Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн Страница 7

– Финн, – распорядилась Мелания, – возьми вон то раскрашенное ведро и постарайся очистить им водоем от крупных обломков. А я тем временем прикажу Доркас принести несколько простыней, связать вместе и протащить по дну от берега до берега, чтобы подобрать мелкие обломки, камни и другую грязь. Тогда мы сможем получить свежую, очищенную воду, которую можно будет пить.

Не обращая никакого внимания на саксов, строго следивших за каждым ее движением, Мелания быстрым шагом перешла двор, продолжая громко давать наставления Финну:

– Сделай все, что в твоих силах, Финн. Хотя понимаю, что задание не из легких. Ведь глупость саксов не знает предела. Только они могут мутить и загрязнять воду, которую потом сами же и пьют! Так что нам предстоит немало поработать, чтобы очистить ее. Может, они не понимают, что именно свежая пресная вода особенно полезна для здоровья, – продолжала Мелания, – ты знаешь, они ее непременно солят перед тем, как пить. Так по крайней мере мне говорили: если у саксов нет соли, то они начинают проливать кровь. Уверена, что именно отсюда склонность варваров к кровопролитиям и бессмысленным убийствам. Они тем самым утоляют жажду. Но нам нужна пресная, чистая, очень чистая вода!

Финн помолчал, прежде чем кивнуть Мелании в знак согласия. Он был очень напуган вызывающим и полным сарказма тоном хозяйки. Ведь она говорила очень громко, и следившие за ней саксы, несомненно, слышали каждое слово. Правда, преданный раб не знал, что сакские воины не понимали содержащихся в них колкостей и ехидства. Но им и не требовалось: об общем смысле речей Мелании можно было без труда догадаться по ее лицу.

И саксы явно многое понимали. Глаза Синрика вспыхнули настоящим бешенством. Но как раз такая реакция врагов и доставляла наслаждение Мелании. Ей захотелось еще больше раздразнить сакса, тем более что во дворе появился спустившийся с холма Вулфред, которого Мелания в мыслях иначе, как «главный монстр», не называла и люто ненавидела. В его глазах Мелания ясно читала плотское желание к ней. Что ж, если Синрик ее сейчас убьет, то главный монстр лишится надежды насладиться своей жертвой. И тогда для нее смерть станет уже двойной победой…

Синрик пересек двор и подошел к Вулфреду.

– Я не понимаю ни слова из того, что она говорит! – сказал он. – Но знаю, что эта тварь оскорбляет меня, тебя и всех нас. Но ведь она побеждена! И выполняет работу обыкновенной рабыни. Может быть, нам не имеет смысла ее убивать, а лучше просто уйти отсюда?

Вулфред ободряюще потрепал Синрика по руке. Он отлично знал, в какое бешенство могла привести римлянка. Он сам старался подавить в себе чувство, гораздо более сильное, нежели просто злость или негодование.

– Она змея, у которой вырваны ядовитые зубы, – спокойно проговорил Вулфред.

Синрик невольно вздрогнул и злобно процедил сквозь зубы:

– Но яда осталось более чем достаточно!

– Она не может причинить никому из нас вреда, – возразил Вулфред. – Пусть себе болтает! Единственное, что ей осталось, и не должно трогать ни тебя, ни меня, тем более я-то понимаю, что она говорит!

– Вулфред, ты не обидишься, если я скажу, что жалею тебя?

– Нет, – усмехнулся Вулфред, хлопнув Синрика ладонью по спине.

Мелания не разобрала ни слова из разговора двух саксов, который невольно подслушала, но она поняла, что ее пытались унизить.

– Посмотри на меня, сакский монстр! – почти приказала Мелания подошедшему ближе Вулфреду и стиснула кулаки с такой силой, что побелели суставы пальцев. – И попробуй сказать, что я для тебя недостойный противник! Признай, что я, римская женщина, стою больше, нежели твои трусливые соотечественники, именующие себя воинами. Здесь, в цивилизованном мире, к человеку, давшему клятву и нарушившему ее, относятся с глубочайшим презрением! А ты, сакс, нарушил клятву. Ты и тебе подобные пришли в Британию и поклялись за плату защищать нас от пиктов. И что же? Вы не только нарушили клятву, но объединились с пиктами против нас! То есть против тех, кого клялись защищать и за что уже успели получить немалое вознаграждение! Скажи мне, что же это за мужчины, которые разбрасываются клятвами подобно ветру, рассеивающему осенние листья, падающие с деревьев? У тебя, монстр, нет ни совести, ни чести! Ты грязная сакская свинья, с легкостью нарушающая только что данные клятвы и обещания! Волк, рыщущий вместе со своей стаей в поисках, где бы чего ухватить! Мерзкое животное, заботящееся лишь о том, чтобы поплотнее набить брюхо! Ну скажи, что я не права! Докажи, что ты со своими приспешниками не нарушил клятву защищать народ Британии!

Маленькое тельце Мелании, казалось, с трудом вмещало в себя бушевавшее в нем бешенство. Слова о чести и трусости явно провоцировали сакса на убийство. Она требовала себе смерти с настойчивостью малого ребенка, добивающегося, чтобы ему немедленно дали новую игрушку. Вулфред отлично понимал ее поведение. В ее интересах было раздразнить его и заставить пролить ее кровь.

Однако ему ничего не стоило увернуться от содержавшихся в словах пленницы ядовитых стрел. Ибо Вулфред не только отлично знал мотивы, которые заставляли римлянку вести себя подобным образом, но также был твердо уверен в своей правоте.

– Ты не права, римлянка, – спокойно и даже мягко сказал он. – Клятвы, данные врагу, никогда не считались сакским законом обязывающими. А Рим всегда был моим врагом, так же как и врагом всех саксов.

В первый момент Мелания была ошарашена и потеряла дар речи. Но очень ненадолго.

– Самое ужасное, сакс, – выкрикнула она, – что я не могу сомневаться в правдивости твоих слов. Саксы ведь стараются перестроить мир так, чтобы он устраивал только их! И создают законы, оправдывающие творимое ими беззаконие! А вот скажи мне, твоя клятва не убивать меня тоже фальшива, коль скоро я твой враг?

Мелания смотрела на Вулфреда с нетерпением. Ей очень хотелось поймать его на лжи.

А он посмотрел на нее сверху вниз и довольно благодушно ответил:

– Ты недостойна называться моим врагом, римская змея. Ведь ты просто рабыня, и не более того!

Мелания уже не могла сдерживаться. Она набросилась на сакса и принялась бить его кулаками и ногами со всей злостью, на которую была способна. Но тот еще мальчишкой выходил победителем из куда более жестоких схваток, а потому сжал ее в медвежьих объятиях и, оторвав ноги от пола, приподнял вровень со своим лицом.

От крепкой хватки сакса у Мелании затрещали ребра, и она стала задыхаться. А Вулфред сжимал римлянку все крепче и крепче, желая либо заставить прекратить сопротивляться, либо задавить в ней жизнь.

Руки Мелании бессильно опустились. Но она продолжала со жгучей ненавистью смотреть в глаза Вулфреда. Боже, какая глупость! Неужели не понятно, что она только подогревает его?

Они продолжали смотреть друг другу в глаза. Вулфред, решив, что в какой-то степени утихомирил агрессивность римлянки, чуть ослабил свои железные объятия и дал ей возможность вздохнуть. А затем и вовсе выпустил из рук.