Таинственный всадник - Марша Кэнхем Страница 69

— Вы позволите мне побрить вас? — спросила Рене. Она хотела хоть что-то сделать для Тайрона Харта.

— Вы когда-нибудь делали это прежде? — поинтересовался Тайрон.

— Нет. Но я наблюдала, как Финн брил моего отца. Тысячу раз. Это, наверное, не такое уж трудное занятие.

— Хорошо, мы дадим вам урок в другой раз.

— Я по крайней мере могу посмотреть?

— Если вы обещаете не смешить меня, когда я буду водить острым лезвием по горлу.

Рене вошла в раздевалку и уселась на стул с прямой спинкой. Тайрон взял помазок и кусочек мыла, развел пену и густо намылил шею и подбородок.

— Обычно это делает месье Дадли? Он вас бреет?

— Робби мне не слуга. Мэгги иногда делает мне одолжение, когда я с большого похмелья и плохо вижу, но обычно это делает или парикмахер, или, — он покрыл пеной нижнюю часть подбородка, — я сам этим занимаюсь.

— Ни одна из ваших подруг не делала вам такого одолжения?

Его светлые глаза сузились, когда он посмотрел на Рене.

— Вы с Мэгги обсуждали еще что-то такое, что мне стоит знать? — несколько церемонно поинтересовался Тайрон.

— Она только упомянула, что вы не приводите сюда своих любовниц. Значит, вы посещаете их в других местах?

— Их? А разве у меня их много?

— Я не могу представить вас только с одной женщиной, месье. Я полагаю, вам бы это быстро надоело.

Он осторожно покосился на Рене, а она вытянула шею, чтобы рассмотреть его лицо.

— Вы так думаете, да?

— Да. Именно так. Как сказала бы моя мать, вы будете для кого-то великолепным любовником, но плохим мужем.

Тайрон достал бритву и попробовал лезвие на жестком кожаном ремне.

— Похоже, ваша матушка была мудрая леди.

— Да, верно. Я думаю, вы бы ей понравились, и она была бы рада за меня даже при том, что у нас с вами не было случая потанцевать.

Тайрон посмотрел на Рене и снова нахмурился.

— Я пропустил что-то? Не уловил? Мы собирались потанцевать?

Смех Рене был тихий и немного грустный.

— Нет, месье. Дело обернулось так, что в этом не было необходимости.

Все еще хмурясь, он отвернулся к зеркалу. Он не любил загадочные улыбки, особенно когда они вот так на него действовали. Но он впервые услышал ее смех — их краткое знакомство до сих пор не располагало к шуткам и смеху. Оказывается, она умеет смеяться, и ее застенчивый, хрипловатый смех заинтриговал его. И он подумал, что пора переменить тему разговора:

— Финн давно с вами?

— Он покинул Англию вместе с моей матерью тридцать лет назад. Он очень ее любил.

— Любил… Неужели?

— Я думаю, он любил ее всю жизнь, но никогда не посмел бы сказать ей об этом или даже признаться самому себе. Когда он увидел ее мертвой у тюремных ворот, — ее голос стал тише, а ресницы дрогнули при воспоминании об ужасной трагедии, — я думала, он тоже умрет от разрыва сердца. Вы знаете, у него были каштановые волосы, а после этого они совершенно побелели.

Тайрон провел бритвой по щеке, снимая первую полосу пены.

— Я слышал о подобных случаях, но никогда не видел сам.

— Он ничем не мог помочь моей матери, и единственное, что было в его силах сделать для нее, — это спасти Антуана и меня. Он пообещал ей, она заставила его поклясться, и он делал это каждое утро, потому что она не знала, сколько еще времени мы все будем в безопасности от трибунала Робеспьера. Финн обещал охранять нас и защищать.

На ее лице появилось торжественное выражение, когда она снова посмотрела на Тайрона.

— Я не думаю, что мы можем ждать — день или два. Если Финн верит, что мы с Антуаном в безопасности, и если он полагает, что, жертвуя собой, он защитит нас, тогда он сделает это.

Половина подбородка Тайрона была выбрита, и он криво усмехнулся, оттягивая кожу на шее.

— Почему вы думаете, что он надеется, будто вы в безопасности? Ведь вы оказались у меня в руках? Я думаю, с его точки зрения, я не из тех, кто может позаботиться о вас.

— По правде говоря, он велел мне доверять вам. Финн сказал, что вы хороший человек и я должна делать все, что вы скажете.

Бритва скользнула по коже, Тайрон выругался, а на шее выступила бусинка крови.

— Не похоже ли это на прощание, как вы думаете? — не унималась Рене. — Вы не думаете, что он может сделать какую-нибудь глупость, бросить вызов?

Второй порез оказался глубже, а проклятие, за ним последовавшее, громче, но когда Тайрон взглянул на Рене, он увидел, как она вспыхнула.

— О, вы порезались, месье.

— Я знаю, что я сделал. Может, вы пойдете, — он заставил себя улыбнуться, — пойдете и наденете что-нибудь? Мэгги оставила ваши вещи на стуле, пока вы спали. Ваше присутствие действует на меня и отвлекает настолько сильно, что я исполосую себе все лицо.

Рене стояла, пытаясь поплотнее завернуться в простыню.

— Простите, если мой вид беспокоит вас, — чопорно проговорила она, — но и я смотрю не на пустую стенку.

Она вышла, а Тайрон вдруг понял, что он все еще обнажен, если не считать полосок перевязки.

Он закончил бритье без дальнейшего кровопускания, и когда вышел из гардеробной в бриджах и в белой рубашке, Рене стояла у окна. Ее волосы ловили утренний свет и серебрились, и Тайрон решил, что она так же красива при солнечном свете, как и при лунном. Даже порез на щеке, даже рассеченная губа и синяки, испортившие молочную белизну кожи, не могли приглушить сияние, исходившее из глубины души. Ее нельзя было назвать хрупкой и слабой. Она пережила ужасы террора во Франции, выдержала козни Роса, сумела противостоять нападению Винсента, даже подставила свою шею бандиту с большой дороги с предложением задушить ее, если он подумает, что она лжет. Теперь она отвергла готовность Финна пожертвовать собой ради ее безопасности, а ведь ни один из тысячи аристократов, представителей так называемой благородной крови, даже не подумает о простом слуге.

Она все больше и больше интересовала Тайрона, и за ее улыбку, такую, что дарит она Антуану, он готов был отдать половину сокровищ. Он не рискнул заговорить, пока девушка не почувствовала его взгляд и не повернулась к нему.

На ее лице он увидел такое отчаяние, что, обеспокоенный, он подошел, взял ее за руку и обнял.

— Я могу совершать ошибки, Рене, но среди моих ошибок нет ложных обещаний, которые бы я давал испуганным молодым женщинам. Я сказал: мы вернем Финна, мы привезем его сюда обязательно.

— Я думала сейчас не о Финне, — виновато сказала она, и на ее губах задрожала улыбка. — Я… только поразилась самой себе. Оказывается, я бы хотела, чтобы семеро хныкающих детей бегали у моих ног…