Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго Страница 75

Гэрриет была таким человеком. И ее сын тоже, пусть даже у него не было ее настойчивости и целеустремленности. А еще этот проклятый пират, Дункан Хайнес, который умел в любой момент спрятать свою железную волю за ухмылкой. Ну и, естественно, Элизабет. Та была сильнее, чем все остальные, вместе взятые, и, возможно, даже сильнее, чем он сам. Ее жизненная энергия и неукротимое упорство казались ему иногда такими несокрушимыми, словно ее окружала аура.

Думая о ней, он чувствовал ее взгляды. Это было странное, почти жуткое ощущение, чему он иногда удивлялся, а позже сдался и перестал думать об этом. Он нерешительно обернулся и увидел, что Элизабет с малышом на руках стоит наверху у поручней лоджии. Молодая женщина встревоженно смотрела на него сверху вниз.

– Что случилось? – крикнула она.

– Восстание негров, – коротко ответил Гарольд.

Ее рот округлился в испуганном «Ох!», а затем она отступила назад, в тень лоджии, чтобы, наверное, сразу же рассказать об этом своей кузине.

Прибыли первые плантаторы в сопровождении своих долговых рабочих. Джереми Уинстон был среди них; он мобилизовал небольшую группу вооруженных солдат, некогда входивших в военное подразделение, организованное при его вступлении на пост губернатора, дабы защищать королевскую собственность от испанцев. Джордж Пенн, который жил не в Бриджтауне, а на своей плантации на севере, потому что был скорее крестьянином, чем городским человеком, тоже прибыл с ними. Поскольку он как раз занимался мобилизацией гражданского ополчения для обороны острова от «круглоголовых», то со вчерашнего дня находился в городе. Мобилизованные им за это время рекруты сразу же прибыли вместе с ним в качестве подкрепления. С помощью этих войск плантаторы надеялись обуздать чернокожих. Гарольд приказал запрячь своего серого в яблоках коня, и сразу же после этого был дан сигнал отправляться в поход. Выезжая вместе с другими людьми со двора, он еще раз оглянулся. Элизабет и Фелисити стояли на лоджии и смотрели ему вслед.

Элизабет тревожилась, хотя и понимала, что могло быть и хуже. По крайней мере Норингэмам опасность не грозила. Они после похорон не вернулись в Саммер-Хилл, а все еще находились в городе. Они хотели узнать, как чувствует себя находящаяся в тюрьме Силия, а после этого зайти к семье, с которой они дружили. Элизабет послала одну из служанок с сообщением, чтобы предупредить их.

Джонатан сидел на циновке в своей комнатке и играл с деревянной куклой. Он не уставал дергать за веревочку, чтобы потешная фигурка вскидывала руки и ноги.

– Клоун, – сказал он громко и без ошибок. И, сияя, улыбнулся ей. Элизабет заставила себя ответить улыбкой на его улыбку. Она была рада, что сынишка, судя по всему, уже преодолел тяжелое впечатление от похорон.

Но не Фелисити. Она молча лежала на своей кровати, угрюмо уставившись в потолок. Корабль «Эйндховен», все еще стоявший на якоре в бухте Карлайсл Бэй, вот-вот должен был выйти в море. Фелисити объяснила, что не знает, чего она больше боится – того, что Никлас Вандемеер поднимет паруса и уплывет, не попрощавшись с ней, или того, что он попадет в зону досягаемости английских пушек. Уже появились первые слухи о том, что британский парламентский флот начал захватывать голландские корабли. Среди людей, пришедших на похороны, был кто-то, кто слышал от какого-то моряка, который только вчера прибыл сюда, что «круглоголовые» потопили голландский корабль, перевозивший рабов. На его борту было около двухсот человек. Все до единого утонули.

Малыш утомился и начал хныкать. Элизабет взяла его на руки и стала качать, пока он не уснул. Уложив его в кроватку, она, скрестив руки на груди, стала ходить по комнате безостановочно, словно подгоняемая какой-то мыслью. В конце концов потребность в движении взяла верх.

– Я поеду на конную прогулку, – сказала она Фелисити, которая дремала с закрытыми глазами.

Кузина испуганно вскочила.

– Да как ты можешь! – воскликнула она. – Ты же сегодня похоронила мужа!

Элизабет упрямо вскинула голову.

– От того, что я буду сидеть дома, он сюда не вернется.

– Не делай этого! Ты можешь попасть в руки восставших рабов!

Однако Элизабет уже переодевалась для верховой езды. С оглядкой на свой статус вдовы она все же набросила на себя тонкую черную накидку с пришитым к ней капюшоном. Как только она окажется достаточно далеко от города, она снимет накидку и засунет ее в седельную сумку.

Когда она, спускаясь вниз, проходила мимо спальни Марты и Гарольда, дверь их покоев внезапно распахнулась и перед ней появилась свекровь. От неожиданности Элизабет вздрогнула, но еще больше ее напугала Марта, выглядевшая ужасно. Глаза женщины глубоко запали, лицо распухло от постоянных рыданий, волосы представляли собой дико всклокоченную седую массу, черное платье, которое она после похорон так и не сняла, было помятым и грязным. От нее сильно разило потом и алкоголем. Из комнаты тоже доносился запах перегара. Очевидно, Марта уже некоторое время изрядно угощалась ромом.

– Ты куда собралась? – спросила свекровь заплетающимся языком.

Элизабет помедлила, потому что сама себе показалась бессердечной и бессовестной, но затем все же решительно сказала:

– Я поеду на конную прогулку. Если я не подышу свежим воздухом, то сойду с ума.

К ее удивлению, Марта согласно кивнула.

– Да, поезжай. Скачи подальше отсюда. Скачи от него.

– От кого? – испуганно спросила Элизабет. – От Роберта? Но он же… – Она недоуменно замолчала.

– От Роберта? – повторила Марта непослушным языком. – Да, от Роберта. Ты для него не хорошая. И ни для кого. Ты принесла нам несчастье. Уходи, оставь нас в покое.

Она внезапно вскинула руку, словно хотела ударить невестку, и Элизабет невольно отшатнулась назад. Но Марта всего лишь схватилась за дверь и громко захлопнула ее перед носом невестки.

Напрасно Элизабет старалась подавить чувство потерянности и одиночества. Ей стало немного легче, когда она уже сидела в седле и мчалась, обгоняя ветер, через поселение. Как всегда, любопытные взгляды преследовали ее, но сегодня она чувствовала презрение людей сильнее, чем обычно. Но, возможно, это было только плодом ее воображения. Ей следовало прекратить обращать так много внимания на мнение других людей. Ничего с ней не случится, если кто-то будет смотреть на нее искоса. Однако потом ей вспомнилась женщина, которую в прошлом году покарали за супружескую измену. Она была молодой и жизнелюбивой, а ее муж, наоборот, – старым, уродливым и к тому же склонным к насилию. Она хотела избавиться от брака, устроенного ее родителями, и сбежать отсюда вместе с любовником. Они вдвоем уже отнесли свои пожитки на португальский фрахтовый корабль, однако ее муж выследил беглецов еще до отправления корабля и притащил их к судье. Приговор был суровым – женщине остригли волосы и натянули на нее маску позора. Целый день она стояла так под палящим солнцем, привязанная к позорному столбу, под насмешливыми и издевательскими взглядами прохожих. Правда, были среди горожан и те, кто сочувствовал ей. А теперь ее уже нет. Прошлой весной у нее случился выкидыш, отчего она и умерла. Ходили слухи, что ее муж просто оставил ее истекать кровью, никого не позвав на помощь.