Вместе тоже можно... - Ирина Муравская Страница 8

— Набить бы ему его еб***ник.

— Лучше не надо.

— Что так? Думаешь, не справлюсь?

— Справишься. Но у него есть связи и деньги. Он потом с тебя живого не слезет.

— Да и похрен. Зато душу отведу.

— Он того не стоит.

— А ты этого стоишь?

Вопрос застал её врасплох. Что он имел ввиду? Стоит ли она того, чтобы бить за неё морду или стоит ли она того, чтоб сейчас в принципе об этом разговаривать?

— Я не знаю, — универсальный ответ. Подойдет ко всему.

— Вот и я не знаю, — напряжённая челюсть, сжатые зубы — Макс мысленно заставил себя дочитать до трёх. Нет, до пяти. А лучше до десяти, иначе была слишком большая вероятность, что он и правда сейчас стартанёт к этому уроду и вправит ему нос в черепушку. Чтобы дорожки нюхать было ещё удобнее. Кстати, об этом…

— Ой… Может не надо? — кинулась за ним в туалет Козырь. Пакет с наркотиками был безжалостно высыпан в унитаз и смыт. Заурчал смыв. — Ну вот. Представляешь сколько денег только что в прямом смысле слова улетело в трубу?

На неё хмуро обернулись.

— Ты ещё предложи толкнуть кому-нибудь.

— Зачем кому-нибудь? Я и так знаю тех, кто бы его купил… Шучу, шучу, — поёжилась она, попав под прицел ледяных буравчиков. Ух, эти голубые омуты умеют не только вызвать головокружение, но и вселять подобострастный трепет.

— Что-то ты больно расшутилась. Куда собралась с утра пораньше?

— Так у меня работа как бы. Съёмку никто не отменял, — она вернулась на кухню и, присев на корточки, принялась собирать обратно в Шанель всё своё добро, что валялось на полу. — Блин. Тени разбились, а ведь были совсем новые.

— Я тебя повезу.

— Разве тебе самому не надо в свой зал?

Спортивный клуб — это было, наверное, единственное личное, затронутое в день встречи. Макса ещё тогда приятно удивило, с каким интересом слушала незнакомая девица про то, как он начинал своё дело и сколько сил в него вложил.

— Первая группа поставлена на девять. Успею.

— Не успеешь. Мне надо на другой конец города. Не переживай, я вызову такси.

— У тебя это надолго?

— Что?

— Твоя съёмка.

— Часа на четыре, может придётся задержаться, если в офис скажут ехать. А что?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Майер нашарил на комоде в прихожей оставленные буклеты с рекламой, которые обычно суют в почтовые ящики. Ручка нашлась почти там же, в выдвижном ящике. Быстро нацарапав на чистом участке что-то, он сунул рекламу пиццы ей в руки.

— Здесь адрес зала и мой номер. Позвони, если буду свободен — заберу тебя.

— Хорошо… Спасибо.

— Деньги на такси дать?

— Не надо. У меня есть.

Рука Жени дрогнула, убирая буклет в сумочку. Забота? Странное ощущение. Приятное. Её нечасто баловали таким: ни в детстве, ни в зрелом возрасте. Ещё одна причина почему она обратила внимание на Макса. Он единственный подошёл, чтобы помочь, когда подумал, что глупая девица решила сигануть с моста. Ему единственному было не всё равно. Одному в целом мире.

Жёлтая машина с чёрными шашечками, подражающая западу, в назначенное время ждала внизу и отвезла пассажирку в лофт-студию. Народу немало, фотограф, голубоватого вида неугомонный дрыщавый мужик с окрашенными волосами, гонял девчонок почём зря: и то ему не нравилось, и одежда на них, как на вешалке сидела, одна вообще поправилась на целых сто десять грамм, вот жирная корова.

Зал разделялся на локации с декорациями и задними фонами. Под ногами валялись провода, на треножниках громоздились зонтики, возле туалетных столиков визажисты приводили красоток в надлежащий вид, а стилисты копались в стойках с одеждой, выискивая подходящий лук. Испорченным радио фонила царящая суета. Привычный рабочий процесс.

— Детка, ты опоздала, — поторопил её лысый мужик с нелепым платочком, повязанным на шее. — Живо переодеваться!

В модельном бизнесе нет места скромности. На удивление быстро отвыкаешь стесняться, когда тебя то и дело собственнически щупают за бока чужие люди, пока ты у всех на глазах переодеваешься в всученные тебе шмотки. Потом тебя тащат к зеркалу и четверть часа химичат с макияжем и причёской. А затем пинают в сторону нужного участка, заставляя быть той, кем ты никогда не являлась.

— Улыбку шире, дорогуша, — велел ей фотограф, не переставая щёлкая спусковым крючком фотоаппарата. Охотник на охоте. — Больше жизни, больше жизни! Выгни спину, чтобы зад был круглее. Да, хорошо. Голову чуть влево, открой зону декольте пошире… Эй, уберите ей с лица волос, он всё портит!…

Когда нужный материал был отснят, её снова потащили к вешалкам и снова заставили переодеваться. Сменилась локация, но съёмка не прекращалась. Затем ещё одна, после которой была групповая фотосессия. Несколько красоток, обосновавшись на неудобных пуфах и софах с позолоченными орнаментами, играли в обольстительных сердцеедок, стреляя в объектив камеры пылкими взглядами.

— На сегодня всё. Свободны, мои курочки, — в какой-то момент сжалился над ними фотограф. Девушки облегчённо расслабились, разминая затёкшие шеи, поясницы и ноги. Блондинка, рыжая, шатенка, брюнетка, каждая в буквальном смысле «девушка с обложки» — настоящий цветник.

— Наконец-то, — заныла рыженькая, стаскивая с себя неудобные туфли от известного российского дома. — Я ног не чувствую. На два размера меньше, это же садизм.

— Ага. Зато платья на жирух, — запричитала другая, шатенка с каре. — Помогите снять прищепки со спины.

— А я есть хочу, не успела позавтракать, — блондинка была вполне довольна и собой, и проделанной работой. Честно говоря, Женя вообще не помнила, что та когда-либо на что-то возмущалась. Это остальные вечно скулили и жаловались, будто целыми днями вспахивали землю на солнцепёке, Сашка же, так её звали, не закатила скандала даже когда её ткнули до крови булавкой, подбирая юбку, чтоб сидело, как влитое. Тут с этим было строго. Одежда должна выглядеть на идеальных фигурах как с иголочки — привычка, которую Козырь переняла и в обычную жизнь. — Хочу до пекарни дойти, она тут неподалёку.

— Нет, я сейчас на жидкой диете, так что никакого мучного, — только что не перекрестилась рыжая, стаскивая с себя обтягивающее платье. Шатенка тоже отказалась.