Сокровища Монтесумы - Кристин Кайл Страница 58

Правда открылась Элли, ослепив на миг ее сознание подобно яркой вспышке молнии. Это восхитительное, неясное возбуждение было страстью, желанием близости. Значит, она не была безнадежно холодной и бесчувственной, какой она всегда себя считала и что так упорно внушал ей Питер!

Радость открытия настолько подняла ей настроение, что казалось, у нее выросли крылья!

Но реальность грубо вернула ее на землю. Мэтт спас ее, рискуя жизнью. Но почему? Потому ли, что он рыцарь в сверкающих доспехах, скрывающий свое благородство за грубыми манерами, или потому, что, как настоящий игрок, был азартен, а без нее не мог дальше искать сокровища? И как бы ей ни хотелось верить в первое, трезвый рассудок говорил о том, что второе предположение более реально.

Видение пришло к Мэтту, когда он находился где-то на границе между сном и бодрствованием. Казалось, он попал в волшебный мир, где все нереальное казалось более реальным, чем мир настоящий.

Пума появилась на фоне скалы из солнечного света, как призрак, хотя ее двигающиеся под яркой шкурой мускулы и напряженный, покачивающийся хвост казались вполне настоящими. Ее глаза сверкали, как расплавленное золото. Она наблюдала за Мэттом сначала как-то уж слишком печально. Затем зарычала, обнажив белые клыки. Ее образ исчез так же мгновенно, как и появился, растаяв среди коричневых и оранжевых пятен света, смешавшихся на освещенной солнцем скале, как на палитре художника, а затем превратившихся в символ ягуара на талисмане.

В мгновение ока образ кугуара, духа-хранителя, вернулся к нему, теперь он вел его к реке. Мэтт чувствовал густой, насыщенный запах мокрой земли и буйной речной растительности. Каноэ ткнулось носом в берег. Пума вошла в лодку. Мэтт последовал за ней. Они поплыли вниз по течению.

Мягко покачивающий лодку поток нес их под густыми, нагнувшимися к реке ивами. Их тонкие длинные ветви раскачивались на ветру. Без предупреждения эта мирная сцена вдруг взорвалась, когда на них напали пятеро воинов в шкурах кугуара и с устрашающими масками на лицах. Их боевые копья были украшены перьями экзотических птиц. Длинные тонкие наконечники, сделанные из какого-то странного зеленого металла, кололи ему кожу. Отчего-то их цвет был ему очень важен. Почему зеленый? Мэтт тщетно пытался найти ответ в глубинах своего сознания. Но когда он обернулся к своему духу-хранителю, каноэ перевернулось. Кугуар, мягко оттолкнувшись от борта, бесшумно, как тень, прыгнул на мелководье, подняв тысячи брызг, и исчез.

— Мэтт! Мэтт, мы приехали.

Мэтт открыл глаза. Они больше не двигались, покачивание в такт шага лошади прекратилось. Они были на берегу реки. Серебряная дорожка лунного света бежала по черной поверхности воды. Три вбитых в землю кола и развороченная муравьиная куча обозначили место его недавнего сражения.

Мэтт сполз с лошади после Элли. От него потребовалось напрячь все оставшиеся силы, чтобы ноги не подогнулись под ним, когда он коснулся земли.

— Ты в порядке? — спросила она.

Он кивнул. Элли отошла, не распознав столь явную ложь. После видения он никак не мог сориентироваться. Может быть, он сходит с ума или это лихорадка толкнула его в мир грез? Согласно рассказам его бабушки, многие наиболее ценные, провидческие видения приходили к навахо именно во время болезни или после тяжелых ранений.

Пышные деревья, зеленые наконечники, отряд воинов в шкурах кугуара, и сам кугуар, который может проходить сквозь скалы… Что же это все значит?

Мэтт вспомнил прошлое, кровавые, грязные пятна, покрывшие позором и стыдом годы его ранней юности. Дьявольщина! И о чем он только думает! Видения и пророчества священны. Кто он такой, с его-то прошлым, чтобы считать себя достойным приобщения к высшим духовным сферам этого древнего народа? Он, который лишь на четверть навахо, который никогда не шел их путями даже в детстве и который повернулся к ним спиной в юности, а потом жестоко страдал от этого.

И все же он не мог отделаться от ощущения, что что-то очень важное осталось за границей его понимания. Эти загадки мучили его, не давая покоя.

Мэтт взглянул на Элли. Она расседлала лошадей, надела на них путы и теперь собирала ветки для костра. Уверившись, что она на него не смотрит, он снял сапоги, брюки и зашел по пояс в реку. Его руки показались ему свинцовыми, когда он смывал старый слой глины перед тем, как положить новый.

Элли никогда бы не осмелилась разжечь костер, если бы Мэтт так не нуждался в тепле. Она использовала только самые сухие ветки, чтобы дыма было как можно меньше, и расположила сам костер так, чтобы его со всех сторон закрывали скалы.

Услышав плеск воды, она обернулась… всего на одно мгновение, только чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Первые лучи рассвета окрасили торс Мэтта бархатными оттенками серого и бледно-абрикосового цвета. Глина с его груди стекала мутными ручейками, выявляя скульптурные линии его мускулов. И то чувственное ощущение, которое она узнала раньше, вновь вспыхнуло внутри, подобно танцующей стайке бабочек.

Движения Мэтта становились все более меленными, руки безвольно повисли вдоль тела, глаза закрылись.

Элли мгновенно забыла все свои чувственные фантазии.

Мэтт! С тобой все в порядке?

Его голова опустилась на плечо, и он начал медленно заваливаться в воду.

Мэтт! — закричала Элли. Хотя вода доходила ему всего лишь до пояса, он вполне может захлебнуться, если потеряет сознание.

Быстро скинув сапоги, она бросилась в реку и, поднимая брызги, побежала по мелководью. Как раз в тот момент, когда он уже практически лежал на воде, она подхватила его под руку.

Моргнув несколько раз, Мэтт сказал хриплым, глухим голосом:

— Бросились спасать меня, профессор? Значит ли это, что вы неравнодушны ко мне?

— Вы себе льстите, сэр, — сказала Элли, пытаясь за шутливым тоном скрыть панический страх, обуявший ее. Обхватив его за талию и положив его тяжелую руку себе на плечо, она добавила: — Просто мне не нравится, когда тонут, особенно те, кто находится на моем попечении. И мне нет дела до того, что вам кажется, будто я раскомандовалась.

Он тяжело вздохнул:

— Простите меня.

— Не смейте извиняться. Это я виновата в том, что втянула вас во все это. Я должна была избавиться от вас еще в Альбукерке.

Мне бы не хотелось выглядеть излишне самоуверенным, профессор, но, боюсь, у вас не было шансов. — Он улыбнулся ей своей поддразнивающей улыбкой.

У Элли отчего-то сжалось сердце. Она быстро отвернулась, чтобы он не увидел заблестевших на ее глазах слез. Сгибаясь под тяжестью мощного мужского тела, Элли медленно побрела к берегу. Ей приходилось напрягать все силы, чтобы удержаться с ним на ногах в быстром, сбивающем с ног потоке.

— Подождите, — неожиданно прохрипел Мэтт, останавливаясь.

— Что такое?