Парижское приключение - Элизабет Эштон Страница 7

— Давай скорее, — торопила Ава. — Вот так она смотрится великолепно, мне нравится ее знойный взгляд. Но я не хочу, чтобы бедняжка подхватила пневмонию.

Одинокий пловец переплывал бухту со стороны Ла Боля, похоже, его не страшила ледяная вода. Рени безразлично смотрела на приближающуюся темноволосую голову.

Билл закончил снимать как раз в тот момент, когда пловец вышел на берег неподалеку от них. Он стоял, пристально глядя на Рени, а она, увидев, как Билл просигналил ей об окончании работы, облегченно вздохнула и бросилась к палатке.

— Полный комплект, — сказала Карен, сверяясь со списком.

— Слава Богу!

— Если только миссис Брент не потребует переснять что-нибудь.

— Если потребует, я объявлю забастовку, — ответила Рени, поспешно натягивая на себя одежду.

Выйдя из палатки, Рени увидела, что миссис Брент о чем-то серьезно беседует с пловцом. Кто-то набросил на него купальное полотенце, и больше, кроме плавок, на нем ничего не было. Его четко очерченный профиль выделялся на фоне голубого неба и моря, мокрые слипшиеся волосы, как черная шапка, обрамляли лицо, его тело напоминало античную статую. Рени замедлила шаг, в замешательстве глядя на него. Это был тот самый мужчина, что поил ее чаем в Лондоне.

«Только не это, — подумала она. — Эти неуместные совпадения! Уж его-то мне хотелось бы встретить меньше всех».

Ава и незнакомец оживленно разговаривали, перемежая французские и английские слова, а остальные внимательно прислушивались. Рени удивилась — неужели им не хватило на сегодня? Ей хотелось лишь одного — добраться до отеля и отогреться в горячей ванне.

Ава кивнула ей.

— Это месье Леон Себастьен.

Леон поклонился ей, и его глаза озорно блеснули.

— Итак, mademoiselle, я был прав. Мы все-таки встретились.

— Вы знакомы? — удивилась Ава.

— Нет, madame, — Леон держался очень учтиво и, казалось, нисколько не замерз. — Наша мимолетная встреча состоялась инкогнито. Я и вообразить не мог, что мадемуазель работает моделью. Она что-то говорила о растениях.

— А я не могла предположить, что вы кутюрье, — парировала Рени, вспомнив, кто такой Леон Себастьен. Несколько известных парижских домов устроили показ своих январских коллекций в отеле «Эрмитаж», грандиозном кирпичном сооружении, которое высилось за бухтой и поблескивало стеклами в это ясное утро. Среди них была коллекция Себастьена, самого молодого из известных дизайнеров, который в этом году произвел настоящую сенсацию оригинальностью своих моделей. Но глядя на него, трудно было представить, что это и есть парижский модельер, и вдобавок Рени обнаружила, что этот француз питает особое пристрастие к холодной воде. Очевидно, Леон был неповторим не только в своем деле.

— Рени, месье Себастьен хочет сделать тебе одно предложение, — заговорила Ава.

Леон приподнял бровь; Рени еще раньше заметила эту его характерную особенность.

— Рени… Это ведь мужское имя.

— Они по-разному пишутся, — сухо сказала Рени, увидев, как распахнулось его полотенце. Она вспомнила, как ее мать многословно объясняла каждому новому человеку происхождение ее имени: «Я хотела назвать ее Ирен, красивое имя, в переводе с греческого означает мир», но муж сказал, что ее станут называть Айрин, а он терпеть не мог этого имени, поэтому мы сошлись на Рени». Но их усилия оказались напрасными, поскольку и Барри, и сестра называли ее Рин.

Леон поклонился.

— Простите меня, мадемуазель Рени. Я не хотел вас обидеть, — он откровенно любовался ею. — Я сейчас в большом затруднении. Со мной было две модели, но у одной из них случился аппендицит, и она угодила в больницу. И я подумал, может быть, вы…

Рени покачала головой.

— Это невозможно, месье.

— Но почему, Рени? — обеспокоенно спросила Ава.

Она уже успела все прикинуть. После поездки в Гранд Бьер они должны уехать из Франции, и конечно, она не может оставить Рени одну; но если месье Себастьен разрешит ей сделать несколько снимков моделей его коллекции для следующего номера журнала, то ради этого Ава задержится на денек-другой. Может быть, она могла бы даже снять все модели, если бы удалось попасть с камерой в «Эрмитаж», проникнуть в который ей пока не удавалось.

— Но мы же сегодня уезжаем. — Рени подумала о Барри. Он будет ждать ее сегодня вечером, и она обещала ему оставить это занятие в ближайшее время. Его шокировала бы сама мысль о том, что она будет работать у месье Себастьена.

Ава повернулась к французу.

— Мадемуазель совершенно замерзла, — весело сказала она. — Вероятно, мы могли бы позже обсудить этот вопрос, когда она отогреется. — И она бросила на Рени недовольный взгляд.

Леон рассыпался в извинениях, ругая себя за невнимательность. «Подхалим», — подумала Рени, стараясь вызвать в себе неприязнь к нему. Он пояснил, что дело очень срочное. Показ моделей должен состояться в полдень, и если мадемуазель будет столь добра и согласится оказать ему эту любезность, то ей нужно будет примерить платья. Он бы вызвал другую модель, чтобы заменить бедняжку Джулию, но не уверен, что платья подойдут ей, а у мадемуазель Рени точно такие же параметры, что и у Джулии. Он окинул Рени опытным взглядом с ног до головы, так что ей захотелось влепить ему пощечину. В любом случае, другая девушка не успела бы к полуденному показу.

Ава предложила ему зайти к ним в отель через пару часов.

Тем временем ассистенты упаковали одежду и все снаряжение, команда разместилась в двух автомобилях, чтобы вернуться в Ла Боль. Рени удалось сесть в ту машину, где для Авы не оставалось места. По непонятным причинам ее редактор хотела, чтобы она приняла это предложение; но Рени вовсе не желала задерживаться здесь и огорчать Барри — по крайней мере, так она сформулировала это для себя. Объяснить истинную причину отказа она не могла, но что-то подсказывало ей остерегаться Леона Себастьена.

Вся команда из «Свининг Лайф» остановилась в маленьком отеле на Рю де ла Конкорд, которая, начинаясь от самого моря, тянулась до шоссе. Просторный центральный холл отеля «Три сосны» выходил на улицу, и летом его двери были настежь открыты навстречу солнцу, воздуху и соснам, которые и дали название отелю.

Рени приняла ванну и постепенно отогрелась. Чувствуя себя гораздо лучше, она спустилась в холл. На ней был скромный темно-синий костюм, отороченный белым кантом. Она успела лишь слегка привести в порядок волосы, и сейчас, без макияжа, ее лицо было матово-белым.

Ава Брент надела черный костюм, смягчив его мрачность белым шейным платком, и изящную черную шляпку. Она выглядела прекрасно для своих лет, лицо и волосы были подкрашены, но иллюзий относительно ее возраста не возникало. Ее суровые голубые глаза, казалось, видели вас насквозь.

— Но почему, — недоумевала Рени, — они устраивают показ моделей здесь в это время года? Не понимаю. Это же абсурд.