Прага. Инструкция по соблазнению - Анастасия Градцева Страница 9

Стоп! Её же целуют! А она, вместо того, чтобы наслаждаться процессом, думает про вино и теплую кофту. Ладно хоть не про учебные планы на следующую неделю. Лара чуть не застонала от досады. Не так! Всё не так!

Лукаш отстранился, почувствовав неладное.

— Ты… не хочешь?

— Думала, что хочу, — честно ответила Лара. — Прости…

Возбуждения не было совсем, как будто она в шахматы играла, а не целовалась с симпатичным парнем посреди прекрасного виноградника.

— Что ж… — ему явно было неловко, он попытался улыбнуться, но выглядело это немного жалко. — Ласку си нэвинутиш, как говорят в Чехии.

— Насильно мил не будешь, — грустно улыбнулась Лара. Может, со временами года у них и несовпадение, зато пословицы очень похожи.

— Можем еще погулять.

— Прости, но я бы лучше поехала домой.

Лукаш молча кивнул, а Ларе хотелось встряхнуть свое тело за плечи и заорать: «Какого рожна тебе еще надо?! Ну вот же отличный мужик перед тобой! Почему ты на него никак не реагируешь?»

Ответа не было. Свидание провалилось, а с ним и надежда на хорошие отношения с хорошим парнем. Прости, Лукаш, очень хотелось бы, но что-то не получается.

* * *

В понедельник на работу Лара шла с опаской. Она уже успела увидеть всех своих студентов, и со всеми получилось установить спокойные деловые отношения: начинающие изучать русский пыхтели, повторяя «Кто это? Это студент. Что это? Это стол», продолжающие отрабатывали падежные окончания и видовые пары глаголов, и только группа студентов-экономистов вызывала опасения. Потому что там был гребаный Мирек.

В выходные Лара перетряхнула весь свой скудный гардероб, наложила вето на обтягивающие белые рубашки (похоже, она немного поправилась, и грудь теперь из них выпирала и правда довольно вызывающе), одобрила скучнейшее сочетание синего свитера и черной юбки, ну а победителем в номинации «Антисекс», безусловно, стало купленное мамой серое платье. Длиной ниже колен, бесформенное, невыразительного мышиного цвета и с ужасным воротником-хомутом, способным изуродовать даже самую прекрасную фигуру. Решено! Вот в нем она и пойдет к экономистам!

Правда, каблуки все равно пришлось надеть: другой обуви, не считая старых кроссовок, у Лары просто не было.

Перед началом занятий в голове билась дурацкая мысль «Хоть бы не пришел! Хоть бы уехал, заболел или проспал…», но нет… Приперся. Лара старалась не смотреть на высокую мужскую фигуру, выросшую в дверном проеме, но кожей чувствовала, что он-то как раз на нее смотрит.

— Добры дэн, — раздался его низкий, чуть хрипловатый голос. Непонятно, на чешском сказал или на русском. И не прикопаешься.

— Здравствуйте, — холодно ответила Лара, не поворачивая головы и делая вид, что просматривает материалы.

— Здравствуйте, пани магистро! — с дичайшим чешским акцентом провозгласил Тонда, вошедший следом. В отличие от хмурого Мирка этот был просто само очарование, и Лара, не удержавшись от улыбки, коротко кивнула в ответ на его приветствие.

Парни сели на первую парту, и Мирек снова уставился на неё из-под козырька своей черной бейсболки. Взгляд был физически ощутим: от него горела кожа и предательски тянуло в груди.

— Добрый день, начинаем наше занятие. Мирослав, снимите, пожалуйста, кепку.

Он усмехнулся, но молча снял, пригладив рукой взъерошенные черные пряди. Ожидавшая очередной перепалки Лара обрадовалась, немного расслабилась и стала вести урок. На удивление, проблем больше не было: Мирек вел себя, как и все студенты на занятии, настораживал только его взгляд — как у кошки, которая играет с пойманной мышью, но об этом Лара старалась не думать.

Закончив урок и попрощавшись с ребятами, она не могла поверить своему счастью: неужели обошлось без выходок этого наглого парня? А все мамино платье! Прямо не платье, а оберег от мужчин! Надо ей позвонить и сказать «спасибо»!

Все студенты уже веселой щебечущей стайкой покинули аудиторию, и только Мирек еще возился, что-то бесконечно перекладывая в своем рюкзаке.

— Nečekej na mě, jdi [6], - бросил он наконец Тонде. — Mám se na něco zeptat [7].

Глаза того зажглись дичайшим любопытством, он глянул на обманчиво спокойного Мирка, потом на напрягшуюся Лару, широко улыбнулся, попрощался на ломаном русском и, посвистывая, вышел из аудитории.

Когда они остались вдвоем, воздух в помещении как будто сгустился. Лара непроизвольно сглотнула, ощутив, как сильно пересохло в горле. Хорошо, что дверь открыта — если что, можно будет кого-то позвать на помощь. Хотя чего она боится? Можно подумать, он и правда ей может что-то сделать! Скорее всего просто решил что-то спросить по теме урока. Или извиниться за свое поведение на прошлом занятии.

Мирек молча подошел к её столу. Высокий, как большинство чешских парней, крепкий, но при этом не раскачанный — видно, что реально спортом занимается, а не просто глотает протеин и в тренажерку ходит. Сухие сильные руки, узкие бедра, крепкая шея… Он производил впечатление хищного зверя, каждая мышца на теле которого была создана не для красоты, а для дела — догонять, хватать, загрызать. И под его немигающим взглядом Лара ощущала себя наивной ланью, которая повстречала на прогулке тигра.

— To je tvoje [8], - коротко сказал он, вытащил что-то из кармана и положил ей на стол. И через секунду Лара так сильно и мучительно покраснела, что вспыхнули даже уши. Перед ней лежали её собственные желтые трусы со Спанч-Бобом. Значит, не потерялись… Значит, это все же он их тогда подобрал, когда она наскоро похватала раскиданное белье и сбежала.

— Ты… ты… — она хватала воздух ртом.

* * *

Мирек ловил кайф: вид строгой учительницы, которая, враз растеряв свою неприступность, бешено краснела и кусала свои пухлые губки, был так хорош, что хотелось перекинуть её через плечо, утащить к себе и не выпускать из кровати минимум неделю. Давно не видел таких сексуальных девчонок — даже серый балахон её не портил, к тому же, он знал, какая чудная фигурка под ним скрывается. И ведь он ей тоже нравится. Мирек же не дурак: видел, как эта русская красотка на него смотрит. И как дышит учащенно, и как залипает взглядом на его руках, и как непроизвольно облизывает губы.

Проверяя свои догадки, Мирек положил широкую ладонь на её бледные тонкие пальцы, которыми она отчаянно вцепилась в столешницу. И по мгновенно вздрогнувшему телу и расширившимся глазам понял, что не ошибся. Его самого от этого невинного прикосновения прострелило электричеством от затылка до самых пяток, и остатки мозгов тут же стекли к моментально вставшему члену. Такого стояка он даже в подростковом возрасте не помнил — хотелось так, что аж трясло.