Ложь во имя любви - Джоанна Лэнгтон Страница 7

Надо полагать, что этот высокомерный господин рано или поздно станет опекуном Патрика, и с этим придется смириться. Но надо узнать, каковы дальнейшие планы этого финансового гения, и постараться сделать все возможное, чтобы смягчить для мальчика прощание со всем тем, к чему он привык.

Алекс немного поплакала, представляя, как одиноко ей будет жить без мальчика, и с печалью заметила про себя, что рыдание в подушку становится еще одной неприятной привычкой, приобретенной за последнее время. Кто же будет укладывать Пэдди спать, кто будет расчесывать его смешные кудряшки?

Внезапно Алекс вспомнила о том, что Костос Сикельянос пытался провести переговоры между ними в строжайшей тайне. Это ее несколько насторожило. Если он собирается официально стать опекуном, чего он боится?

На следующее утро, закутавшись в старенький уютный халатик, Алекс сидела у окна с чашкой утреннего кофе. Прямо перед ней раскинулся парк Лафайет, в котором, несмотря на ранний час, уже кипела жизнь: молодые мамаши выгуливали своих детишек, любители бега совершали утренние пробежки, мужчины и женщины постарше сидели, наслаждаясь солнцем. Под дубом старый китаец в черном одеянии проделывал медленные плавные движения, занимаясь гимнастикой тан-чи.

Вспомнив, как подозрительно отнесся Костос к ее внешности в первый визит, Алекс решила, что ей не стоит придерживаться прежнего стиля поведения. Она отправилась в парикмахерскую, чтобы встретить его во всеоружии. Через несколько часов, выйдя из салона и взглянув на себя в зеркало, она была поражена переменой в собственной внешности и невольно залюбовалась белокурыми волнами, окутавшими ее плечи.

Алекс всегда убирала волосы в хвост или пучок, так как знала по опыту, что распущенные волосы сильно мешают при работе, особенно с маленькими детьми. Она бы уже сто раз подстриглась, если бы не помнила, как ее покойный отец с нежностью называл ее Златовлаской.

Кроме того, густые волнистые волосы являются несомненным украшением лишь для тех, кто умеет как следует управляться с феном и всевозможными средствами для укладки. Алекс же всю эту технику просто ненавидела тихой ненавистью, а время, проведенное за приведением своей непокорной гривы в божеский вид, считала потраченным напрасно.

Опыт общения Алекс с мужчинами был невелик и очень болезнен. Он убедил бедняжку в том, что ей уготовано остаться старой девой, посвятившей себя уходу за чужими детьми. За последние годы лишь подвыпившие гуляки или покинутые любовники, желающие излить горести своей неудачной личной жизни на ее плече, проявляли хоть какой-то интерес к ней. Она никак не могла понять, почему же это происходит с ней? Она вспомнила, как Сандра часто говорила: «Ты, Алекс, такая милая пухленькая простушка».

Алекс не нравилось свое тело, и она старалась скрыть его всеми доступными ей способами. Одного взгляда на свою пышную грудь и на свое не только «мягкое», но и упитанное «место», когда она одевалась по утрам, было достаточно, чтобы на весь день испортить ей настроение. Ее формы развились гораздо раньше, чем у ее одноклассниц, и вскоре, устав от обидных прозвищ, она приобрела привычку прятаться в обширных свитерах и просторных футболках.

Желание скрыть свое сдобное тело еще больше укрепилось после того, как она стала жить в одном доме с тоненькой, как тростиночка, Сандрой. Как бы она ни изнуряла себя упражнениями или диетами, это не помогало ей избавиться от излишней полноты. Сравнение между сестрами всегда было не в ее пользу.

Вечером, укрыв спящего Пэдди одеялом, Алекс с грустью посмотрела на его спокойное личико. Комок застрял в горле, и она почувствовала, как сердце сжимается при мысли о неотвратимости расставания. Алекс даже в самых дурных кошмарах не могла представить себе, что когда-нибудь она останется без этого маленького сорванца.

Она наскоро приняла душ и завернулась в розовое полотенце. Затем прошла к себе и, стоя перед большим зеркалом, старательно нанесла немного теней на глаза и провела тушью по ресницам. Алекс редко пользовалась косметикой, хотя столько раз наблюдала за Сандрой, что знала, кажется, все хитрые приемы процесса превращения обыкновенной женщины в идеальную красавицу.

Когда Алекс взялась за помаду, кто-то зазвонил в дверь. Она весело подмигнула своему отражению. Сегодня ожидается непростой день, так что неплохо будет побаловать себя пиццей – сочной и хрустящей, с большим количеством сыра. Пытаясь заглушить голос совести, тут же напомнивший ей, что от пиццы поправляются, она поспешила себя заверить, что не так уж часто она ее ест, всего раз в неделю, правда ведь? Рот девушки наполнился слюной, и она поспешила к входной двери. Вспомнив, что не вполне одета, она лишь махнула рукой. Не стоит тратить время на одевание – в их районе пиццу разносит девушка.

Быстро открыв дверь, Алекс окаменела. Не ожидая приглашения, в прихожую вплыл Костос Сикельянос.

– А я думала, что это пицца, – пробормотала Алекс, удивленная его слишком ранним прибытием. У нее бешено заколотилось сердце.

Она встретилась взглядом с его пронзительными глазами, и у нее опять дух захватило от его суровой красоты.

Если бы у меня вдруг оказалась золотая рыбка с ее хрестоматийными тремя желаниями, то я пожелала бы его, снова его, и опять его, подумала Алекс, ощущая непривычное головокружение.

Приглушенный свет запутался в его густых черных волосах, зачесанных назад, подчеркивая идеальную форму скул и мужественную линию губ. Он вызывал у Алекс некий трепетный страх и в то же время необъяснимое любопытство. Он был невообразимо прекрасен и так же опасен.

Его высокое худощавое тело было упаковано в шикарный деловой костюм, сшитый, видимо, лучшим портным мира. Засмотревшись в его глаза, она уже не могла отвести взгляд и чувствовала, как полная истомы теплота наполняет ее тело, лишая ее сил и путая мысли.

– Пицца? – хрипловатым голосом протянул он, тоже не торопясь двигаться с места.

О чем только я думал в свой прошлый визит? Где были мои глаза? – спрашивал себя Костос в немом удивлении. Ее затуманенные желанием глаза были цвета сияющей бирюзы, и их цвет менялся ежесекундно. Грива белокурых волос, как у русалок в сказках, окутывала ее плечи. Но что-то он не помнил, чтобы в какой-то из легенд хоть кто-то из русалок имел такую же нежную и полную грудь, едва прикрытую сейчас розовым полотенцем, или грациозное тело, великолепные формы которого угадывались под тонкой махровой тканью. Ее губы были пухлыми, аппетитными, невероятно соблазнительными…

Тело Костоса сразу же отреагировало на ее женский вызов, в то время как в уме он просто хладнокровно отметил, что недооценил своего противника в прошлую встречу.

Ему захотелось сорвать с нее полотенце, прижать ее пышное роскошное тело к стене и войти в нее, теряя голову, в грубом первобытном соединении, как случалось с ним когда-то в далекую подростковую пору.

– Вы собираетесь снять полотенце или просто дразните меня? – вкрадчиво спросил он.

Медленно румянец залил ее шею и лицо, когда она с усилием оторвала от него взгляд и опустила глаза, в смятении обнаружив, что стоит всего в нескольких шагах от него, одетая в одно полотенце. Чуть не упав в обморок от замешательства, она вскрикнула и бросилась к своей комнате.