Счастливое событие - Эльетт Абекассис Страница 11

15

Через каждые два дня я с ребенком на руках отправлялась на сеанс перинеальной реабилитации. Руководствуясь в первую очередь практическими соображениями, вначале я выбрала кинезитерапевта поближе к дому. Врач приняла меня в одной из комнат небольшой квартиры, служившей кабинетом, и, не прекращая говорить по телефону, подала мне знак раздеться. Потом она положила трубку, вручила мне какой-то предмет, сильно смахивающий на вибратор, дала журнал для развлечения и снова вернулась к телефонным разговорам. Это было некое подобие зонда с натянутым на него презервативом, который вводился в промежность. Прибор с заранее заданными частотой и интенсивностью вызывал сокращения матки. Такая искусственная стимуляция была необходима для укрепления ослабленных мышц. Через пятнадцать минут кинезитерапевт закончила болтать по телефону и объявила, что сеанс окончен.

В следующий раз я решила обратиться к другому специалисту. Она жила чуть подальше, но ее мне порекомендовала сестра. Врач оказалась маленькой энергичной рыжей женщиной. Она осмотрела меня, попросив напрячь мышцы промежности. Я призналась, что толком даже не представляю себе всего внутреннего строения, и она, охваченная энтузиазмом, нарисовала мне схему, на которой были изображены матка, уретра, тонкий и толстый кишечник.

После пятнадцати сеансов я добилась значительного прогресса и начала даже испытывать интерес к теоретической стороне дела. Я прошла еще десять сеансов дополнительно, потому что мне стало казаться необычайно важным уметь правильно напрягать мышцы промежности.

Во время шестнадцатого визита кинезитерапевт осмотрела меня с довольным видом и спросила, не работаю ли я сейчас, потому что у нее есть для меня предложение. Как выяснилось, речь шла о том, чтобы стать объектом для тестирования мышечных сокращений промежности. Она считала, что у меня очень хорошие мышцы, и мне было приятно это слышать — первый комплимент, который я получила с тех пор, как вышла из клиники после родов. Мне нужно было отправиться в школу кинезитерапии и пройти тестирование мышечных сокращений с первой по четвертую ступень. Тестированием занимались ученики, которым нужно было получать практические навыки.

Я вышла на улицу слегка озадаченная. Прежде я была философом, беззаботная, влюбленная, невинная. Оказывается, в жизни есть еще столько вещей, которых я не знала!

В одно прекрасное утро за завтраком — месяц спустя после рождения ребенка, три года после нашей встречи — у нас состоялся следующий разговор:

— Она совсем не плачет по ночам! — воскликнул Николя, совершенно счастливый.

— Не плачет по ночам? Ну, если ты этого и не слышишь, то в этом вовсе не ее заслуга!

— Что? Ты хочешь сказать, что я недостаточно ею занимаюсь?

— Нет, но пока ты спишь, я всю ночь напролет то кормлю ее, то меняю памперсы, то укачиваю, чтобы она заснула.

— Хорошо, сейчас поменяю ей памперсы, — сказал Николя, беря на руки малышку, которая взглянула на него широко распахнутыми удивленными глазами.

Он унес ее и через несколько минут вернулся.

— Ну и как? — спросила я, слегка подогревая кофе, чтобы выпить одним глотком.

— Выше крыши, — ответил Николя, одной рукой намазывая масло на тост, а другой продолжая держать заснувшую Леа.

— Действительно.

— Нет, это невероятно: она себя уделала чуть ли не с головой. Пришлось вымыть ее целиком.

Еще во время моей беременности Николя отрастил себе небольшой животик — словно в ответ на появление живота у меня. Прежде я любила его изысканным, непокорным, умным, ироничным. Он чертовски романтично выглядел в своей кожаной куртке. Мой друг обладал утонченным художественным вкусом. Сейчас передо мной был человек в бесформенных джинсах, потолстевший, осунувшийся, с мутными глазами, ошеломленный всем, что на него свалилось.

Когда у меня не было времени ходить по магазинам из-за сеансов лечения, я посылала его за покупками — в том числе за специальными колготками, гигиеническими салфетками, антигеморроидальными свечами и всем прочим, необходимым для недавней роженицы.

Ах! Как далеко теперь были времена нежных объятий и любовных клятв. Неужели мы действительно потеряли свой рай навсегда? Реально ли сохранять глубокие чувства в окружении пеленок? Возможно ли оставаться влюбленными, когда меняешь младенцу памперсы и увязаешь в повседневных заботах? Но почему мы с самого начала решили, что любовь должна быть исключительно духовной? Что это Афродита, выходящая из пены морской, а не отец, мать и ребенок? Как продолжать любить друг друга всю жизнь, если нам внушили, что любовь священна, а семья есть нечто пошлое?

«Дарти», хорошо известный своими доставками покупок после дождичка в четверг, пробил первую брешь в нашей семейной крепости, и без того не слишком надежной.

Два с половиной месяца, чтобы получить новые детали для холодильника! Что касается инструкции по эксплуатации, то мы ее так и не получили, несмотря на все наши протесты. После двадцать пятого телефонного звонка, оглохшая от детского плача, почти на грани нервного срыва, я потребовала прихода представителя «Дарти» в воскресенье утром.

Когда тот появился в восемь утра, Николя определенно был не слишком рад.

— Как ты могла устроить мне такую пакость? — возмущенно спросил он, натягивая джинсы, заспанный, со всклокоченными волосами.

Я возмутилась. Весь дом на мне, я как интендант в нашей семье, а он, единственный раз столкнувшись с проблемой, начинает ныть!

— Но это и правда подло с твоей стороны — заставлять меня вставать в восемь утра в воскресенье. Ты же знаешь, я работаю как каторжный!

— Можно подумать, я не работаю как каторжная! Хотя вообще-то это правда — после рождения ребенка просто невозможно заниматься ничем, кроме него! Для тебя все продолжается, как раньше, а я весь день трачу на то, чтобы кормить, мыть и пеленать! У меня больше нет времени заниматься работой! Я разрываюсь между ребенком и домашними делами, я превратилась в домохозяйку — вот кого ты из меня сделал!

— Не преувеличивай. Ведь ты сама хотела ребенка, разве нет?

— Что?! Да ты просто чудовище!

— Ты не можешь правильно распределить свое время. И потом, не моя вина, что ты решила кормить ее грудью. Я тебя не заставлял.

— Да, конечно, моя вина в том, что я делаю так, как лучше для ребенка!.. Послушай, роды — это очень тяжело. Я совершенно измотана! Ты это понимаешь?!

— Да, я понимаю! Ты уже на греши безумия — «Дарти» в восемь утра!

— Да, я схожу с ума, потому что тебя никогда нет дома! А раньше был. Но с тех пор, как родился ребенок, ты все время пропадаешь на работе. Это нечестно…

— Потому что твоими статьями много не заработаешь! И уж тем более — диссертацией, которую ты все никак не закончишь!