Фея Альп - Элизабет Вернер Страница 66

В соседней комнате послышался голос Нордгейма, отдававшего приказание слуге; вслед за тем он вошел бледный, взволнованный. Последние известия дали основание опасаться самого худшего, он хотел ехать туда, чтобы увидеть собственными глазами, как обстоит дело. Вальтенберг тотчас объявил, что поедет с ним, затем обратился к невесте спокойно, точно между ними ровно ничего не произошло:

– Хочешь ехать с нами, Эрна? Мы поедем в места, которым угрожает наибольшая опасность, но ведь ты достаточно бесстрашна.

Эрна несколько секунд колебалась, потом поспешно согласилась. Она хотела знать, что делается внизу, хотя бы это было самое худшее, лишь бы не сидеть тут дольше в ожидании, не смотреть на заволакивающий туман и не слышать приходящих известий, с каждым часом все более страшных. Они собирались ехать в самые опасные места, там был Вольфганг, и она, по крайней мере, увидит его.

Валли не могла понять, как это люди решаются выходить из дома в такую погоду, и смотрела им вслед, качая головой, когда они уезжали. Нордгейм тоже был верхом, потому что по размытым дорогам не мог бы проехать никакой экипаж, лошади и те с трудом шли по глубокой грязи. Маленькая компания двигалась в тягостном молчании, только Вальтенберг делал время от времени короткие замечания, на которые почти не получал ответа.

Прежде всего они направились к Волькенштейнскому мосту.

Гора Волькенштейн плотнее, чем обычно, завернулась в свое покрывало, тяжелые тучи обложили ее вершину и спускались по склонам, бешеные потоки неслись вниз, и день и ночь бушевала вокруг нее буря. Фея Альп потрясала скипетром над своим царством, грозная повелительница гор проявляла свое страшное могущество во всей его силе.

Осенние бури часто были причиной бедствий, не раз они приносили с собой наводнения и лавины, не одна деревушка, не одна уединенная усадьба пострадала от них, но такой катастрофы не помнили старожилы. По странной случайности вода и буря угрожали на этот раз преимущественно железнодорожному пути, который шел по берегу реки вдоль всего Волькенштейнского участка, где многочисленные мосты и постройки представляли немало уязвимых мест для натиска воды.

При первом же появлении опасности Эльмгорст энергично принял нужные меры, все рабочие были стянуты на путь для его охраны, инженеры день и ночь оставались на своих постах, сам Эльмгорст разрывался на части, чтобы быть одновременно всюду. С одного опасного места он перелетал на другое, ободрял, распоряжался, воодушевлял и совершенно не думал о собственной безопасности. Его пример увлекал других, все, что только в человеческих силах, было сделано, но человек оказывался слишком слабым в борьбе с разбушевавшимися стихиями.

Три дня и три ночи шел проливной дождь, тысячи ручейков и ручьев, обычно мирно сбегавших с гор, вздулись и клокочущими потоками неслись через леса в долину, увлекая за собой стволы деревьев и обломки скал. И все это стремилось в реки, которые поднимались все выше и выше, с яростной силой набрасываясь на плотины, ограждающие полотно дороги. Наконец плотины не выдержали непрерывного напора: одни были залиты, другие прорваны, размокший, разрушаемый водой грунт расползался и увлекал за собой каменные постройки. Не выдерживали и мосты, один за другим рушились они под натиском вод. Из-за непрерывного ливня всюду сходили оползни и обвалы. Ко всему этому буря свирепствовала в воздухе, страшно затрудняя спасательные работы. Если бы во главе их не стоял главный инженер, рабочие давно бросили бы все и смотрели, оставив все усилия, на разрушение, которое не могли предотвратить.

Но Эльмгорст боролся до последнего. Как прежде он шаг за шагом завладевал этой местностью, так теперь шаг за шагом отстаивал ее. Он не хотел быть побежденным, но в то время как он отчаянно боролся, стремясь во что бы то ни стало спасти свое создание от уничтожения, в его ушах звучали последние слова барона Тургау: «Берегитесь наших гор, которые вы так самонадеянно собираетесь покорить! Как бы они не обрушились на все ваши сооружения и не разнесли их в щепки! Хотел бы я присутствовать при этом, чтобы полюбоваться, как все ваше проклятое дело разлетится вдребезги!»

Теперь это мрачное пророчество исполнялось. Люди вырубили леса, пробились сквозь горы, обуздали потоки, заковали в железные цепи все горное царство, чтобы заставить его служить себе, и с гордостью хвалились, что победили и подчинили себе фею Альп. И вдруг, когда их дело было почти кончено, она встала со своего облачного трона и гневно тряхнула головой; она спустилась с вершины, неся с собой гибель, и от ее бурного дыхания рассыпались в прах гордые людские сооружения. Тут уже были бессильны мужество, энергия, дерзость, борьба; дикая стихия за несколько дней бесследно смела то, что человек создавал в течение нескольких лет неустанного труда, и с ироническим хохотом играла людьми, воображавшими, что они стали ее господами. Это была страшная, смертельная игра!

Правда, Волькенштейнский мост был еще цел и невредим, когда все остальное уже колебалось и рушилось. Кипящая пена бушующей реки даже не долетала до него. Он висел в воздухе, на головокружительной высоте, и сила вихря разбивалась о железные опоры мощной постройки, она покоилась на своем каменном основании так твердо, точно должна была стоять вечно и не боялась никаких злых сил.

Станционное здание, в котором временно жил главный инженер с того дня как разразилась катастрофа, превратилось в штаб-квартиру, куда поступали все донесения и известия и откуда исходили все распоряжения и указания. Эта часть пути считалась до сих пор защищенной от опасности, так как здесь железнодорожная линия проходила по узкой боковой долине, перебрасывалась через ущелье, а далее по высоким откосам направлялась к реке, образовывавшей в этом месте большую дугу. Наводнение, причинившее столько бед на нижнем участке дороги, не могло дойти до верхнего. Но теперь потоки, низвергавшиеся с Волькенштейна, грязь и камни, которые они несли с собой, достигли моста. Очевидно, опасность и здесь была велика, потому что Эльмгорст сам был на месте и лично руководил работами.

Среди общей суеты появление Нордгейма с его спутниками осталось почти не замеченным, к нему подошли только два-три инженера и подтвердили последние известия. Работа шла с лихорадочным напряжением, толпы рабочих что-то делали около моста и у здания станции, а дождь между тем лил потоками, и буря ревела так, что под ее завывание невозможно было расслышать крики и распоряжения.

Нордгейм направился к Эльмгорсту, который оставил свое место и пошел ему навстречу. Оба думали, что разговор, после которого они окончательно расстались, будет последним, но теперь они ежедневно виделись, говорили и в водовороте быстро следующих друг за другом событий почти не чувствовали неловкости при встрече. Они лучше других знали, что могли потерять и что отчасти уже потеряли, и опасность, грозившая предприятию, в котором оба принимали участие, опять связала их интересы так же крепко, как в дни их самого тесного союза.

– Ты здесь, на верхнем участке? – с тревогой спросил Нордгейм. – А нижний…

– Пришлось бросить, – докончил за него Вольфганг. – Удерживать его дольше не было возможности. Плотины прорваны, мосты снесены; я оставил там лишь необходимое число людей для охраны станции и сосредоточил здесь все силы. Необходимо во что бы то ни стало обезвредить эти потоки.