Нагие и мертвые - Норман Мейлер Страница 115

Собственный голос показался ему странным.

— Скажите, доктор, когда я смогу выбраться отсюда?

— Что?

— Я проснулся утром и ничего не могу понять. — Минетта сделал удивленный вид и улыбнулся. — Я помню, что был в другой палатке, а теперь почему-то здесь. В чем дело?

Врач спокойно взглянул на него. Минетта заставил себя ответить таким же спокойным взглядом, но, несмотря на все усилия, не выдержал и в конце концов как-то странно ухмыльнулся.

— Как тебя зовут? — спросил врач.

— Минетта. — Он назвал свой личный номер. — Можно мне выписаться сегодня?

— Можно.

Минетта ощутил смешанное чувство облегчения и разочарования. На какой-то миг он даже пожалел, что буйствовал.

— Да, Минетта, когда оденешься, мне надо будет поговорить с тобой. — Врач повернулся, а потом бросил через плечо: — Не пытайся увильнуть. Это приказ. Я хочу поговорить с тобой.

— Слушаюсь, сэр. — Минетта поежился.

«В чем дело? — с удивлением подумал он. И тут же ему стало удивительно легко при мысли, что все в общем-то обошлось. — Главное — быстро сообразить, тогда любая выходка сойдет с рук».

Минетта натянул на себя одежду, комом лежавшую у койки, и сунул ноги в ботинки. Солнце еще не начало припекать, и настроение у него было бодрое. «Хватит валяться». Он бросил взгляд на койку, где умер солдат, и его передернуло. «Парню повезло. Он отделался навсегда». Вдруг он вспомнил о вчерашних действиях дозоров, и настроение у него сразу упало. «Надеюсь, взвод не пошлют никуда». В голове Минетты мелькнула тень сомнения — правильно ли он поступил.

Одевшись, Минетта почувствовал, что голоден. Он отправился к палатке, где находилась столовая, и обратился к первому попавшемуся повару.

— Ведь ты не допустишь, чтобы человек отправился на позиции без завтрака? — спросил он.

— Ладно, возьми что-нибудь.

Минетта быстро проглотил остатки омлета, приготовленного из яичного порошка, и выпил немного оставшегося в десятигалонном титане теплого кофе. Привкус хлора был слишком силен, и Минетта поморщился. «Все равно что йод пить», — подумал он и, хлопнув повара по спине, сказал:

— Спасибо, друг. Дай бог, чтобы у нас готовили так же хорошо.

— Дай бог.

Получив свою винтовку и каску в отделении снабжения госпиталя, Минетта направился к палатке врача.

— Вы хотели видеть меня, доктор? — спросил он.

— Да.

Минетта уселся на раскладной стул.

— Встать! — скомандовал врач, холодно взглянув на него.

— Сэр?

— Минетта, армия не нуждается в таких, как ты. Твоя выходка низкопробна.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр. — В голосе Минетты прозвучала легкая ирония.

— Заткнись! — резко ответил врач. — Я бы отдал тебя под трибунал, если бы там дела не тянулись подолгу, если бы это не было как раз то, чего ты добивался.

Минетта молчал. Он чувствовал, что краснеет. От злости он весь напрягся и пожалел, что не может прикончить этого врача.

— Что молчишь? Отвечай!

— Слушаюсь, сэр!

— Если еще раз выкинешь этот трюк, я добьюсь, чтобы тебя посадили лет на десять. А пока я направляю записку твоему командиру с просьбой назначать тебя в наряд в течение недели.

Минетта попытался сделать вид, что несправедливо обижен, и сказал:

— Почему вы издеваетесь надо мной, сэр?

— Заткнись!

Минетта пристально посмотрел на врача, а потом спросил:

— Это все, доктор?

— Убирайся! И если еще раз вздумаешь попасть сюда, то только с хорошей дыркой.

Минетта, нахмурившись, тяжело ступая, вышел из палатки. Его трясло от злости. «Проклятые офицеры, — ворчал он. — Все они такие». Минетта споткнулся о корень дерева и со злостью притопнул. «Пусть только попадется мне после войны. Я покажу этой сволочи». Он вышел на дорогу, проходившую по краю территории госпиталя, и стал ждать попутной машины, чтобы отправиться к побережью. «Этот болван, наверно, даже не мог заработать себе на жизнь до войны, — проворчал Минетта и сплюнул пару раз. — Тоже мне доктор». Волна стыда охватила его. «Я так зол, прямо плакать хочется», — подумал он.

Прошло несколько минут, когда на дороге появился грузовик.

По знаку Минетты машина остановилась. Минетта забрался в кузов, уселся на ящики с патронами и стал горестно размышлять. «Человека ранят и как же с ним потом обращаются? Как с собакой. Им наплевать на нас. Ведь я по своей воле хотел вернуться, а он обращался со мной как с преступником. Впрочем, черт с ним. Все они сволочи». Минетта поправил каску на голове. «Будь они прокляты. Конечно, второй такой попытки не будет. С меня хватит. Если они хотят так обращаться со мной, пусть так и будет». Эта мысль принесла ему некоторое облегчение. «Пусть», — сказал он напоследок. Минетта окинул взглядом джунгли, простиравшиеся по обе стороны дороги, и закурил сигарету. «Пусть».

Ред увидел Минетту во время обеда, когда взвод возвратился с работы по прокладке дороги. Выстояв очередь за едой, он уселся рядом с Минеттой и поставил весь свой обед прямо на землю. Проворчав что-то, он оперся спиной о ствол дерева и, кивнув Минетте, спросил:

— Только что вернулся?

— Да. Сегодня утром.

— Они продержали тебя довольно долго с такой царапиной, — сказал Ред.

— Да. — Минетта помолчал, а затем добавил: — Ведь знаешь как бывает, трудно попасть и трудно выбраться. — Он проглотил большой кусок венской сосиски. — Я неплохо провел там время.

Ред зачерпнул ложкой немного пюре из обезвоженного картофеля и консервированных бобов. Ложка оставалась его единственным предметом из столового прибора. Много месяцев назад он забросил и нож и вилку.

— С тобой там хорошо обращались? — Его раздражало собственное любопытство.

— Лучше некуда, — ответил Минетта и глотнул кофе. — У меня была стычка с врачом. Я не выдержал и послал его подальше. За это заработал взыскание. А в остальном все в порядке.

— Угу, — произнес Ред.

Они продолжали молча есть.

Ред чувствовал себя неважно. Вот уже несколько недель его все сильнее мучила боль в почках. В то утро, работая киркой на дороге, он перенапрягся. Острая боль застала его на самом взмахе. Он сжал зубы, пальцы у него дрожали. Он вынужден был бросить работу. Тупая боль в спине не прекращалась все утро. Когда прибыли машины, Ред с большим трудом забрался в кузов. «Стареешь, Ред», — насмешливо произнес Уилсон. Грузовик подпрыгивал на неровностях, и от этого боль становилась сильнее. Всю дорогу Ред молчал.

Непрерывно раздавались звуки артиллерийских выстрелов, и солдаты вели разговор о наступлении, которое должно было начаться на следующий день. «Они снова пошлют нас, — думал Ред. — Надо подлечиться». На какой-то момент он позволил себе подумать о госпитале, но тут же отбросил эту мысль. «Я никогда не увиливал от дела и не стану увиливать теперь». Он неловко оглянулся. «Неделя ведь не прошла», — произнес Ред про себя.