У тебя иное имя - Хуан Мильяс Страница 17

Хулио, который, пока ждал, выпил виски, заказал к обеду еще и бутылку розового вина. Поэтому, когда принесли второе, он уже сознавал, что не контролирует происходящее – но не потому, что был пьян, а потому, что все происходящее вокруг воспринималось его органами чувств словно магма, в которой его личное присутствие значило не больше, чем присутствие в огромном океане одного моряка, потерпевшего кораблекрушение.

– Жаль, – посетовал он, – запивать такое мясо минеральной водой.

– Я не пью спиртного, – просто ответил молодой писатель.

Хулио подумал, что, если бы Орландо Аскаратэ повел себя вызывающе, можно было бы нагрубить ему в ответ, но дело в том, что он вел себя – начиная с опоздания на встречу и кончая тем, что заказал самые дорогие блюда – с лишь едва заметным высокомерием, которое никак не давало оснований для того, чтобы к нему придраться.

– Так вот, мы прочитали вашу рукопись, – приступил наконец Хулио к главному. – Мнения, должен признаться, самые противоречивые. Скажу больше: даже я – хотя обычно я рукописей не читаю – вашу вынужден был пролистать, чтобы вынести окончательное суждение и решить, будем ли мы ее печатать.

– И что решили? – напрямую спросил Орландо Аскаратэ, которого, вопреки ожиданиям Хулио, совершенно не смутило подобное начало разговора.

– Ну, окончательное решение пока не принято, – ответил Хулио, растягивая слова, чтобы выиграть время. – Но мне захотелось познакомиться с тобой – не возражаешь, если перейдем на «ты»? Хотелось составить о тебе полное впечатление. Рукописи для этого оказалось недостаточно.

– То, что я пишу, не имеет ко мне лично никакого отношения, – твердым голосом ответил на это молодой автор. – И мне не кажется, что решение о том, публиковать «Жизнь в шкафу» или нет, не следует принимать исходя из того, какое впечатление произведет его автор. Ваше издательство всегда так отбирает книги для публикации?

– Нет. Обычно это происходит по-другому. Но когда мы берем на себя риск издать книгу начинающего автора, к тому же не получившую единогласного одобрения, мы должны представлять себе, насколько рискованны наши инвестиции. Другими словами, «Жизнь в шкафу» не оставляет сомнений в том, что у ее автора есть будущее. Нам не страшно потерять сейчас вложенные деньги, если есть уверенность, что через некоторое время мы их вернем. Поэтому нам нравится знакомиться с молодыми писателями: это дает возможность оценить то впечатление, которое они могут произвести на публику, ну и тому подобное.

– Ясно, – коротко ответил Орландо Аскаратэ, продолжая есть. Хулио отпил еще глоток вина и подумал, что нужно быть осторожнее и хорошенько думать, прежде чем что-то сказать. Его снова стало слегка знобить. «Наверное, у меня тридцать семь или чуть больше». Он посмотрел вокруг. Зал ресторана был полон. Руки обедающих и приборы, которые они держали, начали соединяться таким образом, что возникала знакомая мелодия.

– Ты будешь кофе или десерт? – нарушил он наконец воцарившееся за столом молчание.

– Десерт, – сухо ответил молодой писатель.

Хулио подумал, что хорошо было бы убить Орландо Аскаратэ. Заманить его в глухое место и там забить до смерти. А потом опубликовать «Жизнь в шкафу» под своим именем. Нет, не получится: рукопись уже прошла через многие руки. И все-таки мысль об убийстве доставила ему удовольствие. Он заказал после кофе еще виски и вдруг снова пришел в прекрасное расположение духа. Хороший обед поднял ему настроение. Теперь можно было продолжить неудачно начатый разговор. И вскоре он уже признался молодому автору, что тоже пишет.

– И почему же ничего не публикуете?

– Скоро опубликую все. Через год или два. Сейчас я работаю над одним романом с очень запутанной интригой. И работаю над ним с большим увлечением. Раньше я не хотел ничего печатать – все написанное казалось мне упражнениями для пальцев. Другое дело роман. Это плод зрелой мысли. Я полагаю, что, если в возрасте от сорока до пятидесяти человеку удается написать неплохую вещь, он может считать, что всего добился.

– И каков же сюжет вашего романа, если не секрет, конечно? – поинтересовался Орландо Аскаратэ, не обратив никакого внимания на комментарий по поводу идеального возраста для новеллиста.

– Никакого секрета. Я свободен от подобных предрассудков. Есть писатели, которые если расскажут, о чем пишут, то уже не могут дальше писать. У меня все наоборот. Словом, это история одного типа, которому исполняется сорок лет и с которым с того самого дня начинают происходить удивительные вещи. В этом возрасте внимательный человек замечает, что жизнь вокруг изменяется, что она начинает показывать свою изнанку. Меняется восприятие реальности.

– Сколько лет вам? – прервал Хулио начинающий автор.

– Сорок два.

– Выглядите вы моложе.

– Спасибо. Кажется, мы начинаем друг друга понимать. Ну так вот. Тот человек начинает посещать психоаналитика, потому что его беспокоят некоторые странные вещи, что с ним творятся.

– Какие именно? – невинно поинтересовался Орландо Аскаратэ.

– Ну, например, иногда, особенно по вечерам, у него бывают приступы прозрения и он начинает видеть жизнь такой, какая она есть. То есть он начинает сознавать, что реальность не становится лучше оттого, что мы стараемся изменить ее – строим планы, разрабатываем проекты… Кроме того, у него начинаются слуховые галлюцинации: в самые неподходящие моменты он слышит музыку, связанную с событиями его юности. Одним словом, он начинает ходить к психоаналитику и через несколько месяцев знакомится с женщиной, с которой вскоре вступает в близкие отношения. Женщина эта оказывается женой его психоаналитика, но ни один из персонажей об этом не знает. Точнее, все трое об этом знают, но каждый полагает, что знает только он, а остальные ни о чем не догадываются. Как видишь, есть очень много вариантов развития сюжета.

– Хороший водевиль, – улыбнулся молодой писатель.

Лицо Хулио исказилось ужасом, но его собеседник никак не отреагировал на это.

– Как ты сказал? – смог наконец произнести Хулио.

– Смотрите сами: путаница, треугольник – отличная основа для возникновения забавных ситуаций, отсюда постоянное напряжение… думаю, это хорошая идея.

Подошел метрдотель и спросил, не за этим ли столиком сидит дон Орландо Аскаратэ.

– Это я, – отозвался молодой писатель.

– Вас просят к телефону.

Оставшись один, Хулио понял, что проиграл. Все перевернулось с ног на голову. Даже телефонный звонок, который по старшинству и по занимаемому положению должен был быть адресован Хулио, оказался адресованным молодому писателю. Он спросил еще виски и постарался унять все нарастающее чувство жалости к себе и чувство ненависти к Орландо Аскаратэ.

Финал встречи был еще менее утешительным. Молодой автор вернулся за столик с таким довольным выражением лица, словно только что подписал контракт с Голливудом, и продолжил разговаривать с Хулио вежливым тоном, но с отсутствующим видом, не принимая близко к сердцу темы, которые с большим трудом находил его собеседник. Когда Хулио, пытаясь спасти хотя бы остатки своего имиджа, решил изречь что-нибудь оригинальное и сказал: «Я заметил, что в те моменты, когда у меня интенсивнее потеют подмышки, я и пишу интенсивнее, словно один поток порождает другой», – он услышал в ответ: «Извините, но я уже немного опаздываю».