Дикий цветок - Лейла Мичем Страница 88

Джессика, бледная, как наволочка на подушке, обхватила его обеими руками.

— Сайлас! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Ты болтаешь несусветную чушь. Проклятий в природе не существует. Богу все равно, есть ли у тебя Сомерсет или нет. Ты на самом деле считаешь, что, лишившись плантации, Томас почувствует себя в большей безопасности?

Джессика сердито мотнула головой. В голосе ее звучало недоверие, переходящее в панику.

Сайлас освободился из ее хватки. Встав с постели, он приложил палец ко рту. Спальня сына располагалась рядом со спальней родителей.

— Не так громко, — произнес он. — Окно открыто. Я не хочу, чтобы Томас нас услышал.

— Я тоже, — с гневом произнесла Джессика. — А теперь ответь мне. Ты серьезно веришь, что эта жертва сможет гарантировать Томасу благополучное возвращение домой?

— Не знаю. Во сне я видел мертвого Томаса, лежащего среди стеблей хлопчатника на поле Сомерсета. Я видел его труп так ясно, словно это было наяву.

Сказанное заставило женщину смолкнуть. Она плотно сжала губы. Мужчина догадался, что жена сейчас представляет себе эту страшную сцену. Сайлас подобрал сигару и втягивал в себя дым до тех пор, пока не почувствовал, что тот жжет ему легкие.

— Это был всего лишь сон, — наконец проговорила Джессика, — всего лишь сон, Сайлас, ничего больше. Если ты продашь Сомерсет, ты продашь сердце Томаса. Выживет он или нет, а без сердца наш сын жить не сможет.

— Он выживет, — сказал Сайлас.

— Ты так считаешь?

Отбросив в сторону одеяло, женщина сунула ноги в ночные туфли. Подойдя к мужу, она обвила его руками за шею.

— Сайлас! Если бы ты не «заключил сделку с дьяволом», как ты выразился, то сам посуди, чего бы лишился. Ты бы не взял меня замуж. Я бы состарилась в английском монастыре, не ведая, что значит любить и быть любимой, быть женою и матерью. Ты не стал бы отцом Томасу и владельцем земли, которая является твоей благодаря твоей же храбрости, тяжелому труду и упорству. Ты никогда не исполнил бы своего предназначения, никогда не познал бы счастья, успеха и уважения — всего того, что у тебя есть сейчас. Будь со мной до конца откровенен, дорогой! Ты бы пожертвовал всем этим ради того, чтобы всю свою жизнь прозябать в Квинскрауне? Жизнь повернулась так, что Летти, судя по всему, счастлива, у твоей мамы есть внуки, а ты и я… Где же здесь проклятие? Вместо того, чтобы подозревать Бога в мстительности, не проще ли поверить в то, что Провидение позаботилось о твоем благополучии, когда ты заключил «договор с дьяволом»?

Слезы навернулись Сайласу на глаза. Слова Джессики, с их логичностью, произвели на мужчину благоприятное воздействие. Демоны, терзавшие его душу, отступили. Быть может, вся его вина заключается лишь в том, что он следовал предначертанным ему свыше путем. Всевышнему ведомо, что груз ответственности Толивера подобен приговору суда. Отложив сигару, Сайлас обнял жену.

— Я никогда не любил тебя так сильно, как сейчас, — произнес он.

Его голос дрогнул от осознания чуда — оковы спали с его души.

— В таком случае докажи мне это, — ведя мужа обратно к кровати, сказала Джессика.

Глава 59

Томас, неприятно удивленный и взволнованный, отошел от приоткрытого окна спальни родителей. Он слышал каждое слово, произнесенное отцом и матерью. Страдая бессонницей, Томас, взяв стул из своей спальни, вышел на веранду и уселся там в ожидании рассвета, как вдруг услышал крик отца. Молодой человек вскочил на ноги, намереваясь бежать к родителям, но звук голоса матери остановил его. Томас понял, что отцу приснился плохой сон.

Желая убедиться, что с папой все в порядке, Томас подошел поближе к открытому окну их спальни. Его отцу исполнилось пятьдесят пять лет, и несчастья последних месяцев сказались на нем самым печальным образом. Год назад в том же возрасте внезапно умер городской ювелир. Рассказывали, что ночью, лежа подле жены на супружеском ложе, он увидел во сне нечто настолько ужасное, что сердце его не выдержало.

Томас подумал, что у отца имелись все основания страдать от ночных кошмаров. События последних месяцев звучали над ними погребальным звоном. Все обращения Сайласа Толивера к законодательному собранию штата и к влиятельным друзьям с мольбами помешать отделению Техаса от федерации ни к чему не привели. Первого февраля Техас стал седьмым штатом, присоединившимся к недавно созданным Конфедеративным Штатам Америки, для краткости называемым попросту Конфедерацией. Старинный друг отца, губернатор Сэм Хьюстон, был смещен со своего поста после того, как, закрывшись в подвале здания законодательного собрания штата в Остине, отказался выйти и подписать документы, провозглашающие выход из федерации. Несмотря на советы осторожных друзей, отец без устали отстаивал взгляды губернатора касательно неизбежности беды, которая последует за расторжением договора, столь выгодного Техасу. Отец места себе не находил, когда общественное мнение повернулось против Сэма Хьюстона и заставило героя сражения у Сан-Хасинто, человека, которому штат был столь многим обязан, подать в отставку и уехать на свою ферму в Хантсвилле.

Но отец продолжал попытки убедить каждого, кто соглашался его выслушать, в том, что Югу не хватает людей, не хватает оружия, и, вообще, он обречен на поражение.

Примером типичного восприятия его слов может послужить следующий случай. На собрании городского совета, созванного для обсуждения последствий выхода Техаса из федерации и грядущего вооруженного конфликта, один из фермеров осмелел до такой степени, что позволил себе непочтительно говорить с многоуважаемым Сайласом Толивером.

— Почему мы должны его слушать? Он годами твердил, что никакой войны не будет.

— Это было до того, как избрали мистера Линкольна, — возразил Сайлас. — Прислушайтесь к голосу вашего разума. Только каждый третий избиратель в Техасе владеет рабами. Почему меньшинство должно толкать весь штат к экономической пропасти, отправлять людей на смерть за дело, заблаговременно проигранное?

Ответом ему стали шиканье и свист. Не более вежливой была реакция со стороны других плантаторов, которым отец пытался втолковать, что, переняв его стиль хозяйствования в Сомерсете, они смогут уберечь себя от разорения, если отменят рабство. Все они беззаветно верили в то, что победа будет за Югом. Ни один президент северян не имеет права запрещать гражданам Конфедерации владеть рабами. Великобритания и Франция в случае войны займут сторону южных штатов. Соединенные Штаты пойдут на попятную. Эти две великие европейские державы нуждаются в хлопке, а без рабов хлопок выращивать невозможно. Эти страны ни за что не потерпят, чтобы правление мистера Линкольна мешало выгодному импорту.

Томас видел, как отец бледнеет, слушая оптимистические речи своих собеседников.

— Почему эти глупцы не понимают, ведь лондонские перекупщики ясно предупредили: на английских складах лежит полным-полно хлопка. В Европе сейчас более обеспокоены неурожаем пшеницы, — стенал он в разговорах наедине с сыном. — Великобритании больше нужно зерно Севера, чем хлопок Юга!