник принес ужасную новость. Адольф был убит на дуэли из-за карт.

У меня началась истерика. Эркюль был именно тем сильным плечом, на котором можно поплакать, но утрата племянника стала для меня невыносимой потерей. Я винила себя, что не удержала его рядом. Мне не были известны подробности трагедии, и я отправилась к Генри, чтобы попросить его расспросить друзей в Бате о случившемся. Увидев мои страдания, он нежно обнял меня. Как я и предполагала, за внешней сдержанностью скрывалось страстное сердце. К тому же его жена тогда гостила у родственников в Ницце.

Оказавшись в объятиях друг друга, мы буквально взорвались, после чего я рассыпалась на сотни кусочков. Прижавшись к Генри, я оплакивала Адольфа. Я хотела, чтобы он сказал мне, что никогда никого не любил так, как меня, но он дал мне понять, что очень привязан к своей жене. Опасаясь, что кто-нибудь может застать нас вместе, он нервно попросил меня уйти. Я не привыкла, чтобы мужчины выгоняли меня, и спросила, когда мы увидимся снова. Словно оказывая мне услугу, он предложил встретиться на следующей неделе на заброшенной ферме и напомнил, что нам необходимо быть очень осторожными.

Эркюль старался быть идеальным любовником. Он выкроил время, чтобы провести в Лувисьене большую часть весны и быть в сложный период моей жизни рядом со мной. Но мне это было не нужно. Когда он пытался заговорить со мной, я огрызалась. Если он и подозревал, что у меня появился роман на стороне, то ему хватило ума ничего не говорить. Привычный к перепадам моего настроения, он вернулся в Париж.

Я нашла утешение в запретной любви. Я горевала по Адольфу, но ожидание каждого нового свидания с Генри наполняло меня трепетом. Я не могла прожить без него ни дня, но он мог выбираться на старую ферму всего два раза в неделю. Чем больше мы были вместе, тем сильнее он был нужен мне. Мои чувства не угасали. Но через мгновение после страстного соития Генри снова надевал на себя маску сдержанности. Он был груб со мной, но это не помешало мне превратить его в своем воображении в идеал.

Я дико ревновала его к жене. Лувисьен был маленьким городком, и на каждой вечеринке я сталкивалась с Генри и его супругой. Я представляла их в постели, и это было мне ножом по сердцу. В сентябре я позвала Эркюля, чтобы он сопровождал меня на праздник урожая. Я знала, что Генри с женой придут туда, и хотела, чтобы он понял, как больно видеть своего любовника с другим. Может, он наконец поймет, что я значу для него. Но, когда мы с Эркюлем приехали на бал, Генри лишь скользнул по мне взглядом и за весь вечер ни разу даже не посмотрел в мою сторону. Я решила, что мой план сработал.

Через несколько дней я пришла на ферму и ждала Генри в наше обычное время. Он так и не появился. Я написала ему письмо, требуя объяснений, но ответа не получила. Судя по всему, моя выдумка привела к прямо противоположным результатам.

Мужчины еще никогда не отвергали меня, и я пришла в неописуемую ярость. Как он посмел! Бедный Морин! Мстя за оскорбленное тщеславие, я по поводу и без повода набрасывалась на него с руганью.

Верный и надежный Эркюль был рядом, помогая мне взять себя в руки. Он не мог утешить меня, осушить мои слезы по погибшему Адольфу, зато благодаря его доброте я забыла эгоиста Генри.

Эти утраты отрезвили меня, и я стала больше ценить то, что имею. Иллюзии любви сладки, но обманчивы. С человеком настроения приятно провести день, но для длительного союза необходимо знать, что можно ожидать от партнера в любой момент.

Мы с Эркюлем хорошо изучили друг друга. Порой мы подолгу были вместе, не говоря ни слова, изучили вкусы и предпочтения другого – и понимали, чем нужно пожертвовать. Впервые в жизни я с радостью шла на жертвы, зная, какое счастье иметь рядом надежного порядочного человека. Мы часто бывали на свежем воздухе: катались в карете, гуляли, держась за руки, работали в саду, ловили рыбу в Сене. На природе я приобрела здоровый цвет лица и аппетит. Мы вместе готовили сытные блюда и съедали их с огромным удовольствием. Я беспечно набирала вес.

Но мы не ограничивались этими простыми удовольствиями. Эркюль был мэром Парижа, и к нам приезжали многие высокопоставленные чиновники. С ними возвращалась атмосфера веселья, к которой я так привыкла за время царствования с Луи. Приглашения, гости, письма поступали двадцать четыре часа в сутки. Я часто ездила в Париж, ходила в Оперу и посещала пышные балы. Я наслушалась разговоров о бизнесе и политике и решила сблизиться с литературными деятелями. Невозможный Пьер Бомарше купался в лучах славы. Его, комические пьесы «Севильский цирюльник» и «Женитьба Фигаро» вдохновили Россини и Моцарта на создание опер. С его помощью и с его благословения я начала писать мемуары, почти полностью посвященные моей общественной жизни.