У рояля - Жан Эшноз Страница 10

Поскольку во время этой сцены не происходит ничего, заслуживающего внимания, мы заполним ее этим самым билетом, так как о таком предмете, как билет метро, можно многое сказать, особенно в том, что касается его дополнительного использования, — например, в качестве зубочистки, приспособления для ухода за ногтями, ножичка для разрезания бумаги, плектра или медиатора, книжной закладки, щеточки для сметания крошек, лопаточки или трубочки для наркотиков, ширмы для кукольного домика, карточки для заметок, сувенира, клочка бумаги, на котором в экстренном случае вы нацарапаете свой номер телефона незнакомой девице, — и его возможной последующей судьбы: сложив его в длину вдвое или вчетверо, его можно засунуть под обручальное кольцо, перстень, браслет от часов, можно сложить его шесть — восемь раз, в гармошку, разодрать на мелкие кусочки и рассеять наподобие конфетти, можно разорвать его по спирали, как чистят яблоко, а затем выбросить его в урну, на пол, на рельсы на станции или вынести его за пределы станции и там бросить в сточную канаву. Еще можно дома сыграть с ним в орла или решку: магнитная сторона — решка, сторона с пометкой «городская зона» — орел, но, может быть, сейчас и в самом деле не самый лучший момент для того, чтобы рассуждать об этом предмете.

Когда поезд снова выскочил на поверхность, Макс смог полюбоваться виадуками, вдоль которых проходила линия метро. Славные старые виадуки, добротная старая архитектура, разумная и солидная, триумф металлических конструкций, но довольно: раз его погоня не увенчалась успехом и весь план разваливался на глазах, увядая, как полевой мак, он принял решение сойти на станции Насьональ. Затем, поскольку делать ему все равно было нечего, он пошел пешком, по-прежнему идя вдоль 6-й линии, но уже на вольном воздухе, быстро оставляя позади себя негостеприимную, неухоженную территорию, тенью вторящую изгибам виадуков. Он проходил мимо рынков, лотков и лавочек, торгующих старьем, и мимо небольших баскетбольных площадок, но все-таки в основном это была территория, где то здесь, то там были разбросаны стихийные автостоянки, — бездушная, узкая, пустынная дорога, no man’s land, где человек, попавший в царство пронзительного металлического лязга, испытывает смутное беспокойство. Макс шел этим маршрутом до Сены, пересек ее в направлении, обратном тому, в котором уехал час назад, и так, пешком, дошел до станции Бель-Эр, где, почувствовав усталость, решил снова спуститься в метро.

Станция Бель-Эр представляет собой платформу, зажатую между двумя туннелями, своего рода остров, подобно оазису нависающий над безлюдной улицей Саель. Два ряда колонн, по пять в каждом, поддерживают крашеную деревянную крышу, расширенную навесом, защищающим пассажиров от непогоды. Навес этот выглядит здесь короче, чем на других станциях, и обыкновенно Бель-Эр производит убогое впечатление деревенского полустанка, бедного провинциального родственника станции Георг V.

На первый взгляд у нас было мало причин так подробно останавливаться на этом месте, если не считать того, что, против всякой вероятности, именно здесь Макс надеялся снова увидеть Розу. Однако именно так оно и случилось. Макс как раз выходил на перрон, собираясь отправиться в сторону Насьон, когда подошел поезд, идущий в противоположном направлении — какая-то бесконечная история эти поезда. Часть пассажиров вышла, и почти никто не вошел. Макс рассеянно смотрел на идущих к выходу и исчезающих на лестнице пассажиров. Среди них-то он и увидел ее со спины или на три четверти со спины. Можно было и в самом деле поверить, что это снова она, если не считать того, что в этот раз на ней были темно-синие брюки и зеленая куртка на молнии или что-то в этом роде, не было времени как следует разглядеть, все опять уложилось в считанные секунды. Макс даже не успел подумать и вовсе не счел странным то, что Роза сошла с поезда, идущего в эту сторону, тогда как меньше часа назад он преследовал ее в противоположном направлении, тем более что одета она была совершенно по-другому. Ничего не сходилось — ни место, ни одежда, ни время, но тем более вперед, бегом!

Он побежал, освещенный двадцатью четырьмя парами неоновых ламп без плафонов, их резкий свет, казалось, прожигал ему голову до самых корней волос. Он бежал, и мимо него проплывали классические атрибуты станции метрополитена: контрольные мониторы, огнетушители, пластиковые сиденья, зеркала, картинки, предупреждающие о смертельной опасности удара током, урны — четыре урны в направлении Этуаль и только две в направлении Насьон, почему? Может, те, кто едут из богатых кварталов, мусорят меньше? У Макса не было времени задаваться подобными вопросами, однако, когда он выбегал из метро, у него все же мелькнула мысль, что он зря израсходовал билет.

На улице Саель по-прежнему никого — ни справа, ни слева. Он решил выйти со станции по пешеходному мостику, перекинутому над путями. Внизу валялись пустые помятые упаковочные коробки из-под «колы», «оранжины», «юплайта», булыжники, вдребезги разбитая литровая бутылка, пара рваных плетеных туфель, зеленый пластиковый совок для песка и над всем этим — тишина, неподвижная тишина, знаменитая тишина Двенадцатого округа. И в этой тишине — никого и ничего, насколько хватает глаз. Ладно. Проанализируем ситуацию. Одно из четырех: или Роза была в Пасси в бежевом плаще, или она была в Бель-Эре в зеленой куртке. Или это была Роза в обоих случаях; меньше чем за час она успела переодеться и проехаться на метро в противоположных направлениях, что очень маловероятно. Или же в обоих случаях это была не Роза, что вероятнее всего. Ладно, брось все это, возвращайся домой. Снова садись в метро и ныряй под землю. Да, и снова купи билет. И не стой с такой кислой рожей.

Весь долгий обратный путь — четырнадцать станций и две пересадки, метро казалось Максу еще более грязным и гнетущим, чем обычно, каково бы ни было усердие служб, обеспечивающих его чистоту. Как известно, вначале все надеялись, что не будет никаких проблем, стены станций, выложенные, как в образцовой клинике, сверкающей белой плиткой, по замыслу должны были смягчить или даже полностью нейтрализовать неприятные ощущения и образы, вызываемые подземельем, — такие, как темнота, испарения, миазмы, влажность, болезни, эпидемии, обвалы, крысы, — превратив норы в безукоризненно чистые ванные комнаты. Но вместо этого эффект получился обратный, в полном соответствием с законом ванных комнат: не совсем чистая ванная всегда выглядит намного грязнее, чем любая другая, намного более грязная комната. Для белого цвета, будь то арктический лед или всего лишь простыня, достаточно небольшого пятна, чтобы он уже не казался таким безупречным, так же как достаточно мухи, попавшей в сахарницу, чтобы пропал аппетит. Нет ничего более отталкивающего, чем разводы между белыми плитками, грязь под ногтями и черный налет на зубах. Вернувшись домой, Макс даже не смог загнать себя в душ.

Но на следующее утро, выйдя из дому, он снова встретил женщину с собакой. На этот раз ее очарование казалось естественным и представляло собой нечто среднее между изысканностью ее вечернего наряда и спортивной одеждой, в которой она ходила за покупками. Едва завидев его, она решительно к нему направилась.

— Ах, мсье, — выпалила она, — я вас видела вчера вечером по телевизору, я нажимала на кнопки пульта и… — Она на секунду остановилась, улыбнулась, словно давая время собеседнику извинить ее легкомысленность, и продолжила: