Сердце странника - Анна Климова Страница 63

Иногда она думала о том, что жизнь ее пролилась, как вода сквозь сито. Все время чего-то желала, чего-то добивалась, а в конечном итоге всем и везде чужая. Тогда охватывали сожаления, что не осуществила свою мечту, не стала деревенской учительницей. Никем не стала. И свою судьбу проморгала, и детей потеряла.

А иногда ее посещало теплое, светлое смирение. Ей казалось, что все случилось так, как и должно. Все к лучшему. Кто она такая, чтобы роптать?

В таком состоянии Зоя ходила по пустой квартире, перекладывала с места на место вещицы и безделушки, припоминая, когда и откуда их привозила Фифа. Призраки прошлого окружали ее, давно угасшие голоса пробуждали чувства и воспоминания.

Всю жизнь Зоя о ком-то заботилась. Эта потребность в заботе проникла в кровь ее, в кости и нервы. Фифы не стало, а потребность сохранилась. В ней она видела смысл своей жизни. Если бы не внук Витька, Зойка и не знала бы, что делать дальше. Телевизор, кухня и работа — вот с чем она оставалась. Да еще унизительная участь приживалки в чужой квартире. Уж соседки, бывшие в курсе всех событий в доме, постарались бы расписать смерть Фифы в красках, а саму Зойку смешать с грязью — это для них раз плюнуть. Уж и участковый приходил, интересовался. Спрашивал, на каких основаниях она, Зойка, занимает квартиру покойной Анжелики Федоровны Заболотской. Вежливо, правда, спрашивал, но от этого не легче. А потому она решила заранее собрать чемоданы, чтобы не забыть чего впопыхах. Да и вещей у нее не особо много. В комнате, где когда-то жил ее сын Мишка, она забрала только несколько картин и вазу, подаренную Фифой на Зойкино сорокалетие. И еще томик Шекспира, с которым не расставалась. Больше ей ничего не надо.

В самый разгар сборов она услышала переливчатую трель дверного звонка. Открыв дверь, Зоя обнаружила на площадке Семена и какого-то незнакомого, хорошо одетого человека.

— Как ты тут, Зоя Филипповна? — ласково спросил ее Семен.

— Помаленьку, — ответила она, снова начиная плакать.

— Ну вот. Что же ты слезами гостей встречаешь? — ободряюще обнял ее Семен.

— Так кроме слез ничего и не осталось. Ты не обращай внимания. У меня теперь глаза на мокром месте.

— А мы к тебе по делу.

— По какому такому делу? — насторожилась Зойка.

— Добрый день, Зоя Филипповна, — чуть поклонился молодой человек в костюме и с красивым маленьким чемоданчиком в руках.

— Добрый, — кивнула она.

— Мое имя Добруш Павел Эдуардович. Я нотариус. Вот мои документы. У меня к вам несколько исключительно формальных вопросов, после ответа на которые я смогу огласить последнюю волю Заболотской Анжелики Федоровны.

Зоя неприкаянно стояла перед ними, может быть впервые в жизни растерявшись от такой официальности.

— Ну, чего стоишь-то? — весело подбодрил ее Семен. — Приглашай гостей на чай.

— Положим, на чай у меня времени не будет, но вот если где-то найдется стул и стол, я буду очень благодарен, — улыбнулся молодой нотариус.

— Да, конечно, проходите, — опомнилась Зойка, открывая двойные двери в зал. — Я и сто грамм могла бы предложить.

— Нет, нет! — сразу отказался тот.

— А я бы принял, — вздохнул Семен, — если бы не был за рулем. Но от чаю не откажусь. С твоими булочками.

— Так не пекла.

— Тогда просто чаю. Чай у тебя, помнится, тоже особый получался.

— Так лимонник в заварку кладу, чебрец опять же летом собираю, цвет липовый. А то ты не знаешь! — суетилась Зойка, вытаскивая из буфета чашки. — Я сейчас…

Через несколько минут они чинно сидели за столом и следили за тем, как нотариус неспешно просматривает бумаги. Потом он попросил ее показать паспорт, задал несколько анкетных вопросов и уже после этого достал какой-то конверт.

— Итак, уважаемая Зоя Филипповна, — сказал нотариус после паузы, — перед вами завещание покойной Анжелики Федоровны Заболотской, которое я вскрываю в присутствии свидетеля. Опуская официальную преамбулу, которой предваряется каждый подобный документ, я должен сообщить вам, что все свое движимое и недвижимое имущество Анжелика Федоровна дарит вам без всяких условий, отчуждения и ограничений. В этом суть завещания. Вкратце.

— Как же так?.. — непонимающе уставилась на него Зойка.

— Тебе все старушка наша отписала, тебе! — воскликнул Семен.

— Так мне от нее ничего и не надо. Что же люди скажут? — растерянно спросила она.

— С точки зрения закона никаких нарушений в данном завещании нет, — сказал нотариус. — Все остальное несколько иная сфера. Распишитесь вот здесь, здесь и здесь. Вам надо будет посетить еще домоуправление и налоговую инспекцию, но можете с этим не торопиться.

— Погодите! Я ничего не понимаю… Как же она могла? Как успела? Когда? — подхватилась Зойка.

— Это она меня попросила, — ответил смущенно Семен. — Когда мы с ней и этой вашей девочкой по городу катались, тогда она и попросила отвезти ее к нотариусу. Ну что ты так заволновалась, Зоюшка?

— Я же ни слова ей не сказала. Ничего не просила. Зачем же?.. Ничего мне не нужно! Ничего! Мне же жизни не будет тут. Скажут, что свела ее в могилу ради квартиры этой проклятой! — Зоя заплакала, прижав платок к лицу.

Нотариус невозмутимо собрал бумаги в кейс и поднялся из-за стола.

— Еще Анжелика Федоровна просила меня передать вам это. Он положил перед Зойкой узкий длинный конверт, надписанный несколько прерывистым старухиным почерком.

Зоя повертела конверт в руках, словно не знала, что с ним дальше делать, или боясь написанного внутри.

— А теперь прошу прощения, но мне надо ехать. Дела. Будет время, загляните в мой офис. Вот визитка. Всего доброго, Зоя Филипповна.

Проводив нотариуса до двери, Семен вернулся в зал, где по-прежнему плакала Зойка.

— Ну и чего ты опять разревелась? — ласково потрепал он ее по плечу. — Что тебе люди? Много тебе эти люди дали? Много? А что ты квартиру эту заслужила, так я хоть на Страшном суде присягну. Вот так. Пахала, как проклятая, света белого не видела. Тут все по справедливости.

— Не хочу… Не могу… — всхлипывала она, качая головой.

— Дурочка ты! Прям как не от мира сего. Ведь не заставила же ты ее бумаги эти подписать! Нет. Так что ты разоряешься? Ты вот лотерейный билет купишь, а на нем выигрыш мильен! Что, тоже будешь плакать: «Что люди скажут? Что люди скажут?»

— Я ведь не просила, Сема! Не просила ее ни о чем!

— Ну, не просила. Так Анжелика Федоровна всегда такая была. Вроде стерва стервой, а на самом деле добрейшей души человек. Уж мы-то с тобой это знаем! И тебя она любила. Зоя, говорила она мне, единственная опора в моей жизни. Во как!

Зойка, закрывшись платком, качала головой.

— Так что ж теперь, государству жилье отдать? — разозлился Семен. — Дело, в общем-то, твое, мила моя. Только ты не о себе-то думай сейчас. Внуки у тебя имеются? Имеются. Тот же Виктор. С ним как? Что он от жизни этой, сирота при родной матери, получит? Шиш с маслом. Чай без заварки. Дырку от бублика. Рассопливилась вся, понимаешь… Где у тебя валерьянка? Тут? Или тут? Ага, нашел… Не время, Зоенька, сейчас совеститься. Ты-то пожила на свете, слава богу, повидала всякого… На, пей вот. И не наводи тоску, а то у меня у самого уже руки трясутся! Во, видишь? — он демонстративно вытянул ладони.