Зов сердца - Дженнифер Блейк Страница 61

— Тебе вовсе незачем беспокоиться. — Она отвернулась от него, взметнув колоколом юбки, и безуспешно попыталась справиться с бантами, которые украшали ее корсаж, закрывая застежку.

— Никакого беспокойства, скорее удовольствие. Однажды он уже пригрозил сыграть роль ее горничной. Похоже, он собирался эту угрозу исполнить.

— Странно, что ты только сейчас решился взять на себя эту обязанность, — сказала она.

Его голос приблизился к ней:

— Мой халат, как бы очаровательно он на тебе ни выглядел, не служил для этого особым предлогом.

— Как бы то ни было, я справлюсь сама.

В ней вспыхнула тревога. Еще чуть-чуть, и она посмотрит ему в лицо, словно зверек, который чует опасность. Но она не доставит ему такого удовольствия. Вместо этого она отошла, изо всех сил стараясь, чтобы это движение не выглядело нарочитым.

Корсаж наконец поддался ее усилиям, она отцепила ленты, положила их на стол и уселась в маленькое кресло, стоявшее рядом. Приподняв юбки, она взялась за подвязки на чулках и, старательно уводя разговор в сторону, небрежно продолжала:

— А как вечер? Ты доволен?

— Все прошло, как и ожидалось. Разумеется, я был рад успеху моей новой любовницы.

Он остановился перед ней, потом опустился на одно колено, вынул из ее рук маленькую вышитую ленту, развязал ее и отложил в сторону, потом медленно стянул шелковый чулок.

Прикосновение его пальцев к чувствительному сгибу под коленом, их скользящее движение сквозь шелк вдоль ноги волновало. А еще больше тревожила его спокойная уверенность в своем праве на такую услугу и привычная легкость, с которой он проделывал это.

— Я… мне скорее показалось, что ты недоволен оказанным мне вниманием, — сказала она. Когда он отбросил в сторону один чулок и взялся за другой, она поспешно поймала и удержала его руку.

Рене поднес ее руку к губам и поцеловал гладкую кожу на тыльной стороне. Благоухание дамасских роз, согретое теплом ее кожи, смешавшееся с нежным ароматом ее тела, окружило его, доставив неизмеримое удовольствие. Она пользовалась его духами. Этот подарок был проявлением чистой сентиментальности, символом еще одной минуты невыносимого желания. Он был дураком, но в эту минуту — дураком беспечным, довольным.

Он решительно отвел ее руку и вернулся к подвязке и ее вопросу, замаскированному под замечание, с улыбкой посмотрев ей в глаза.

— Это был короткий приступ ревности.

— Короткий.

— Небольшое нарушение приличий, дозволенное при данных обстоятельствах. Мне следовало бы знать, что мужчины слетятся к тебе как мухи на сахар. Они так изголодались по свежему и привлекательному лицу.

— Я тебе не любовница.

— Разве?

В его голосе звучали глубокие ласкающие нотки. Его прикосновения были такими же. Она расширенными, потемневшими глазами смотрела, как он снимал другую подвязку и медленно стягивал шелковую трубочку с ее стройной ноги. У нее внутри все мучительно и странно замерло. Она искала в себе обиду и задиристое желание противостоять ему, которые чувствовала прежде, но они куда-то исчезли. С растущим смятением она ухватилась за фальшивый предлог и снова поймала его руку.

— Как, по-твоему, — спросила она, — чем ты занимаешься?

В глазах Рене заплясали серебристые искры смеха. Никто не сравнится с Сирен.

— Я думал, это должно быть очевидно, — ответил он. — Я тебя соблазняю.

— Сейчас? Ты мог бы предупредить меня.

— Это не входит в правила игры.

— Извини, я, кажется, не знаю этих правил. Что же мне следует делать теперь, когда я все испортила? Завизжать и дать тебе пощечину или обомлеть от восторга?

Он высвободил руку, слегка повернув запястье, положил ладони ей на колени и провел ими вверх по напрягшимся ногам, обнимая ее бедра.

— Как хочешь. Но можешь подождать и посмотреть, вдруг что-нибудь доставит тебе удовольствие?

— А если нет? — Его прикосновение словно обжигало ее. Она с огромным трудом заставляла свой голос звучать ровно.

— Если нет, тогда у тебя есть выбор.

— Какой же?

— Ты можешь проявить жестокость и сказать мне об этом или быть доброй и притвориться.

Она сглотнула комок — его руки сжались крепче, привлекая ее ближе.

— Скажи, какой мне смысл быть доброй?

— Я был бы признателен, — сказал он, убрал одну руку из-под юбок и дотронулся до ее шей, запустив пальцы в ее волосы. Он вынул шпильки, и густые пряди посыпались дождем в облаке белой пудры, оседавшей ей на плечи, мягко ложившейся на грудь. Он прижал рукой разметавшиеся волосы и притягивал ее к себе, пока их губы не оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. — И еще я был бы щедр в ответ настолько, насколько ты можешь вынести. Больше того, иногда притворство и в самом деле может пробудить чувства.

— Я не стану притворяться, — сказала она.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Думаю, что нет. Мне так больше нравится.

Он собирался овладеть ею, она это знала. Решение принято, и он не станет спрашивать ее разрешения. На этот раз не отвертеться, не избежать полной близости. Она не могла угадать, что теперь изменилось. Если только это не было что-то в самом Рене, какая-то перемена, какое-то новое намерение, больше связанное с его представлением о ней как о своей содержанке, чем с тем, что лежало между ними.

Это не имело значения. Она не могла отвести взгляд от четких изгибов его губ, даже когда его объятия стали крепче и ее грудь прижалась к его груди, до той минуты, когда он завладел ее губами.

Какая невероятная сладость, медовая, соблазняющая. Как могла она забыть? Или не забывала? Ее разум отстранил это воспоминание но тело — нет. Помимо воли ее губы раскрылись, принимая и отдавая.

Она дотронулась до его лица — челюсть под ее ищущими пальцами была твердой, линия, где сливались их губы, — необычайно чувствительной. Его густые длинные ресницы щекотали ей щеку, запутываясь в ее распущенных волосах. Она положила другую руку ему на плечо, нежно касаясь его пальцами, ощущая сдержанную силу мускулов под его расстегнутой рубашкой, чувствуя, как они перекатывались, когда он медленно, круговыми движениями поглаживал ее бедра.

В ней закипало желание, медленно росло стремление к завершению, оно ширилось, вызывая трепет в жилах, пробегая мурашками по коже, горячей волной заливая сердце и учащая пульс. У нее вырвался тихий безнадежный вздох. Она придвинулась ближе к нему, ее упругие груди прижались к его твердой груди.

Его поцелуй стал настойчивей, глубже. Он касался языком влажной внутренности ее рта и ровного края зубов. Он сплетал их языки в сложной игре, вторгаясь и отступая, приглашая ее тоже попробовать. Он провел пальцами по замысловатым изгибам ее уха до шеи, касаясь нежной кожи легко, словно перышком, и вызывая у нее ответную дрожь. Он обвел неглубокую ямку у ключицы, спустился ниже, к холмику груди, и обхватил совершенную округлость, потом отыскал изящный сосок. От легкого прикосновения его пальцев в ней вспыхнуло страстное возбуждение и, постепенно опускаясь, сосредоточилось в нижней части ее тела.