Дешевый роман - Вячеслав Прах Страница 7

– Она сейчас у тебя здесь. Выбрось ее на время из головы. Мне сложно разговаривать с людьми одержимыми. Они не умеют слушать отстраненно, как бы со стороны.

– Постараюсь, – я выдохнул и мысленно снял с себя все напряжение.

– Вот так. Я тебя слушаю!

– Я хотел спросить, как ты смог повлиять так на Риту, она восприняла твои слова всерьез и теперь пытается меня в чем-то разоблачить.

Он хотел мне ответить, но я продолжил:

– Я знаю, что это был не сон, точнее, не его привычная форма, ты каким-то образом засеял в ее голову эти мысли, тогда, при первой встрече. Только я не понимаю, как тебе это удалось. Мне кажется, ты что-то скрываешь.

– А ты ничего не скрываешь от Риты, может, пора уже ей признаться, а, Габриэль?

Я в этот момент почувствовал себя трусливым лгуном перед глазами Правды.

Я молчал.

– Пойми, не стоит бояться того, что ты делаешь, того, в чем скрыта твоя суть. Ты скрытен, мой друг, разве это не правда? Ты живешь с ней, сколько уже…

– Два месяца.

– Два месяца, но она ничего так и не знает о тебе. Самое дурное в этом то, что ты питаешь ее иллюзиями, а так делать не стоит, это может плохо повлиять на твою работу. Твоя работа – это ведь все для тебя? Признайся ей, Габриэль, тебе станет легче, ведь это своего рода груз для тебя – быть перед ней в долгу.

– А если она не примет меня таким?

Писатель рассмеялся.

– Конечно, не примет. Она вышвырнет тебя из твоего же дома. Ты только посмотри со стороны на себя. Кто ты? Ты это знаешь, я это знаю, а подойди к первому встречному и расскажи свою историю.

Его смех стал громче.

– Не бойся, парень, быть тем, кто ты есть. Я сейчас смеюсь не над тобой, а над собой молодым. Твое лицо мне так напоминает мое несколько лет назад, нет, не в этом, наши черты лица не схожи, мы разные внешне. Я тебя старше, но сужу сейчас не по возрасту, а по количеству написанных книг. Я не читаю твои мысли, Габриэль, не стоит из меня делать Бога, но я прочитал всю твою суть, все твое нутро перелистнул, когда ты взял мою книгу и приложил к своей груди. И если бы я встретился с собой несколько лет назад, я бы сказал: «Твоя душа будет стоить дешево», но даже это мне бы не помогло. Ведь если я загорался чем-то, то я пылал ярким пламенем с громким треском до тех пор, пока с меня не посыпется пепел. И я не слушал никого, я писал и сгорал, был полон страсти. Меня переполняла внеземная сила, которая исходила из моего творения. Я был слишком предан своей первой работе, своей первой книге – своей лучшей книге, я был уверен, что она раскроет во мне гения. Я себя таковым считал.

– И что произошло в итоге?

Он изливал мне свою душу, я узнавал себя.

– Я пришел в издательство, довольный своей законченной рукописью. Сколько ночей я тогда не спал – сорок восемь или сорок семь, неважно. Мне казалось, что ночь – главный источник моего вдохновения, ночью ко мне приходили самые необыкновенные образы.

Я внимательно слушал его, иногда даже затаив дыхание.

– Я принес свою рукопись, отдал редактору и пошел домой спать. (улыбнулся). Ха, я тогда проспал, кажется, суток двое, я был, как герой, павший на поле боя после своей победы. И утром, на третий день, я получил письмо, в нем было сказано, что издательство приняло мою рукопись и готово отдать в печать, первая партия выйдет тиражом пять тысяч экземпляров. Пять тысяч, ты представляешь себе, Габриэль, для меня эти цифры казались нереальными. Я обнял Жанну, она была для меня, как твоя Рита – муза, влечение, пыл, называй ее как угодно, но ее роль в моем творчестве была неоценима.

Я с пониманием кивнул.

– Мы с Жанной лежали на кровати и смотрели в потолок, мечтали, как меня будут издавать миллионными тиражами, люди будут обсуждать мой талант, мою сущность, мое уникальное восприятие мира. Я буду писать новые книги, а она будет готовить мне ужин, кстати, ей я тоже врал, как и ты. Мы не спали целую ночь, дожидаясь утра, чтобы пойти на свою первую презентацию книги. Это для меня был такой толчок, такие эмоции, словно меня возвысили к небу и нацепили на плечи крылья. «Лети, Маэстро, лети».

Я посмотрел на него, ожидая какого-то неприятного поворота. Я прекрасно знал, что у таких историй зачастную трагичный финал.

– Ждешь трагедии, Габриэль?

Он словно прочитал мои мысли. Я кивнул.

– Жду.

– Тогда слушай.

Он показал мне на столик, что стоял в конце зала, и мы направились к нему. Сели. Он закинул ногу на ногу, как закидывают дамы, неуклюже держа тонкую сигарету в руке. Дешевый прием.

– Я сидел перед публикой, человек тридцать пришли на меня посмотреть, они заглядывали мне в рот и ждали, что я открою перед ними истину. Жанна сидела в самом конце зала, и когда я начинал волноваться, я искал среди толпы ее, она каким-то чудом забирала все мое волнение себе. Я впервые открыл свою книгу, я несколько сотен раз представлял себе этот момент, но в реальности все произошло не так лирично. Я начал читать и ужаснулся. Это был не мой текст. Было добавлено много ненужных диалогов, пустых, о поверхностной любви. Я об этом не пишу и никогда бы не написал. Они изменили все, не так страшны декорации, как герои, говорящие не своим голосом. Это была не моя книга, а мусор. Позор! И вся та мораль, которую я хотел донести – я открыл последние страницы книги, – была утоплена, погублена, ее окунули в грязь. Они опошлили все, Габриэль. Всю мою святость. Я не мог выдавить из себя ни слова. Я встал, Жанна поняла, что что-то не так, и направилась ко мне, я взял ее за руку и увел прочь. Таков был мой дебют устами немого.

Я все это время представлял себе тот зал в мельчайших подробностях и то, как он уходил со своей Музой.

– Хочешь узнать, что было дальше?

– Хочу.

– Я очень виню себя, мой друг, что не пошел тогда в другое издательство, а принял их условия, ведь был контракт. Партия уже была реализована.

Он немного задумался.

– И однажды в книжном ко мне подошла уже немолодая женщина и похвалила меня, она сказала что-то вроде «Вы гений. Я благодарна вам за эту книгу!». И знаешь, на душе как-то так стало приятно, и мне было уже не важно, что мой текст изменили. Мое тщеславие затмил разум. Потом подошел мужчина, затем молодая женщина, люди все подходили и хвалили меня, словно я им чем-то сильно помог, эта книга находила в сердцах отклик. Мне было приятно.

– Ты больше не считал свою работу грязной?

– Нет, Габриэль, не считал. Она была чиста, как Дева Мария.

Он засмеялся каким-то злобным смехом.

– Ты знаешь, сколько я за нее получил?

Это был риторический вопрос.

– Десять тысяч долларов. Было продано более ста тысяч экземпляров, это был успех. Я зажил другой жизнью, больше не было того вечно голодного парня с мешками под глазами, был теперь другой человек – сытый, в красивом костюме, чистый, с довольным блеском в глазах. Блеск – это теперь поза. Я поддерживаю свой образ. А Жанна тогда ушла от меня к другому.