Мэри Поппинс для квартета - Тереза Тур Страница 9

— Не выдумывай! Тебе сорок только.

— Мне уже сорок. А этим… По тридцать два всего.

И они синхронно посмотрели на меня. Я же увлеченно ела рыбку- моя страсть, тем более, настолько хорошо приготовленную. Да, и мне тридцать два — и что с того? У некоторых вот — и в сорок ума нет.

— Сережа. Ты же скучаешь, — решил с другой стороны зайти хозяин балагана.

Тот молча разлил по рюмкам водку. Вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачала головой.

— Может, вина? — спросил господин Томбасов.

— Спасибо, не хочу.

Он кивнул, сразу признавая за мной право. Плюс ему в репутацию — потому как достаточно редко кто из мужчин способен сразу услышать и правильно воспринять женское «нет».

Олег Викторович устало посмотрел на вокалиста, вздохнул и тихо проговорил:

— Выручай, Сережа.

Чувствую себя так, словно меня убили,

Закопали, потом пришли бродячие собаки,

зачем-то раскопали. А потом я поднялась — и пошла

на работу…

(с) Инет

Утром понедельника мы ожидали четверку, не сказать, боевую, стоя с Олегом Викторовичем на крыльце особняка, в которым располагалась репетиционная база группы.

Господин бизнесмен поглядывал на часы с неослабевающим интересом. Вот интересно, может быть, у него там что-то было типа рецепта смысла жизни? Или добычи денег из воздуха? Вот второе вернее.

Следующий костюм нового серого оттенка, галстук теперь в полоску. Мрачен. Недоволен. Или нервничает?

Десять утра ровно. Открываются ворота и впускают на роскошном велосипеде… что-то очень ярко-оранжевое. Бейсболка козырьком назад, солнцезащитные очки в пол-лица, футболка и кроссовки вырви глаз. И зеленоватые штаны.

Прелесть какая. Это у нас блондин-тенор пожаловали. Как я понимаю, единственный вовремя. Он глянул на почетную делегацию в моем лице и в суровом лице хозяина балагана и такое ощущение хотел развернуться и рвануть что было сил в закат. Но ворота уже закрылись.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он с нами.

— Добрый, — ответили мы хором. Я с улыбкой, потому как по-другому на это чудо смотреть было попросту невозможно. Господин Томбасов же — с сомнением.

Певец тяжело вздохнул, прислонил велосипед к стене. Улыбнулся нам, неуверенно, стащил очки, покусал дужку. И потянулся за телефоном.

— Пожалуйста, не надо, — отреагировал на это его движение Карабас Барабас. — Мне хочется сделать сюрприз и представить Олесю Владимировну всем и сразу.

— А Олеся Владимировна?.. — перевел на меня взгляд певец.

— Все, как я и обещал.

Любопытно, что им обещал господин Томбасов, что парня так перекривило. Вот обидно. Меня из отпуска сдернули, все планы нарушили. А певец мне козьи морды корчит. Но что-то мне подсказывало, что это все цветочки.

Мы с интересом смотрели друг на друга. Не знаю, что мужчина пытался рассмотреть во мне, а я наблюдала опять же, потрясающую энергетику. Если Сергей был скалой — незыблемой, мощной… но вместе с тем какой-то странно- уютной, то этот мальчишка — был переливающимся на солнце ручейком. И если не всматриваться в серые, бездонные, мудрые глаза, то… мальчишка — и мальчишка. Не скажешь, что мой ровесник.

Бэха и мерс появились синхронно. Одинаково черные, блестящие и прекрасные. И так же синхронно остановились, пропуская друг друга. На дорожку, ведущую уже к отъехавшим воротам, разом могла подъехать лишь одна машина. Потом одновременно тронулись — и чуть не цапнулись. Я не сдержала тревожного «Ай!»

— Не переживайте, — улыбнулся Иван. — Это у них традиция такая.

Наконец, Артур на Бэхе и Лев на мерсе выстроились — и чинно друг за другом заехали. Вышли, улыбнулись Ивану, настороженно посмотрели на господина Томбасова, недовольно — на меня. Потом снова — уже вопросительно — на Ивана.

Были они одеты нарочито просто. Белые футболки и джинсы. Но вот если на Льве — высоком и вальяжном все сидело как с иголочки, то Артур выглядел помятым. И белая футболка странно контрастировала с его несвежим лицом.

Уууу. Печаль какая.

— Я попросил Ивана не портить сюрприз, — кивнул им Олег Викторович. — И соблюсти трудовую дисциплину. И кстати о ней, родной. Вы опоздали на семи минут.

— Это наша новая экономка? — спросил Лев, срывая с себя очки и одаривая меня взглядом, от которого я — ну, по его мнению — должна была затрепетать. Это как минимум. А лучше упасть в обморок. Я широко улыбнулась и посмотрела ему прямо в злые зеленые глаза.

— Познакомьтесь, — спокойно ответил ему бизнесмен. — Это Олеся Владимировна, руководитель проекта «Крещендо».

— До сих пор, — Лев даже побелел от гнева. — Мы прекрасно справлялись сами.

Ой, как искрит. Того и гляди, вспыхнет.

— До сих пор вы не позволяли себе петь мимо. Так часто, — голос Томбасова был нарочито безразличен. Похоже, он злит Льва. И делает это с удовольствием и абсолютно намеренно.

— А где Даня? — спросил Артур. До этого он стоял поодаль и внимательно нас разглядывал. Был он небрит и выглядел измученным и невыспавшимся. Вот у него если и была энергетика какая-то, то не сегодня. Не сегодня.

— Даня уволен. Еще в пятницу.

Я ожидала возмущения, каких-то протестующих возгласов, но… все трое просто посмотрели друг на друга, потом — расцепили взгляды. И еще раз. Потом — плавные, как у птиц, движения рук. Это было так красиво, так выразительно… И я поняла, что, даже не сказав ни слова, они уже не только матом охарактеризовали решение господина Томбасова, но и прикопали его, предварительно расчленив.

И все это исключительно эстетично.

— Но почему же он не позвонил, не предупредил? — спросил вдруг Иван.

— Потому что он очень хотел ту работу, которую я ему предложил. Но он ее получал только при условии радиомолчания на этих выходных.

— Значит, мы будет петь втроем? — спросил Артур.

А Иван подался вперед, глаза зажглись азартом. И я была готова поклясться чем угодно, что он что-то считал.

Интересно, что?

— Нет, вы будете петь вчетвером, — ответил Олег Владимирович.

— С кем? — вот теперь воскликнули все трое.

И словно в ответ на их вопросы, ворота стали открываться. Показался мотоциклист. Весь в черном. Ну, реально Дарт Вейдер на отдыхе в Подмосковье! Только плаща не хватает. Ну, и световой меч припрятал, чтобы с российской полицией проблем не было.

И судя по тому, как изменились лица тройки исполнителей, что-то приехало им родное и известное.