Рецепты идеального брака - Мораг Прунти Страница 7

Я начала оживлять рецепты моей бабушки. Было болезненно возвращать к жизни все ее старые блюда, и мне стало ясно, что я была совершенно не готова читать ее воспоминания. Перечитывая потрепанную старую тетрадь, я слышу, как сквозь строчки об измерениях и способах проступают ее слова, обращенные ко мне, как будто она здесь. Но бабушка может ответить только на те вопросы, на которые я и сама знаю ответ; например, сколько граммов в стакане сахара. Ее здесь нет, и она не может ответить на единственный вопрос, который я действительно хочу задать ей, а именно, что она думает о Дэне. Я постоянно спрашиваю себя: «А поставила бы Бернардина нас с Дэном рядом?» — и поскольку я не чувствую себя уверенной, то тоскую по ней. Если бы я только могла узнать ее мнение, мне кажется, это могло бы помочь. По-моему, мне просто необходимо, чтобы кто-то был уверен во мне. Я знаю, что это невозможно, и, может быть, поэтому я предпочла ценить мнение того единственного человека, который (стоит это признать) никогда не сможет мне о нем рассказать.

Теперь, когда я переделала свою квартиру и рассортировала кипу старых бумаг, которую избегала годами, мне нужно так глубоко погрузиться в этот кулинарный проект, чтобы проигнорировать желание Дэна переехать в Йонкерс.

Хэмптонс? Конечно. Бруклин? Да. Бронкс? Может быть. Но Йонкерс?

У Дэна там дом, который он перестраивал много раз за последние пять лет. Я никогда там не была, потому что, насколько я знала, это было просто вложение денег. Было приятно знать, что я выхожу за парня, у которого есть своя собственность, но я никогда не думала, что он захочет, чтобы мы там жили. На выходные Дэн уезжал заниматься строительным проектом, а я тем временем совершала деловые поездки. Я и Дэн действительно много занимались каждый своим делом. Я не вводила его в курс своих проблем и успешно избегала общения с его ирландско-американскими приятелями по выпивке. А вот если бы я с ними пообщалась, я бы быстро поняла, что у нас нет вообще ничего общего.

Дэн начал этот неуклюжий разговор с того, что город становится «реально суматошным», и «тут реально толпы людей», и «реально опасно». Он хотел примирить меня с его тупой идеей переехать за город. Я не знаю, что хуже: его желание, чтобы мы потеряли две престижные квартиры в верхней части Вест Сайд, или тот факт, что он думал, будто я действительно стану рассматривать возможность переехать в Йонкерс.

Но это лишь «одна из вещей, которые я ненавижу в Дэне».

Список рос в моей голове настолько быстро, что я обнаружила, что, если записывать его, он меньше на меня давит.

Он хочет переехать в Йонкерс.

Его ногти на пальцах ног слишком длинные, и они царапают меня в постели.

Он носит рубашки в клетку.

Он держит в ванной каталоги по рыбалке.

Он большой и шумный, он громыхает на всю квартиру так, что ты всегда знаешь, что он дома.

Он путает слова и использует просторечья вроде «реально», когда нервничает.

Растворимый кофе. Он предпочитает растворимый кофе? Объясните мне!

Он встает по утрам раньше меня и будит меня, принося чай в постель. Это заставляет меня чувствовать себя виноватой.

Он забывает класть сахар мне в чай.

Он поджимает губы перед тем, как сказать что-то, по его мнению, умное.

Он считает себя умным. Прошлой ночью он заявил, что не думает, будто потерял что-то в жизни, потому что не посещал колледж.

На самом деле вся эта болтовня о том, что, когда пишешь этот список, он теряет свою силу, просто чушь собачья. Вся сила, что у меня есть, заключена в этом списке, который спрятан под матрасом с моей стороны кровати. Когда Дэн придвигается ко мне ночью или склоняется ко мне по утрам, я знаю, что он там. Список, который ярче всего свидетельствует о том, какая я подлая, не очень-то помогает мне. Я все в Дэне ненавижу. Единственный момент, когда я могу, глядя на него, не думать: «Я тебя ненавижу», — это тот момент, когда я, глядя на него, спрашиваю себя: «Что я наделала?» Отрава или паника: выбирайте, список альтернатив на этом закончен.

Дэн более или менее часто находился в моей квартире, когда мы встречались, но, после того как мы вернулись из свадебного путешествия, у нас был такой церемониальный вечер, когда он перевозил свои вещи. Я даже не ожидала, что у него такая гора хлама: упаковочные ящики со старыми записями, масса дешевой глиняной посуды, отвратительные синтетические темно-синие наволочки на подушки, журналы, датированные ранними восьмидесятыми, только некоторые из которых вообще стоит называть. Когда я смотрела, как все это громоздится в гостиной моего минималистического дворца, а Дэн радостно тащит очередную коробку с пыльными видеокассетами, я правда думала, что заболею. В конце концов, догадавшись, что я недовольна беспорядком, Дэн перенес большую часть хлама назад вниз, в свою казенную квартиру. Но эти вещи не могут оставаться там вечно, и мы оба это знаем.

Когда мы встречались, мне было приятно, что Дэн находится у меня дома. Но теперь, когда у Дэна появилось право быть здесь, мне это перестало нравиться. Я внезапно почувствовала, что у меня украли личное пространство. Но ведь близость не должна быть навязчивой, верно?

Я нахожусь во власти этой личности, и я могу только делать вид, что не узнаю ее. Разрешите вам представить худшую часть меня — растерянного подростка, стервозную студентку-всезнайку. Она вернулась, она живет в моей голове и не платит за жилье. Она жалуется, и критикует, и сардонически насмехается над Дэном и грустной отчаявшейся женщиной тридцати с чем-то лет, что вышла за него. Она отвратительна, и я ее ненавижу. Но на сегодняшний день она — мой единственный собеседник. Я никому не могу сказать, что происходит в моей семейной жизни. Все мои неженатые друзья только скажут: «Что?! Ты его не любишь! Вы должны немедленно расстаться!» А мои женатые друзья скажут: «Любовь? Будь реалисткой, девочка, это — брак».

Это не то, чего я хотела, когда выходила за Дэна. Это не то, чем я хотела стать.

Все, что я говорю вслух в настоящее время, — это жалкие жалобы, замаскированные под вопросы: «Посудомоечная машина все еще полная?», «Ты забыл купить зубную пасту?», «Тебе не кажется, что эту рубашку стоит сжечь?»

Иногда все, на что я способна, это утверждения.

«Эго неверная программа посудомоечной машины». «Я кладу одну ложку сахара в чай». «Это ненатуральное молоко». А потом Дэн извиняется, а я говорю, что «все в порядке», таким сдавленным голосом, что становится совершенно ясно: все совсем не в порядке. Неосознанно я присоединилась к пассивно-агрессивной школе «не-общения». Я совершенно спокойна и говорю только, что «все отлично, все замечательно», когда любой дурак может понять, что я, как кипящая кастрюля, полная ненависти, которая рано или поздно взорвется фонтаном смертельной желчи.

Мило.

Чудовище во мне успокаивается только потому, что знает: Дэн считает себя счастливчиком, раз он встретил такую замечательную женщину.

Я пугаю саму себя и Дэна. Я вижу, как он ждет начала назревающего скандала, но сам его не начинает, поскольку не понимает, что не так. Его правда такова: мы — молодожены, и мы влюблены. И о настоящее время моя правда не может быть другой.