Эротические истории пенджабских вдов - Бали Каур Джасвал Страница 13

Когда Кулвиндер успокоилась, на улице заметно похолодало. Женщина вытерла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Почувствовав себя достаточно спокойной и здравомыслящей, она встала и побрела к дому. Переходя Куин-Мэри-роуд, Кулвиндер заметила полицейского. И оцепенела. Что же делать? Повернуться и пойти обратно? Или продолжать путь? Она застыла посреди проезжей части, но тут для пешеходов загорелся красный свет и машины принялись сигналить, что было еще хуже, потому что люди стали замедлять шаг и таращиться на нее. Полицейский начал осматриваться в поисках источника беспорядка, и наконец его взгляд остановился на Кулвиндер.

— Никаких проблем, — пробормотала она. Полицейский вышел на дорогу и решительным жестом велел автомобилям оставаться на месте. Затем поманил Кулвиндер к себе.

— Всё в порядке? — осведомился он.

— Да, — ответила женщина. Она держала дистанцию и избегала смотреть стражу порядка в глаза. На тротуаре скопилась небольшая кучка зевак, высыпавших из магазинов, чтобы поглазеть на происшествие. Кулвиндер хотелось разогнать их. «Не лезьте не в свое дело!»

— Вы просто гуляете?

— Да, просто гуляю.

— Полезное занятие.

Кулвиндер кивнула, все еще чувствуя на себе праздные взгляды. Быстро осмотрела зевак, чтобы понять, кто за ней наблюдает. В отличие от Майи, она никогда не считала Саутолл рассадником сплетен. В большинстве своем люди просто делились безобидными наблюдениями. Проблема в том, что Кулвиндер не могла допустить, чтобы ее видели разговаривающей с полицейским. Кто-то может невзначай обмолвиться об этой сцене знакомому или супругу, тот расскажет еще кому-нибудь, и пойдет-поедет…

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спросил полицейский, уставившись на женщину.

— Да-да, всё хорошо, спасибо, — ответила она. Подыскала английское слово: — Великолепно.

— Тогда впредь переходите дорогу осторожнее. Юнцы любят гонять по Бродвею, а иногда сворачивают на большие улицы вроде этой.

— Буду осторожна. Спасибо, — Кулвиндер заметила, что к ним приближается супружеская пара средних лет. С такого расстояния ей было не разглядеть, кто это, но они наверняка увидят, как она разговаривает с полицейским посреди дороги, и если узнают ее, непременно спросят друг друга: «Что она на сей раз натворила?»

— Берегите себя, — крикнул полицейский ей вслед, когда она торопливо направилась домой.

Когда Кулвиндер вернулась, Сараб был наверху. Она тихонько навела порядок среди обуви в маленьком кружке света, который муж оставил для нее включенным в прихожей. Потом проверила, где еще нужно прибраться: разумеется, следует взбить диванные подушки, и Сараб наверняка оставил в раковине стакан. Эти немудреные хлопоты успокаивали Кулвиндер. Закончив приборку, она с грустью подумала, что становится параноиком. Каковы шансы, что ее заметят? Саутолл не настолько мал, даже если порой так кажется. Невозможно предсказать, с кем столкнешься, выйдя из дома. Кулвиндер избегала появляться на другой большой улице, потому что ее засекли там, когда она приходила в юридическое бюро (хотя беспокоиться было не о чем, ведь адвокат тараторил исключительно про гонорар и абсолютное отсутствие гарантий). Если придется менять маршрут всякий раз, как увидишь того, с кем предпочитаешь не встречаться, лучше целыми днями торчать в гостиной с задернутыми шторами.

Но той же ночью — Сараб мирно похрапывал, а Кулвиндер лежала с широко открытыми глазами — ее мобильник вдруг замигал. Звонили с неизвестного номера. На другом конце раздался голос, который был ей хорошо известен:

— Сегодня видели, как ты разговариваешь с полицейским. Еще раз такое случится — тебе несдобровать.

Кулвиндер попыталась оправдаться, но звонивший, как обычно, повесил трубку до того, как она успела раскрыть рот.

— В Лондоне хороших мужиков не осталось, — заметила Олив. — Ни одного.

Сидя на высоком табурете, она окидывала презрительным взглядом публику, пока Никки вытирала стойку, проклиная про себя компанию шумных парней, которые битый час фальшиво горланили футбольные песни и пьяно подмигивали ей.

— Их полно, — заверила ее Никки.

— Полно всякого отребья, — отрезала Олив. — А может, тебе хочется, чтобы я встречалась со Стивом, у которого дед расист?

— Я предпочту, чтобы ты всю оставшуюся жизнь провела в одиночестве, — призналась Никки. «Стив, у которого дед расист» был завсегдатаем паба и все свои ксенофобские высказывания начинал с слов: «Как сказал бы мой дед…» Он полагал, что подобный способ оправдать собственный расизм гарантирует ему безопасность. «Как сказал бы мой дед, — заявил он как-то Никки, — то ли у тебя от природы такой цвет кожи, то ли ты проржавела. Конечно, я бы никогда так не выразился. Но мой дед называл брюки цвета хаки „штаны паки“, он ведь искренне полагал, будто защитную расцветку так назвали из-за цвета кожи пакистанцев. У меня ужасный дедуля».

— Вон нормальный парень, — сказала Никки, кивнув на высокого мужчину, присоединившегося к компании за столиком в углу. Тот сел и хлопнул одного из своих приятелей по плечу. Олив вытянула шею, чтобы посмотреть.

— Неплох, — одобрила она. — Немного смахивает на Ларса. Помнишь его?

— Ты имеешь в виду Лааша? Он нам раз сто объяснял, как правильно произносить его имя, — ответила Никки. Швед Ларс приехал в Англию по обмену и поселился в семье Олив, когда подружки учились в двенадцатом классе. — В том году я безвылазно торчала у вас — якобы делала вместе с тобой уроки.

Только эта хитрость позволяла выуживать у родителей разрешение чуть не каждый вечер проводить у Олив.

— Наверняка этот красавчик уже занят, с моей-то невезучестью, — проговорила Олив.

— Пойду разведаю, — сказала Никки. И, обойдя несколько столиков, направилась к объекту интереса Олив. — Желаете чего-нибудь? — осведомилась она.

— Конечно, — пока мужчина делал заказ, Никки заметила у него на пальце обручальное кольцо.

— Увы, — сказала она, вернувшись к Олив. Потом налила подруге за счет заведения и, поскольку ее смена закончилась, обогнула барную стойку и устроилась рядом с Олив.

Та вздохнула.

— Может, мне тоже стоит задуматься о браке по договоренности? Как прошло тогда свидание твоей сестрицы?

— Полный провал. Этот тип говорил только о себе, а потом устроил скандал из-за того, что им подали воду без ломтиков лимона. Видимо, пытался продемонстрировать Минди, что привык к обслуживанию по высшему разряду.

— Весьма прискорбно.

— На самом деле оно и к лучшему. Я опасалась, что Минди согласится на первого же подвернувшегося холостого пенджабца, но сестрица сказала, что в конце вечера вежливо и твердо дала ему от ворот поворот.

— Возможно, ты влияешь на Минди гораздо больше, чем она сознает, — заметила Олив.

— Я тоже так подумала, но тетушка Гита, которая и порекомендовала этого прекрасного молодого человека, на другой день облила маму презрением при встрече в магазине. Минди чувствовала себя ужасно и позвонила ей, чтобы извиниться. А тетушка Гита пристыдила ее и заставила записаться на «Пенджабские блиц-свидания». Эта штука совсем не для Минди, но она не посмела отказаться.