Что написано пером - Лёля Графоманская Страница 13

Пассажиры постепенно угомонились, даже начали задремывать, переместив забавное происшествие на задворки памяти, но вдруг в полной тишине какая-то женщина тоненько засмеялась. Сомнений не было – она вновь «прокрутила» в голове молниеносный диалог и не смогла удержаться. Все пассажиры снова разом грохнули смехом и, отхохотавшись повторно, проснулись окончательно: глаза и лица приобрели осмысленное выражение, расправились плечи, зашуршали газеты. День начинался, хотя и не для всех одинаково удачно…

Этим автобусом всегда добирался до работы мой свекор. И он говорил, что правдивый мальчик потом ещё продолжал ездить по утрам в детский сад, но возила его теперь уже только мама.

рассказ

У меня на работе сломался компьютер. Или принтер. Или не сломалось ничего, но выводить на печать никто ничего не хотел. А в этом состоит моя работа – я вывожу на печать: превращаю опыт, мыслительный процесс и финансовый интерес в документы формата А-4. Вся моя работа, если подумать крепко, как раз и вписывается в этот формат. Не густо, конечно, но чтоб взлететь, надо построить аэродром. Вот я и работаю в заданном формате, а дальше видно будет. Как говоришь ты, однажды так все сложится, что будет только один выход: что-то поменять радикально в своей судьбе. А пока не надо опережать события. Вот я и вывожу пока на печать.

Короче говоря, я начала нервничать из-за своей технической беспомощности и обратилась к коменданту нашего здания с просьбой посоветовать специалиста, способного помочь. Через полчаса милый человек Александр Николаевич привел ко мне такого специалиста и, уходя, пожал плечами: мол, чем могу, а там – разбирайтесь сами! Ну и разобрались: принтер заработал, парень ушел и оставил висящее в воздухе свое изображение. Знаешь, бывает такая плотная внешность, что не сразу выветривается после того, как человек уходит. Так обычно бывает тогда, когда это какой-то особый человек, который должен что-то сказать или о чем-то напомнить.

Итак, парень ушел, а я наморщила лоб и стала думать: что за знак мне был? (Я про знаки неспроста тут говорю. Только не думай – я не пытаюсь оттянуть славу у Коэльо. Он, конечно, писал про знаки, но придумал их не он, не он их и первый заметил – он только объяснил «на пальцах», как надо пользоваться этим знанием). После недолгих раздумий я пришла к выводу, что специалист по принтерам-компьютерам очень похож на Одного Товарища. Прическа другая, правда, и легкая небритость в наличии (чего Один Товарищ себе не позволяет), а так – одно лицо.

История, произошедшая со мной и Одним Товарищем несколько лет назад, стала моим букварем и дипломом в области прочтения знаков. С тех пор я твердо знаю, почему мое правое плечо немного ниже левого – на нем всегда сидит мой Ангел-хранитель. Избито? Нет, просто это также точно, как и то, что снег белый. Однако никому в голову не приходит упрекать поэтов всех поколений, воспевающих на все лады белизну снега. Вот и мне не надо пенять зазатасканность образов и тем.

…Я ввинчивалась в кризис. Моя семейная жизнь опять закончилась. (Тогда я думала, что поражением. Потом позиции были пересмотрены, но обэтом не сейчас). Муж ушел в другую жизнь, откуда не хотел возвращаться. А с ним идти я не хотела и не могла. Наши отношения напоминали спасение утопающего без участия самого утопающего: я в лодке, держу мужа за ноги, а он весь под водой, но при этом держится за корень, вросший в дно, и кричит мне: «Тяни же, тяни!» Ну, я и тяну. А он не отпускает корень, но и ноги из моих рук не вырывает. Общественно-социальные привычки крепко в нас сидят, потому как заколачиваются поколениями. Где уж тут сообразить, что можно надорваться? Я обессиливала. Меня не хватало детям, дому, простым радостям, меня почти не было даже у себя самой – я вся была в лодке. И в этот момент просто не могла не произойти эта банальная до тошноты история.

…Я позвонила Одному Товарищу, с которым когда-то раньше была знакома довольно продолжительное время. Мы не были друзьями, даже приятелями не были, просто мы состояли членами одного временного коллектива. Потом коллектив по естественнымпричинам рассыпался, и каждый свалился в свою колею. Один раз мы встретились на пересечении наших путей, пообщались семьями, и взаимоотношения наши скатились до того уровня, когда редкие звонки, в основном по делу, не обижают, а придают значимости в собственных глазах. Один Товарищ занимал очень ответственный пост в крупной компании, где был заместителем Самого и, следовательно, фактически делал всю работу руководителя (чтоб потом стать самому руководителем и наконец перестать работать). У Одного Товарища были, естественно, в запасе многочисленные полезные связи и перспективные знакомства. Вот этим-то обстоятельством я и решила воспользоваться, когда назрела необходимость. Я позвонила, он легко и сразу согласился на встречу, и мы на следующий же день пообедали в небольшом ресторанчике. Я без предисловий изложила суть просьбы, он обещал помочь (и помог).

Потом он учил меня пить текилу, слизывая соль с руки, а потом накрыл мою руку своей и прямым текстом предложил стать его любовницей. Вот так. Не могу сказать, что без предисловий – все-таки текила и была этим предисловием, но я тогда об этом не догадывалась. Я сразу же согласилась – от шока, от собственной простоты и честности в таких вопросах. Я совершенно не умею играть с мужчинами: или «да» или «нет». А тут полнейшая необходимость и своевременность – повторяю: я обессилела в лодке.

Он пообещал, что снимет для наших встреч квартиру в удобном районе, и что-то еще обещал, но я особо не вслушивалась, потому что мне ничего больше от него было не надо – просто, чтоб он был. Один Товарищ, конечно же, был глубоко женат, имел двух дочек и… А что «и»? Все, говорю же, банально до тошноты – все это вы можете прочесть в любом бульварном романчике. Но я вовсе не об этом.

Наше первое тайное свидание произошло на следующий же день, и я допустила ошибку: вошла в это море не по щиколотку, а по колено или даже глубже (это не я придумала выражение про щиколотку – так меня наставляла когда-то одна моя знакомая) – я сама утонула, и на любовника обрушилась. Я не сообразила, что этот романчик – пищевая добавка, а не основное питание: завтрак, обед и ужин. Я заваливала его эсэмэсками – он отвечал. Я спрашивала о следующей встрече – он обещал, что придумает что-нибудь. Мы несколько раз ходили вместе обедать в какой-то японский ресторанчик, и мне хотелось съесть его самого. Он всегда говорил, что сам умирает от желания, что все время думает обо мне.

За давностью описываемых событий и, видимо, ввиду их итоговой неважности для меня, я уже не могу точно вспомнить последовательность, но это и не имеет значения. Я просто изложу в вольном порядке события, которые сложились потом в философию, принесшую покой и комфорт в мою жизнь: все что ни делается, все к лучшему. Философия не нова, и не я ее вывела, но ведь когда на моем огороде из семечка, купленного в магазине, вырастает кабачок – это только мой кабачок, пусть и не я его придумала. И съем этот кабачок только я.