Я тебе объявляю войну - Лана Вейден Страница 8

— Не понял?

— Бутылку мне отдайте.

— Зачем?

Глупый вопрос. При этом он по-прежнему не отрывал взгляда от моих губ. Что за…?

— У тебя… — вдруг произнес Морозов и слегка провел пальцем по своим губам. А потом кивнул в сторону зеркала. Я пошла посмотреть — ах, вот оно что, оказывается! Вокруг губ была ужасная малиновая кайма — след от вина.

Я взяла салфетку и начала тереть рот.

И тут, откуда ни возьмись, появились Беседина-старшая и Томашевский.

— Что здесь происходит? — Беседина увидела бутылку и задалась тем же вопросом, которым недавно задавал Денис Сергеевич. — Откуда это вино?

— У Виктории сегодня день рождения, — ответил за меня Морозов.

— Правда? Вика, от всей души поздравляю! — откликнулся Томашевский. — И сколько ж тебе годочков стукнуло?

— Двадцать три.

— Но такое впечатление, что тринадцать, — заметила Беседина.

— А вы знаете, что в Швеции возраст старинных домов определялся по анкерным болтам? — я решила перевести ее реплику в шутку. — Хорошо, что у женщин так просто возраст не определишь!

— Просто у женщин нет болтов, потому и не определишь, — заметил Томашевский. — А вот у мужчин…

— Борис Александрович, ну как не стыдно! — Беседина поморщилась.

— Любовь Константиновна! Я только что закончил работу по «Мантиссе»**! После этого мне уже ничего не стыдно! — ответил Томашевский и вдруг повернулся ко мне, — ой, ну и ну! Совсем ребенка засмущали. Посмотрите, какая она красная стала.

Ужас! Вечно я что-нибудь ляпаю невпопад. И вот очередной урок — надо следить за языком.

— Кстати, Виктория, — повернулась ко мне Беседина. — Мы пока не обсуждали твое будущее на кафедре. Вы, случайно, еще не говорили с Денисом Сергеевичем? Может, он возьмет…

— Нет! — резко перебил её Морозов — так, что я даже вздрогнула. — Мы пока не разговаривали. Но после выходных, — он сделал паузу и пристально посмотрел на меня, — обязательно поговорим. Еще как поговорим.

Сердце бешено заколотилось и от этого взгляда, и от этих слов. Что всё это значит? Я решила пойти в туалет и умыться ледяной водой. «Мы поговорим. Еще как поговорим».

Когда я вернулась, на кафедре был только Томашевский, который продолжил рассыпаться в поздравлениях. Бутылка вина бесследно исчезла, но меня это уже не особо волновало.

Я выпроводила Бориса Александровича, закрыла кафедру и уже направилась домой, но тут вспомнила, что нужно забрать посылку с Амазона — пришли новые книги.

В пункте выдачи я распаковала пакет и понюхала содержимое. Обычно мне нравились странные запахи — кожи, дегтярного мыла или рельсов — они меня успокаивали. Типографская краска тоже пойдет. Только в этот раз, к сожалению, не помогло.

По дороге домой в ушах гулко отдавалось с каждым шагом — «мы-по-го-во-рим-еще-как-по-го-во-рим». Я зашла в квартиру в изрядно приунывшем настроении. Сестра уже была дома.

— Викуля! — она бросилась ко мне. — Я думала, ты позже придешь. Почему со своим парнем никуда не пошла?

— Аля, — уставшим голосом ответила я, пытаясь что-нибудь придумать на ходу, — у меня дико разболелась голова. Потом сходим.

— Но он тебя хотя бы поздравил?

— Что? — ого, а вот об этом я и не подумала. — Дааа… начала мямлить я и вдруг прозрела. — Конечно, поздравил.

— А что подарил? — вредная сестра не унималась.

— Книги подарил.

— Книги? Ну и ну.

— А что такого? Да, книги! Мне нужны были книги и он мне их подарил!

— Что за книги? Надеюсь, как минимум, эта… как ее… инкунабула?

— Аль, отстань, а?

— Не отстану! Покажи, что за книги!

Я со вздохом вытащила «подарок» из сумки.

Черт, первую надо было все-таки спрятать, но сестра уже увидела.

— «Performing Virginity and Testing Chastity in the Middle Ages». Демонстрация девственности и проверка целомудрия в средние века? Серьезно? Что за странный подарок, Вика? Зачем тебе это?

— Зачем, зачем. Научный интерес, не слышала о таком?

— Стоп, — сестра вдруг осеклась. — Вика, посмотри мне в глаза.

— Ох, ну что еще?

— Слушай, а у вас… ну… было уже?

— Что? Ты о чем? — конечно, я поняла, о чем она (кошмар-кошмар!) и, кажется, жутко смутилась. Вот как быть с такой несносной сестрой?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так, — сказала Алевтина. — Понятно.

Повернулась и ушла. Что ей понятно? Уже второй человек в этот день говорил со мной загадками.

Вскоре вернулись родители, потом приехал Сергей, и мы устроили праздничный ужин.

Но в голове моей и во время этого ужина, и после него — до самой глубокой ночи — непрерывно звучало «еще-как-поговорим-еще-как-поговорим-еще-как-поговорим».

Черт возьми, кажется, я и так уже затянула это дело. Настал момент всерьез приниматься за Морозова.

__________________

*В книге историка-медиевиста Мишеля Пастуро «История цвета. Синий» говорится том, что древние греки не различали синий цвет. Но многие современные исследователи это опровергают.

** «Мантисса» — роман Дж. Фаулза, некоторые эпизоды этой книги считаются порнографическими.

Проснувшись на рассвете, я прокралась на кухню и сделала себе завтрак, только кусок в горло не лез.

Голова теперь и в самом деле раскалывалась, я чувствовала себя разбитой, но больше было медлить нельзя. Существовал лишь один способ прижать Морозова к стенке — я должна разобраться в его работах лучше, чем он сам. И тогда смогу вывести обманщика на чистую воду.

Я включила компьютер и несколько часов искала все доступные труды этого товарища. А их, надо заметить, оказалось немало. Ранние работы были посвящены изучению сонетов Шекспира — надо же, какое удивительное совпадение! Ведь Краславская занималась тем же самым. Но спустя время нашего исследователя зациклило на другом, а именно — на пьесе «Как вам это понравится».