Легкомыслие - Ринат Валиуллин

### Психо 1

Дождь капает, снег идет, время бежит. У Вселенной обычная утренняя зарядка. Мало того, что он постоянно сидел в ее голове, так иногда начинал бродить туда-сюда. Не было больше выхода, как налить ему бокал вина, чтобы он угомонился. В итоге вчера налила два. Благо, что сегодня суббота. Она встала с постели, потянулась, достала, достала всех.

* * *

Я шла по улице, дома останавливались, долго смотрели, потом отворачивались от меня и в конце концов отставали. Может, походка выдавала, что я немного волновалась, ища поддержки, вглядывалась в небо. У неба были серые глаза, и это успокаивало.

– Добрый день, – сказала она в самые жабры домофона. – Мне нужен доктор Аурта.

– Добрый день. Вы по какому вопросу?

– По щепетильному.

– По щепетильному? – переспросили жабры поставленным мужским голосом.

– То есть мне нужна консультация. Я вам звонила две недели назад, может, помните?

– Хорошо, заходите, – засвистел доброжелательно вход, будто зеленый на пешеходном переходе дал добро. «Не помнит», – отметила про себя девушка. Потянула тяжелую дверь за ручку.

– От себя, – помог ей тот же голос. Теперь уже дверь схватилась за ее ручку и потянула на себя.

Я провалилась в подъезд, дверь за спиной закрылась, и оставила на пороге всякие сомнения. Внутри дома было тихо, пахло сталинизмом, за стеклом сидела бабушка в очках и что-то плела, то ли сплетни, то ли интриги. Увидев меня, она еще сильнее прижалась губами к телефону и встала, в это время сдвинулся с места лифт. Показалось даже, что между лифтом и ее посадкой есть какая-то связь. Тяжелый, древний, он надвигался на первый этаж. Бабушка поправила стеклянные глаза и, ничего не сказав, села дальше плести свои кружева. Лифт сразу же остановился. «Прямая связь». Я поднялась по каменным ступеням. Лифт открылся, навстречу вышла та же самая бабка: «Вы к кому?» – «К доктору Аурта». – «Это второй этаж. Пешком вам будет ближе», – захлопнула она по-хозяйски его дверь. «Надо же? А пока молчала, была бабушкой». Ступени подняли меня на второй. Я остановилась напротив выдающейся двери под номером двадцать два, обитой черной кожей, и решительно позвонила. Через минуту замок тяжело захрустел суставами и открыл вид на мужчину в джинсах, рубашке и тапочках. «Неужели это доктор?»

– Проходите, – успокоил он девушку одним только словом. – Администратор сегодня ушла раньше, сам в роли портье.

– Мне кажется, одну из них я встретила, когда заходила в лифт.

– Вы про этих двух милых сестричек?

– Сестрички?

– Старушки тоже бывают близнецами. Я, когда в первый раз их увидел, думал, что у меня раздвоение сознания. Потом привык. Им 180 на двоих.

– Солидно, – начала осваивать обстановку девушка. Тяжелая массивная мебель провожала ее из гардероба, где она оставила свое пальто, в кабинет, стены которого были из шкафов с книгами, последние теснились в очереди за стеклом с одним желанием: «Отдамся в добрые руки». Стены из кирпича, стены из букв, я – стена, доктор – стена, с той лишь разницей, что он уже открыл мне дверь, а мою? Я пришла за тем, чтобы он помог мне ее открыть.

– Присаживайтесь, – предложил психолог девушке место в большом кресле. Сам сел в другое, по диагонали, напротив. Хорошо, что стол остался сбоку и не мог нас разделять, иначе я непременно начала бы туда писать свои мысли. Дайте мне стол, и я найду, что туда написать.

Девушка играла в нерешительность. Было что-то нетронутое, несорванное в ее смуглом образе, будто пришла на съемки к Давиду Гамильтону, но не успела еще скинуть с себя теплое кремовое платье. Тот самый случай, когда образ еще не стал негативом.

– Садитесь, чувствуйте себя как у меня, – указал Герман на кресло, стоящее у стола.

Только теперь девушка как смогла украсила вискозным кремом кожаное кресло. Кресло показалось ей без удобств.

– Как вас зовут?

– Кто? – ляпнула внезапно девушка, исследуя кресло пятой точкой. В кресле было неудобно, не кресло, а чужая тарелка, из которой ее скоро психолог должен был съесть. Даже ее 42-й размер никак не мог найти себе места. Наконец, она закинула одну ногу на другую, колени встали одно на другое, как звенья в одной цепи. Теперь руки, не найдя им место, положила сверху на колени. Закрылась.

– Друзья.

– Друзья – Саня, Саша, родители – Шура.

– Очень приятно, Александра. Я – Герман Николаевич, для друзей – немец, для родителей – Гера.

– А почему немец? – стала она усиленно искать его во мне, будто хотела увидеть срочно подтверждения в виде каски, свастики, Rammstein, на худой конец элегантного акцента.

– Герман – Германия – немец.

– Логично.

– Вам что больше нравится?

– Герман… Николаевич, – добавила она после паузы, рассматривая доктора. «Странный какой-то». У Саши не было большого опыта общения с психологами. Но доктора Аурта она представляла другим. Взрослого, в теле, в очках, с бородкой. В этом не было ничего похожего. «По крайней мере спокойный, но добрый», – заключила она про себя.

– Можно просто Герман, для экономии слов.

– Хорошо, Герман. Шла к вам долгих две недели, – в собрании сочинений заинтересовали Шуру часы на стене.

– Разве это долго? Две недели – это всего две субботы.

– Вы все субботами меряете?

– Не я, все так живут.

– А для меня это вечность, – все еще не могла оторваться от часов Саша. Собственно это была рама от картины, в которую вставили цифры и стрелки. Оригинальности добавляло то, что рама была вытянутой, словно панорамный снимок… времени.

– Это потому что вы думали об этом постоянно.

– Это правда. И еще – о вашем слогане, он никак не выходил из головы:

«Выход всегда есть. Искренне ваша дверь».

– Неплохо, – удивленно натянул бровь как тетиву доктор, будто хотел стрельнуть взглядом на поражение.

– Вы сами это придумали? – увернулась от выстрела Саша.

– Нет, дверь.

– Вы смешной.

– Да, бывает, а вы… по какому вопросу? – снова попытался смутить пациентку доктор.

– Я тоже смешная, но вопрос сложный. Я даже не знаю, с чего начать, – на мгновение приоткрыла замок, но тут же снова захлопнула и вернула ладони на свое колено Александра. – А теперь он мне показался еще сложнее.

– Почему?

– Вы совсем не похожи на психолога.