Casual 2. Пляска головой и ногами - Оксана Робски Страница 10

– Дома?

– Дома.

– Позавтракаем? На «Веранде»?

– Не могу. У меня все расписано. Сегодня четыреинтервью и три съемки.

– Через полчаса? Я за тобой заеду. Я улыбаюсь трубке.

– Ну, все. Я еду, да?

– У меня будет максимум тридцать минут.

– Разберемся.

Он приехал. Он радостно возбужден. Я волновался!

– Почему? – Надеюсь, я не краснею.

– Потому что к тебе ехал! А ты?

– Что я?

– Ты волновалась? Я смеюсь.

– Ну, признайся честно, волновалась?

Он ставит диск. Попса. Он щелкает пальцами и подпевает.

– Плачет дождик, в листьях шурша.

И, как дождик, плачет душа!

И я понимаю, почему он стал, например, политическимобозревателем, а не певцом.

– Нравится? – улыбается он. Я вообще попсу нелюблю.

– А кто это поет? – вежливо интересуюсь.

– Да какая разница! – Он снова подхватывает припеви хохочет.

Я улыбаюсь.

Мы подъехали к «Причалу».

Позвонил Алик.

Он торчит в Гватемале. Он уже три раза поднимался на бортсамолета и три раза кубарем выкатывался из него.

– Алик, – уговариваю я в трубку, – ты же неможешь поселиться в Гватемале.

– Не могу, – соглашается Алик. – Но лететь ятоже не могу. Не могу!

Он бросает трубку. Мы просим принести кальяны. Александрголоден: он заказывает стерлядь НА гриле.

– Как ты относишься к «Chassagne-Montrachet LesChaumees» 2000 года? От Olivier Leflaive?

Я киваю.

– Так я и думал, – говорит он. – Если удевушки есть вкус, он есть во всем.

В «Причале», кроме нас, почти никого нет. За соседним столомпара блондинок. Они тоже курят кальяны.

Мы говорим о том, что о девушке можно судить по ее сумке.

Моя осталась в машине. Я иногда вообще хожу без сумки. О чемэто говорит? Что иногда я унисекс?

Мы начинаем цинично рассуждать о том, что сумка может бытьширокой или узкой, она может запросто распахиваться или, наоборот, надопотрудиться, пока один за другим щелкнут все замочки.

– Она может быть потертая и бесформенная, –морщится мой телеведущий, поглядывая на мягкую, с черепами, сумкудевушки-соседки в кашемировом спортивном костюме.

– Но это может быть и самый яркий предмет во всемоблике девушки! – подхватываю я, разглядывая ее подружку – на ней джинсы,свитер и яркая зеленая сумочка от Jil Sander.

– О, да! – несколько двусмысленно улыбаясь,соглашается мой оппонент. – Очень часто это самая яркая деталь… гардероба.

– Ну, а может быть – это просто аксессуар, неотъемлемаячасть любой женщины.

И как она с ней обращается: кокетливо держит в руках, и еслиотпускает, то недалеко от себя, или бросает с размаху на любое свободное место.И вообще: сколько их, так ли обязательно ей их менять или можно иметь одну,любимую. Такую Удачную, что подходит почти ко всему. А если и не оченьподходит… ну и ладно, а то в ней столько всего, что перекладывать в другую нехочется.

Звоню в «Cosmopolitan».

– Хочу извиниться. Машина сломалась прямо на Рублевке.Здесь ГАИ, ФСО, вы же понимаете – правительственная трасса. Не знаю, когдаприедет эвакуатор… ужас, неужели под меня декорации строили?.. Что же делать? Ия так мечтала у вас сняться… завтра уже разбирать? Ну, извините…

– Видишь, как просто! – говорит он.

– Неудобно все-таки. Они декорации…

У меня дома целая полка с огромным количеством маленькихразноцветных сумочек. Которые я не ношу. Потому что обычно хожу с большойчерной. Но как важно мне иметь эти разноцветные! И я их все покупаю и покупаю…И буду!

Пришло SMS-сообшение.

– Кавалеры пишут? – интересуется он, смешношевельнув ушами.

– Можно я буду звать тебя Лопух? – Я кокетливозаглядываю ему в глаза.

– Ничего себе! – Он нахально разглядываетменя. – Так интимно?

– Достаточно интимно, – соглашаюсь я, и рот мойнеумолимо расплывается в улыбке.

– Тогда зови меня просто Пух!

– Но ведь это не значит, что ты будешь звать меняПятачок?

– Пока нет, – многозначительно произноситон. – SMS читать будешь?

Читаю: «Приехать не смогу». Бред какой-то. Номернеизвестный.

– Ошибка, – говорю я. И на всякий случай, словнохочу скрыть правду, опускаю глаза.

Звоню в «Вечернюю Москву».

– Придется отменить сегодняшнее интервью. Я оченьизвиняюсь… я так переживаю.– да, да, ну, просто никак не получится… В любоевремя, нет, завтра нет, до следующей недели все расписано, но вы звоните вовторник, и я под вас подстроюсь. Да-да. В любое время!

Снова SMS.

– Да ты со мной играешься? – довольно улыбаетсяон.

«Юра, извини, я на работе. Устала, было много глажки. Ира».

Точно. Моя домработница.

– Ответишь? – спрашивает он, немного ревниво.

– Отвечу, – в тон ему киваю я.

«Люблю. Не могу жить без тебя».

Нет, слишком банально. Стерла последнюю фразу.

Написала: «Хочу от тебя детей». Отправляю.

– Знаешь что? – говорит он. • – Что? –спрашиваю я.

– Пообещай мне одну вещь…

– Только не покраситься в блондинку!

– Нет. Знаешь, я был ужасным ребенком – когда мамаприносила мне игрушки, я их сразу разбирал. Мне было интересно только то, что уних внутри. И так до сих пор…

– Разбираешь игрушки? – Мы разговаривали, какбудто играли в пинг-понг.

– И игрушки тоже.

– Пообещать тебе поставлять игрушки?

– Да нет… это у тебя не получится.

– А что получится?

– Возможно получится, – он сделал ударение наслове «возможно», – не писать мне SMS.

– Легко получится! – бодро ответила я, немногоуязвленная.

Мы закутались в пледы и вышли к речке. Я отменила еще «РБК»и журнал «ТВ-Парк».

Мы провели вместе шесть часов.

Орали лягушки.

В унисон им звонил мой телефон.

– Алло, привет! Узнала?