Низший пилотаж - Баян Ширянов Страница 10

— Что он делает?

— Машину полощет. Чтоб лишнего уксуса не было…

В это время Радедорм, сидя на ступеньках, исполнял странный танец: придерживая большими пальцами пробки зажатых в обеих руках пузырьков, он активно тряс кулаками, то в такт, то в разнобой. Иногда он останавливался, смотрел пузырьки на просвет и снова продолжал взбалтывание.

Все, словно замерзшие, наблюдали за этими движениями. Мне тогда показалось, что Радедорм — это что-то типа гипнотизера, заставляющего всех подчиняться своей непредсказуемой воле. Или он алхимик? Колдующий над пузырьками, составляющий из элементарных и доступных компонентов нечто непостижимое, вроде философского камня, дарующего власть и вечное блаженство.

— Готовьте петуха. — Гордо шепнул Радедорм, продолжая потряхивать пузырьки, но уже менее активно. Заметно было, что жидкость в них приобрела темно-коричневый цвет. Пространство под пробкой сплошь заполняли мелкие пузыри.

— Держи. — И Радедорм передал Джефу один флакончик. Хиппарь осторожно принял его, так же, как Радедорм, с силой придавливая пробку.

В пальцах изготовителя мульки появилась длинная толстая игла. Он осторожно воткнул ее в резину и проколол пробку насквозь. Раздалось слабое шипение, и на толстом конце иголки появились коричневые пузырики.

— Готово. — Радедорм торжествующе огляделся. Заметив, что все смотрят на него, он прошипел:

— Что, петуха всем впадлу наматывать?!

Засуетился Нефедыч. Он запустил руку в тусовку, достал медицинскую иглу, двойника продырявившей пробку, и начал медленно наматывать на нее шматок ваты размером с два ногтя большого пальца. Получилась плотная ватная груша.

Радедорм снял с пузырька крышку с иголкой, осторожно, чтобы не испачкаться в коричневой массе, передал это сооружение Джефу:

— Проткни свой.

Джеф нашел в перилах лестницы развилку и, заведя пробку за нее, освободил иглу. Но когда он собирался продырявить доверенный ему пузырек, палец его соскользнул, и крышечка с хлопком покинула насиженное место. Описав дугу, и разбрызгивая в ходе полета мелкие брызги, она покатилась по ступенькам. В воздухе повис слабенький запах горького миндаля.

— Сорвалась. — Проговорил Джеф, удивляясь, как же такое могло вообще случиться. Он поставил пузырек на ступеньку рядом с Радедормом и отошел, слизывая с пальцев темные капли.

— Дайте в руки мне баян! — Пропел Радедорм, ставя свою склянку ко второй:

— Я порву его к хуям!

Из бездонной тусовки появился еще один шприц, поболе первого. Радедорм присоединил к нему иглу с «петухом», поводил поршнем вверх-вниз. Глаза его начали радостно блестеть. Он улыбнулся, и, бормоча что-то под нос, взял со ступеньки пузырек. Опустив в него иглу с ваткой, он ловко перехватил шприц и большим пальцем начал оттягивать поршень.

Сначала ничего не происходило. Потом в баллончике шприца появилась первая капля, и он начал наполняться прозрачной, слегка желтоватой жидкостью. Жидкость пузырилась.

Джеф наматывал второго петуха, а Нефедыч и Мулька, не отрываясь, наблюдали за заполнением баллончика. Вскоре, когда тот был почти полон, Радедорм прекратил отсасывание и отсоединил иглу, оставив ее в пузырьке.

— На, выбирай себе. — Протянул он остатки Нефедычу. Тот сразу принялся за это дело. Сам же Радедорм, прекратив обращать внимание на что бы то ни было, нацепил на шприц новую, тонкую иголку и закатал себе рукав.

Показалось предплечье, на нем виднелись цепочки небольших коросточек. Радедорм издал радостное шипение, взял шприц в рот и перетянул руку манжетом рубашки.

Взбухли серые кабеля. Я заворожено смотрел на выпирающие из-под кожи вены, палец Радедорма, который надавливал на них.

Наконец, наркоман принял решение. Он извлек шприц изо рта и нацелился иголкой в найденное место:

— Ну, не подведи, старый добрый рекордишник! — И игла продырявила кожу.

— Контроль, ты где? — Бормотал Радедорм, зачем-то пытаясь большим пальцем оттянуть поршень. В прозрачную жидкость брызнула кровь. Она неширокой струйкой потекла вниз, стелясь по внутренней стороне стеклянного баллончика, не смешиваясь с раствором наркотика.

— Погнали. — Шепнул Радедорм, он шевельнул рукой, манжета, ее перетягивающая распустилась, и упала прямо на то место, где был воткнут шприц. Но наркоман, не обращая на это внимания, начал вводить мульку.

Секунд пять — и шприц был пуст.

Рывком выдернув иглу из руки, Радедорм протянул шприц. Джеф тут же его взял. За мгновения, пока отверстие от укола оставалось без присмотра, через него уже вытекло сколько-то крови, оставляя на коже темно-красную полоску. Отдав инструмент, Радедорм прижал дырку пальцем и медленно откинулся на пыльные ступени.

Пока он лежал с закрытыми глазами, Джеф сполоснул шприц от крови, взял пузырек, и, нацепив торчащую из него иглу на шприц, стал набирать раствор мульки.

Неужели он хочет уколоться тем же шприцом? Я недоумевал, ведь шприцы надо кипятить, стерилизовать, иначе…

— А вы все одним?… — Наклонился я к Нефедычу.

— Не стремайся. — Он взял меня за локоть и доверительно впился взглядом в мои расширенные глаза. — Мы чистые. Гепатита ни у кого нет, и не было. И вообще, мулька хороша тем, что она сама антисептик. Через нее не заразишься.

Джеф уже наполнил шприц, а Радедорм не подавал признаков жизни.

— Подержи… — Попросил Джеф Мульку. Та с готовностью обхватила его бицепс обеими руками. Джеф не стал садиться и долго готовиться. Он чуть ли не с размаху всадил иглу и сразу же начал жать на поршень, вдавливая в себя наркотик.

Закончив, он отдал шприц Нефедычу и сполз по стенке.

— С ними все в порядке? — Спросить, кроме переминающейся с ноги на ногу Мульки, было уже некого.

— Ага… Приходуются.

После этого она на меня посмотрела. И я понял, что она ни за какие коврижки не уступит мне свою очередь. Я буду последним. Странно, оказывается, я еще лелеял какие-то надежды…

Пока Мулька колола Нефедыча, очухался Радедорм. Я тут же пристал к нему:

— Что, от этого так сознание теряют?

— Не-е… Это приход. Его надо чувствовать…

Да, — Вдруг переменил он тему, — Ты до сих пор хочешь сесть на иглу?

Я кивнул, понимая, что это «сесть на иглу» должно означать приобщение к клану потребителей наркотиков.

— Что ж, запомни этот день! Сегодня ты впервые ширнешься. Ширяние — это не простое баловство, это погружение в неизведанные глубины твоей психики, это путешествие в мир, в котором ты никогда еще не бывал, мир удивительный и странный, не похожий ни на что виденное тобою раньше. Ширка — это философский процесс. С каждой последующей вмазкой ты будешь все сильнее погружаться в эту философию, постигать ее и, вместе с ней постигать и себя…