Ребенок от отца моего мужа - Александра Багирова Страница 7

Он гладит мою ладонь, а впечатление, будто рука до сердца дотрагивается и там укрепляет свою власть. Воздух в автомобиле мгновенно накалился. Каждый вдох — новый ожог в легких. С ним всегда так, по грани, по лезвию, взрыв эмоций.

— Подхватить я могла разве что от тебя. Сколько еще у тебя еще увлечений на стороне, а? — пытаюсь держаться за свою ярость, чтобы не расплавиться как воск от его прикосновений. — Супругу не жаль? Она ведь так тебя устраивает… — мысленно представляю, каждое мое слово — новая пощечина.

Ни один мускул не дрогнул на высеченном из холодного камня лице.

— Тебя это не касается, — берет меня за затылок и притягивает к себе, так близко, что могу рассмотреть черные угольки в глазах, что пляшут свой дьявольский завораживающий танец, — Ты получишь ровно столько, сколько я посчитаю нужным тебе дать.

— Дай мне свободу… — вдруг срываюсь, ярость сменяется горьким потоком слез, — Ты же понимаешь — впереди тупик. Позволь попробовать жить без твоей лжи. Научиться дышать без тебя!

— У меня другие планы, — разжимает стальную хватку.

— А мое мнение тебя не волнует? Мои чувства? — бью его кулаком в плечо.

— Ни капли, Илона, — достает мобильный и отгораживается, словно и нет меня рядом. Оставляет после себя только холод и дикий озноб внутри.

Автомобиль привозит нас к моему дому. Выскальзываю из машины прежде, чем он успевает подать мне руку. Не оглядываюсь бегу к подъезду. Скрыться. Спрятаться, хотя бы за дверью. Вызываю лифт. Он не едет. Даже бездушный лифт надо мной издевается. Бегу по ступеням вверх, а ощущение — мчусь, на полной скорости прямо в пекло. Не поднимаюсь, а падаю, все глубже и глубже погружаюсь в его греховную бездну.

Добегаю до двери, судорожно ищу ключ. С трудом попадаю в замочную скважину. За моей спиной раздвигаются створки лифта. Нет нужды оглядываться, я его узнаю по дыханию, по шагам, по запаху.

— Что тебе еще надо? — бросаю, пытаюсь быстро прошмыгнуть в квартиру.

Хватается за дверь. Входит. Оттесняя меня внутрь. Снимает пиджак.

— Сегодня я останусь у тебя.

— Нет! — кричу. — Уходи! Я не хочу тебя сейчас видеть!

— Мне без разницы. Я так решил.

— Я не твоя вещь, Влад! — иду за ним на кухню.

Он ведет себя как дома. Заказывает доставку. Выбирает мои любимые блюда. Ставит чайник.

— Вчера ты говоришь гадости, а сегодня ты соизволил остаться! — опираюсь о холодильник, скрещиваю руки на груди.

— Гадости? Я лишь был честен с тобой, Илона, — поворачивается, упирается руками по обе стороны от моей головы. Нависает надо мной, испепеляя холодом глаз, сжигая близостью его тела. — И не дождался откровенности в ответ, — проводит указательным пальцем по моей щеке. Медленно, словно режет ножом, обнажая все мои чувства.

— Мне рассыпаться в благодарности от твоей честности? Сказать спасибо, что соизволил без моего ведома сделать очередной своей любовницей? А как вишенка на торте, ты решил забрать у меня ребенка? — упираюсь руками в его грудь. Хочу оттолкнуть. Но где мне справиться со стальными мышцами, которые ощущаются отчетливо даже сквозь плотный костюм. — И при этом ты еще хочешь от меня какой-то откровенности?

— Хочу, — наклоняется еще ближе, почти касается губ, — Полной, Илона.

— Хорошо… Влад, — задыхаюсь, эмоции бьют через край, — Хочешь откровенно… окей! Я презираю тебя! Ты лицемер! Обманщик! Манипулятор! Сегодня ты заставил меня пройти через очередные унижения. Но ты не учел одного! — впиваюсь пальцами ему в волосы, все еще пытаюсь оттолкнуть. От его близости кружится голова, ярость смешивается с острой потребностью в нем.

— Чего же? — упирается лбом мне в лоб. Глаза в глаза. Ощущаю, как бьется его пульс, бешено, неудержимо, и он удивительно созвучен с моим.

— Обманутая женщина способна на многое. Не думал что «дочь друга» может заговорить. Она может сжечь все вокруг, и ей в тот момент будет все равно, что раскаленные щепки полетят в нее. Отчаяние, она раскрывает женщину с иной стороны. С той, про которую она и сама не подозревает.

Во мне одновременно два желания — вцепиться ногтями в это идеальное лицо, и зацеловать его до потери сознания.

— Браво, какая пламенная речь. Бесподобная актерская игра, — от его дыхания мои губы дрожат. Помимо воли тянутся к нему. — Очень удобно прикрываться выгодной правдой, да? Только ты вначале все же подумай, кто больше из нас потеряет в устроенном тобой пожаре? — его рука накрывает мое плечо.

— Ты… — хватаю ртом воздух, легкие наполняются горьковатым ароматом любимого предателя, — Ты… Что-то смеешь говорить о правде? Не-на-ви-жу, — по буквам выкрикиваю ему в лицо! Я не отдам тебе ребенка! Он мой! Ты не заслуживаешь называться отцом!

Щеки горят. Меня колотит от гнева. Я на грани истерики, и только злость не дает мне разрыдаться.

— У тебя есть шанс изменить мое мнение. Покажи, что ты можешь стать матерью. И возможно… я пересмотрю свое решение.

— Ты что сделаешь?! — глаза застилает кровавая пелена. Впиваюсь ногтями ему в шею, — Кем ты себя возомнил? Вершитель судеб?

В легких кончается кислород. Сердце сдавливают стальные обручи. Как я могу любить этого человека?

— Ты холодный, бездушный монстр, — кричу ему в губы, раздирая кожу на шее до крови.

— Продолжай, Илона не сдерживайся, — он ухмыляется, забавляется. — Выскажи все.

Звонкая пощечина разрезает воздух. Замахиваюсь еще раз, но он перехватывает мою руку, пальцы в его крови. Целует ладонь. Поднимает на меня взгляд. От карих глаз по-прежнему веет холодом, но там внутри, где-то очень глубоко, полыхает пламя. И я лечу на это пламя как мотылек. Понимаю, что сгорю… нет сил остановиться.

— Ненавижу… — ударяю другой рукой его в грудь.

— Еще раз повтори, — прижимается ко мне плотнее, снова нависает, придавливает к холодильнику. — У тебя это потрясающе выходит…

— Ненавижу… Гад… Предат… — а дальше мир замирает, наши губы сливаются в поцелуе.

Все те чувства, что искрились вокруг нас, обиды, ненависть, страсть, любовь, смешались в такой коктейль, который не подконтролен ни мне, ни ему.

Еще раз. Один только раз. Я дотронусь до любимого тела. Утону в его ласках. Растворюсь в нем на одну ночь. Я буду себя корить, безусловно, пожалею, но сейчас любовь побеждает все, сжигает горечь обид, разрушает ледяной панцирь. Торжество чувств правит нами, огонь гнева больше не обжигает, он соединяет, показывая, что может быть только между людьми, у которых сердца бьются в унисон.

После той ночи наступило шаткое перемирие. Я не нашла в себе сил отказаться от него. Мучаюсь угрызениями совести, понимаю — это неправильно. Нет будущего у таких отношений. Любовница никогда не станет женой. Это моя иллюзия счастья. И я как сумасшедшая упиваюсь ей. Наслаждаюсь моментами рядом с ним.