Четверо детей и чудище - Жаклин Уилсон Страница 38

Потом сбросила вызов.

— Вот досада. Не переживай. — Я замялась. — Можно я маме позвоню?

— Подожди. Он перезвонит, — сказала Шлёпа. Тут телефон заверещал, и она торжествующе кивнула. — Привет, пап!.. Чего?.. Нет, все в порядке, просто… Слушай, я знаю, что мне спать пора, какая разница, поговорить надо… Чего? Ну рассказать тебе про всякое… Чем я тут занимаюсь. Такие дела творятся! Ты в жизни не поверишь… Ну нет, конкретнее не могу, ты решишь, что я ку-ку… Нет, ничего такого. Всякая волшебная фигня… Ну, вроде и игра, но все взаправду… Что? Откуда мне знать, сколько стоит позвонить с Сейшел… Ты что, не хочешь со мной разговаривать? Слушай, я еще про маму тебе не рассказала — она такая злыдня… Постоянно гундит: «Шлёпа, как ты себя ведешь?» — и намеки отпускает насчет моей фигуры, считает, я жирная… Да, да… Чего? Чего? Конечно, тебе на меня начхать! Покедова. — Она бросила трубку. — А я ведь могу его растормошить, — со злобой сказала она. — Они даже не догадываются, тупицы эти взрослые. Прогуляюсь к песчаной яме и загадаю желаньице… Попрошу, чтобы папа возненавидел эту паршивку Тессу, а мама чтобы возненавидела твоего отца. Так можно им жизнь испортить! Круто было бы, да?

— Нет, по-моему, они только озвереют и нам еще хуже будет.

— Но если моя мама начнет бесить твоего отца, он может вернуться к твоей маме. Разве ты этого не хочешь?

— Я раньше все время мечтала, что так и будет. Мы с Робби каждый вечер перед сном это загадывали.

— Ну вот видишь. А теперь можешь пожелать — и все сбудется.

Я посидела, обкатывая эту мысль. Так дико было сознавать, что я правда могу все изменить. Я подумала о маме и о том, как после развода она каждую ночь плакала у себя в комнате, думая, что мы ее не слышим. Она была бы так счастлива, если б папа к нам вернулся. Правда ведь?

— Шлёп, можно я теперь маме позвоню?

— Ой, да, извини.

Мама жутко долго не отвечала. Я представила, как она сидит в темной комнате в общаге, обложилась учебникам и не замечает, что звонит телефон.

— Алло?

— Привет, мам!

— Роз! Привет, солнышко. Как дела? Ничего не случилось? Как вы там у папы?

— Порядок, мам, — сказала я.

— А Робби как?

— У него… тоже все хорошо, — сказала я. Не хотела ее волновать. Мама была в каком-то шумном месте, грохотала музыка, люди болтали и смеялись — как будто вечеринка.

— А почему ты так поздно звонишь, малыш?

— Я… я просто подумала, вдруг тебе там одиноко.

— Ах ты муся моя. Нет, мне нисколечко не одиноко. Тут замечательно, мы как раз большой компанией собрались, расслабились немножко. Сто лет так не веселилась.

— А. Ясно. Ну здорово.

— Что такое, Розалинда? Тебя что-то тревожит?

— Ну, я тут подумала… ты вообще хочешь, чтобы папа вернулся? — выпалила я.

Мама помолчала. Кто-то спросил ее, все ли в порядке, кто-то другой предложил подлить ей еще.

— Странно, что ты об этом спросила, — наконец сказала мама. — А что, папа что-то такое говорил?

— Да нет вообще-то.

— Они с Элис ругаются? — с надеждой спросила мама.

— Да вроде нет. Но ты же знаешь папу, он со всеми на свете может переругаться.

— Надеюсь, он на вас с Робсом не кричит, — возмущенно сказала мама. — Хочешь, я с ним поговорю?

— Нет, не надо. Мне уже спать пора.

— Это правда. Ночь на дворе. — Мама помолчала. — Вряд ли бы у нас получилось, Роз, даже если б папа и вернулся, — очень мягко сказала она. — Он изменился. Да и я тоже. Знаю, вам с Робсом бы этого хотелось, но боюсь, это невозможно.

— Это возможно , мам, — сказала я. — Послушай меня: знаю, похоже на бред, но я могу это наколдовать. Точнее, кое-кто может — волшебное существо. Помнишь псаммиада из «Пятерых детей и чудища»?

— Я эту книгу обожала. В твоем возрасте одна из моих любимых была, — сказала мама. — Я, кстати, думаю писать по ней курсовую по детской литературе.

— Так вот, псаммиад на самом деле существует! Мы его нашли в песчаной яме в Оксшоттском лесу, только ты никому не говори, — зашептала я в телефон.

— Что-что? Извини, детка, здесь так шумно, я ничего не слышу.

— Мы почти каждый день ходим к псаммиаду, и он исполняет наши желания, и я… я подумала, о чем бы ты у него попросила.

— Какая замечательная игра. — Мама явно не поверила ни одному моему слову. — Ладно, желаю вам с Робсом классных каникул, а себе отличной учебы в летней школе.

— Не особо интересное желание, мам!

— Так это ты у нас главная по фантазиям, а не я. Мне пора, а ты давай ложись спать. Спокойной ночи, Роз. Люблю тебя. — Она почмокала в трубку.

— И я тебя люблю, мам, — сказала я и тоже почмокала. Потом все отключилось.

Шлёпа вылупилась на меня и скорчила рожу:

— Фу, что еще за сюси-пуси? Ты же с мамой говоришь, а не с парнем своим.

— Она не поверила про псаммиада, — сказала я.

— Вот странно-то! — сыронизировала Шлёпа.

— Она говорит, что не хочет, чтобы папа вернулся, — сказала я. — Считает, у них ничего не получится. Может, и так. Он твою маму больше любит — это же видно. Трудно это — про такие важные вещи желать, можно здорово напортачить. И кстати, очередь все равно не моя, а Робби.

— Пусть пожелает Марвела О’Кэя до смерти напугать. Вот будет умора! — засмеялась Шлёпа.

Бедняге Робби той ночью снились кошмары, он снова кричал во сне. Я побежала к нему, но папа меня опередил.

Папа, стараясь утешить, лег с ним рядом, но Робс свернулся в комок, глаза не открывал и не разговаривал с ним.

— Ну что ты, сынок. Выговорись, расскажи, что в твоей головешке творится. Тогда я смогу тебе помочь, — зашептал папа. Он начинал терять терпение. — Бога ради, Робби. Хватит уже дрожать. Да что с тобой такое?

Робби не отвечал, в его голове кругами носились крысы и гремел страшный мутантский голос. Моди села в кроватке, сна ни в одном глазу.

— Играть! — Она встала и давай скакать.

— Спать! — строго сказала Элис, взяла ее на руки и унесла к себе.

Еще долго после того, как папа тоже ушел, мы слышали, как Моди поет и хихикает. Она снова и снова пела свою песенку: «Гей, кошка со скрипкой, идут на горку Джек и Джилл, апчхи, апчхи, ставь скорее чай!» Элис и папа устало упрашивали ее не шуметь и спать скорее.

Я осталась с Робби, легла к нему под бочок, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Было довольно неудобно, тем более что он притащил в кровать пол своего зверинца.

— Засыпай, Робс. Я все плохие сны прогоню. А завтра уговорим папу с Элис пойти в лес, и как раз твоя очередь желание загадывать. Ты уже придумал, что у псаммиада попросишь? Можешь все что угодно придумать. Мы ведь пожелали, чтобы папа не замечал волшебства, так что сердиться он не будет.