Ночь в его объятиях - Тесса Дэр Страница 6

— Тогда вы знаете, почему я здесь.

— Вы хотите вернуть свою должность командующего?

— Да, конечно. И еще хочу спросить: не нужен ли вам ученик? У моего кузена имеется лишь один талант — все разрушать.

— Намекаете на Пейна?

— Да.

— Господи, вы хотите, чтобы я взял… виконта в ученики?

Сэр Льюис издал смешок.

— Он, может быть, и виконт, но в течение нескольких месяцев он под моей ответственностью. И если его не занять чем-то полезным, то он до конца года погубит нас обоих.

— Почему бы именно вам не занять его чем-то полезным?

— Меня здесь не будет, — сказал Брэм. Наклонившись вперед, он пристально посмотрел на пожилого собеседника. — Не так ли, сэр?

— Но послушайте, Брэмвелл…

— Просто Брэм.

— Брэм, я всегда восхищался вашим отцом и…

— Я тоже им восхищался. Как и вся Англия. — Отец Брэма отличился в Индии и, дослужившись до звания генерал-майора, получил множество наград. — Но мой отец восхищался вами, сэр, и вашей работой.

— Да, знаю-знаю, — кивнул сэр Льюис. — И я действительно был очень огорчен, когда до меня дошла весть о его кончине. Наша дружба как раз и есть та причина, по которой я не смогу помочь вам.

Брэм окаменел.

— Сэр, что вы имеете в виду?

— Вы ведь были ранены в колено? — спросил старик.

— Да, несколько месяцев назад.

— И как вы прекрасно знаете, травмы подобного характера заживают через год, если не дольше. Иногда же вообще не излечиваются. — Льюис покачал головой. — Нет, сэр, я не могу с чистой совестью рекомендовать вас на должность полевого командующего. Ведь вы офицер пехоты. Как же вы собираетесь вести батальон пехотинцев, когда едва можете ходить?

Вопрос ударил под дых.

— Но я могу ходить!

— Не сомневаюсь, что вы можете пройтись по этой комнате. Возможно — до конца пастбища и обратно. Но сможете ли вы преодолевать по десять, двенадцать, четырнадцать миль в изнурительном темпе ежедневно?

— Да, — заявил Брэм. — Я могу идти. И смогу ехать верхом. Я смогу вести своих людей.

— Мне очень жаль, Брэм… Если я отправлю вас в полевые условия в таком состоянии, я подпишу смертный приговор не только вам, но, возможно, и другим людям из вашей части. Ваш отец был моим другом. Я просто не могу…

— Тогда что же мне делать?

— Уйти в отставку. Вернуться домой.

— У меня нет дома.

Денег, конечно, было достаточно, что и говорить… Но его отец являлся вторым сыном, поэтому не унаследовал никакой недвижимости. И не нашел времени, чтобы приобрести поместье.

— Тогда купите дом. Найдите симпатичную девушку и женитесь. Обустройтесь на новом месте и заведите семью.

Брэм покачал головой. Совершенно неуместные предложения. Он не собирался уходить в отставку в возрасте двадцати девяти лет, в то время как Англия оставалась в состоянии войны. И, черт побери, он совсем не собирался жениться! Он намеревался служить — как и его отец, пока из его окоченевшей руки не вырвут кремневое ружье. И хотя офицерам разрешалось привозить с собой жен, Брэм твердо верил, что благовоспитанным женщинам не место на войне. Доказательством этого была его собственная мать. Она умерла от дизентерии в Индии, незадолго до того, как юного Брэма отправили в Англию учиться.

Оставаясь в кресле, он проговорил:

— Сэр Льюис, вы не понимаете… Я отшлифовал свои зубы порционными галетами. Я научился маршировать до того, как начал говорить. Я не такой человек, чтобы успокоиться. Пока Англия воюет, я не сложу с себя полномочия. Служба — больше чем мой долг, сэр. Служба — моя жизнь, и я… — Он покачал головой. — Я умею делать только это.

— Но есть и другие способы помочь стране. Вы могли бы…

— О черт, я слышал все эти предложения от своих начальников! Я не приму так называемое продвижение по службе, которое означает перекладывание бумажек в военном министерстве. — Брэм указал на алебастровый саркофаг в углу. — С таким же успехом вы можете засунуть меня в этот гроб и запечатать крышку. Я солдат, а не секретарь.

Выражение синих глаз смягчилось.

— Вы мужчина, Виктор. Вы настоящий мужчина.

— Я — сын своего отца! — Брэм стукнул кулаком по столу. — И вам не уговорить меня принять понижение в должности.

Он зашел слишком далеко, но ему было плевать на этикет. Сэр Льюис Финч был его последней и единственной надеждой. Старик просто не имел права отказать ему.

Сэр Льюис долго смотрел на свои руки. Затем с невозмутимым спокойствием проговорил:

— Я не собираюсь понижать вас в должности. Скорее наоборот.

— Что вы имеете в виду?

Брэм мгновенно насторожился.

— Я имею в виду именно то, что сказал. Я собираюсь сделать вам предложение. — Старик потянулся за стопкой бумаг. — Брэмвелл, готовьтесь к повышению в должности.

Извинившись перед отцом и его гостем, Сюзанна удалилась в свою комнату. Там она кое-как пригладила взъерошенные волосы и сменила порванное и грязное платье на новое, из голубого муслина. Затем надела перчатки такого же цвета. Отчитав Гертруду более резко, чем бедная служанка заслуживала, она прошла в Красную гостиную и присоединилась к спутникам подполковника Брэмвелла.

Проходя, она украдкой взглянула в зеркало холла. Ее внешний вид был более или менее восстановлен, чего нельзя было сказать о самообладании. «Кто же он, этот красивый бомбардировщик овец? — спрашивала себя девушка. — И что ему нужно от отца?» Ей хотелось надеяться, что это всего лишь визит вежливости. Однако она вынуждена была признать, что Брэмвелл не походил на человека, наносящего светские визиты.

Служанка принесла поднос, и Сюзанна приказала поставить его на столик из красного дерева с ножками в форме рыбин с длинными усами.

— Чай, джентльмены? — спросила она, потянувшись за чайником.

Разливать чай — вот чем ей сейчас следовало заняться. Чайная церемония — движущая сила цивилизации. Она возьмет сахар маленькими серебряными щипчиками и размешает молоко крошечной ложечкой. А крошечные ложечки совершенно несовместимы с беспорядком в чувствах…

Эта мысль ее успокоила. Да, она угостит мужчин чаем и, возможно, хорошим ужином. А после этого они отправятся своей дорогой, и все вернется на круги своя. По крайней мере, в ее мире.

Лорд Пейн уже надел жилет и шейный платок и пригладил волосы, идеально вписавшись в аристократическую атмосферу дома, наполненного лакированными шкафами и дорогими вазами. Что же касается капрала, стоявшего около окна, то он был воплощением неловкости — то и дело опускал голову и смотрел на ковер с драконом, словно ожидал, что вышитый зверь может напасть на него.