Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик Страница 8

Их противниками была смешанная группа французских, фламандских и шотландских рыцарей, точно так же жаждущих развлечения, как нормандцы, англичане и анжуйцы. Де Танкарвиль оставался в арьергарде своего отряда. Для него турнир был местом встречи друзей и различных лордов. Свою щедрость и важность он демонстрировал количеством и мастерством рыцарей, которые за него сражались. Это был спорт для молодых и безрассудных, а он сам и другие покровители только наблюдали за происходящим.

Глашатай протрубил, и всадники, выстроившиеся в две линии друг против друга, понеслись вперед. Вильгельм чувствовал, как Бланкарт летит вперед, движения коня были ровными и мощными и напоминали волну в океане. Молодой человек выбрал цель – рыцаря в серебристо-золотой кольчуге, блестевшей, словно чешуйки карпа. Его боевой конь был хвастливо украшен темно-оранжевым и малиновым шелком. Два жеребца столкнулись, словно скала и волна, отпрянули друг от друга, снова столкнулись, Вильгельм намотал на кулак поводья другого коня и попытался оттащить рыцаря назад, к шатрам нормандцев.

– Сдавайся! – прозвучал голос Вильгельма из-под шлема. Крик получился приглушенным.

– Никогда!

Рыцарь выхватил меч и попытался отбиться от Вильгельма, но тот держался, уклонялся, избегая ударов, наносил ответные удары и все время тянул свой приз к рядам нормандцев. Второго французского рыцаря, который попытался помочь товарищу, отбил Гадефер де Лорис. Вильгельм салютовал ему с благодарностью, уклонился еще от одного удара пришедшего в отчаяние противника и пришпорил Бланкарта.

– Сдавайся, господин! – снова крикнул он, оттаскивая жертву далеко за линию нормандцев.

Рыцарь покачал головой, но скорее из упрямства.

– Сдаюсь! – наконец рявкнул он. – Я Филипп де Валонь и даю тебе слово чести заплатить выкуп, – он высокомерно взмахнул рукой. – Тебе повезло. Ты схватил меня до того, как я успел разогреться.

Его тон подразумевал, что яростная атака Вильгельма и мрачная целеустремленность, с которой он держался, не очень достойны рыцаря.

– Отпускай меня и давай заканчивать… И я хочу знать, кому я обязан заплатить стоимость моего коня.

– Меня зовут Вильгельм Маршал, господин, – ответил молодой человек. У него вздымалась грудь, а поводья рыцаря все еще были намотаны на кулак. – Я родственник Гийома де Танкарвиля, племянник графа Солсбери и кузен герцога Перча.

– А судя по твоему виду – один из молодых охотников за славой из отряда де Танкарвиля, не имеющий ни пенса за душой, – проворчал де Валонь.

– Не имел до этой минуты, господин, – любезно ответил Вильгельм.

Де Валонь неохотно оценил иронию и фыркнул.

– Я отправлю своего слугу со стоимостью коня и доспехов, когда будут делить трофеи, – сказал он.

Вильгельм поклонился и отпустил поводья. Де Валонь галопом поскакал назад, словно карп, спущенный с крючка и возвращенный в реку.

– Ха! – крикнул Вильгельм, снова направляя Бланкарта в центр событий, чтобы поймать еще рыбы.

* * *

У Адама Икебефа дергалась щека, когда он расстегивал пояс с прикрепленным к нему мечом и протягивал Вильгельму.

– Ты выиграл спор, – милостиво пробормотал он. – Я никогда не видел, чтобы кому-то так везло.

Во время турнира Вильгельм заработал цену четырех боевых коней и еще половину одного, которого разделил с Гадефером де Лорисом. Эта сумма могла показаться небольшой людям вроде Филиппа де Валоня и Гийома де Танкарвиля, но для Вильгельма это было настоящее богатство и доказательство его способности себя обеспечивать. Он улыбнулся Икебефу и склонил голову.

– Некоторые говорят, что человек – творец своей судьбы, но кто знает? – Он взял в руки пояс с ножнами, но не вынимал меч. – Клинок изготавливается так, чтобы подходить под руку хозяина. Я возвращаю его тебе с пожеланиями всего хорошего.

Вильгельм вежливо поклонился и вернул Икебефу меч. Улыбка превратилась в ухмылку.

Если раньше Икебеф пытался проглотить свое унижение, теперь оно душило его. Он сдавленно пробормотал несколько слов благодарности, в которых не было искренности, схватил ножны, развернулся и широкими шагами пошел прочь.

– Помни, парень, что в жизни появляются как друзья, так и враги, – сказал де Танкарвиль, отводя Вильгельма в сторону, чтобы поговорить спокойно перед началом веселья. – У тебя редкий талант, и многим, менее способным людям, это не понравится.

– Да, господин, – Вильгельм выглядел обеспокоенным. – Меч Икебефа не принес бы мне пользы. Я подумывал, не попросить ли у него стоимость меча деньгами, но мне показалось более достойным просто вернуть ему его оружие.

Де Танкарвиль поджал губы.

– Я не могу не согласиться с твоими рассуждениями, но любезность не защитит тебя от злого умысла.

– Я знаю это, господин, – серьезно сказал Вильгельм, напряженно глядя на него. – Я много лет терпел клички «обжора» и «соня». Возможно, они частично заслуженные, но еще объясняются тем, что я ваш бедный родственник. Если нужно, я могу обходиться и без еды, и без сна.

– Я уверен, что можешь, – наместник откашлялся нарочито громко. – Что ты собираешься делать теперь?

Вопрос потряс Вильгельма. Он понял, что под этим подразумевается. Несмотря на мастерство, де Танкарвиль не собирался больше держать его у себя. Турнир принес ему большой успех, но он закончился, а у де Танкарвиля избыток молодых рыцарей. Вильгельму фактически было сказано: от тебя слишком много проблем, чтобы и дальше держать тебя при себе.

– Я думал о том, чтобы навестить семью, – сказал он, проглатывая разочарование.

– Ты много лет отсутствовал, они будут рады снова увидеть тебя.

Судя по тому, как Де Танкарвиль указательным пальцем тер украшенную драгоценными камнями ленту на шляпе, он явно чувствовал себя неуютно.

– Не исключено, что они меня не узнают, – сказал Вильгельм. – Как и я их, – Он выглядел задумчивым. – Турниры в Англии запрещены, а Гадефер сказал мне, что в трех днях пути верхом проводится еще один. Я думал вначале попытать счастья там – с вашего разрешения.

Три последние слова позволяли де Танкарвилю красиво и официально положить конец обязательствам, которые связывали его с Вильгельмом, а Вильгельма с ним на протяжении последних пяти лет.

– Я разрешаю, – сказал он. – И благословляю тебя. – Он сжал плечо молодого человека, потом поцеловал его в обе щеки и крепко обнял. – Я вырастил и снарядил тебя в путь. А теперь иди и докажи свое рыцарство миру. Я ожидаю в будущем услышать о твоих великих делах.

Вильгельм ответил на объятия, и на его глаза навернулись слезы. Гийом де Танкарвиль никогда не проявлял по отношению к нему отцовских чувств, но он научил его, как лучше всего воспользоваться жизнью, и Вильгельм признавал, что он в долгу у своего наставника.

– Я сделаю все, что смогу, господин, – сказал он после некоторых колебаний. – Но у меня есть к вам одна последняя просьба.