Берлога - Георгий Мантуров Страница 17

– Ты где? Тут все волнуются.

Отец взял трубку:

– Да, слушаю, ты где?

– Пап, у меня тут такое дело… В общем, я сегодня домой не попадаю.

– Ты уверен? Может, мне за тобой приехать или сам машину поймаешь?

– Нет, пап. У меня все в порядке, просто не могу сегодня, приеду завтра.

– Ну, ладно, понял. Смотри там, поаккуратнее.

– В каком смысле?

– В смысле внуков нам с мамой, – усмехнулся отец. – Рановато нам пока.

Потом они на кухне голодные ели холодную курицу, разрывая ее руками, заедая лавашем и запивая пивом.

– А ты вроде пиво не любила раньше? – подтрунивал Димон.

– Иногда хочется. А вот где ты так целоваться научился? – спрашивала Женька.

– Да на переменках, где же еще! Ликер будешь? Он сладкий.

– Да ну его! Ты у меня самый сладкий. Я лучше тебя буду.

После теста прошло около месяца. Димон давно забыл и о тесте, и о громоотводах. Один раз только вспомнил и спросил у отца:

– Пап, вот скажи, ты бы за 1 000 баксов у нас на даче громоотвод поставил бы?

– За тыщу? Да за такие деньги я и сам его сделаю, – ответил отец. – Чего там делать то?

– Я бы поставила, – вмешалась мама, – тебя не дождешься. Помнишь, у Сорокиных в прошлом году дача сгорела?

– Во-первых, не вся дача, а только баня, а во-вторых, не от грозы сгорела, а по пьянке, – рассудительно отвечал отец.

– Ну и что, все равно лучше подстраховаться. Зря, что ли его Ломоносов изобрел.

– Кого?

– Да громоотвод! Кого же еще?

– Ну, положим, эта идея принадлежит не Ломоносову, а Франклину, – проворчал отец, – История там была такая….

Мама, как всегда перебила его:

– Какая разница! У них Франклин, у нас Ломоносов. Главное, что от грозы спасает. Димочка, ты разузнай там у себя в интернете, кто их ставит и за сколько. Я сама закажу, а то отца не дождешься никогда.

Димон не стал уж говорить, что идея эта и не Франклина, и тем более не Ломоносова, а его собственная, но про себя решил, что продвигать ее лучше всего было бы все-таки среди женщин. Они быстрее согласятся, что громоотвод в доме очень даже нужен и мужчин убедят.

Вот что в женских журналах надо рекламировать, попадешь в самую точку. Это будет покруче, чем коэнзимы с карбамидами! Эх, была бы его воля!

Второй раз о громоотводах ему напомнил один из братьев Филиных.

Димон был на уроке физкультуры и самозабвенно рубился с ребятами в баскет. Игра была в самом разгаре, когда в зал вбежал взбудораженный брат Филин и истошно заорал:

– Димона срочно к Горынычу! Где от тут? Чернова к директору, срочно! Сказали живого или мертвого!

Побледневший физрук кивнул, и Димон, запыхавшийся, как был в майке и трусах, весь мокрый от пота, выбежал из зала. Пока они летели на четвертый этаж, брат Филин захлебываясь, тараторил:

– Мы стоим себе так спокойненько в коридорчике, нас русичка выгнала. Вдруг Горыныч выбегает откуда-то и кричит мне: «Филин, чего ты тут слоняешься? Чернова, ко мне, срочно. Живого или мертвого!» Я ему так спокойненько отвечаю: «А где я его вам, Игорь Васильевич, возьму?» А он мне орет: «Срочно, – кричит, – без разговоров!» И Эльвира рядом тоже орет: «У него физкультура, у него физкультура!». Ну, я тогда сразу к тебе, а ты там играешь!

На третьем этаже Димон замедлил бег.

– А куда это мы так летим? Чего им хоть надо то?

– А я знаю? – шмыгнув носом, ответил брат Филин.

– А он злой был?

– Кто?

– Ну, Горыныч, балда, кто же еще!

– Жесть! Просто жесть! Ужасно злой! И, главное, выбежал откуда-то! Живого, говорит, или мертвого! Озверел просто.

У Димона пропало всякое желание куда-либо торопиться. В животе прочно поселился зловещий и противный холодок. Он свернул с лестницы в холл и зашел в туалет. Второй брат Филин стоял у кафельной стены и и сосредоточенно разрисовывал на ней синим фломастером слово «Metallika». Димон мимоходом машинально пальцем смазал неправильную букву «k», сел на широкий подоконник и, глядя в пол, стал думать.

Братья Филины стояли рядом, сочувственно шмыгали носами, вздыхали и, причитая по очереди, думать мешали.

– Да-а, Димон, влетит тебе теперь.

– Да-а, Димон, попадет тебе теперь.

– Да-а, Димон, как бы из школы не выгнали теперь.

– А за что выгонять то? – огрызался Димон, – что я такого сделал-то?

– Откуда я знаю? Горыныч придумает за что.

– Ладно, неизвестно еще. Ну, так. Начнем по порядку, – рассуждал про себя Димон, – прогулял две физики на прошлой неделе, это не в счет, за это бы сразу вставили. На математике с Женькой переписывался, но Ольгуша, вроде, ничего не видела. Что еще? С охранником чуть не подрался, что не выпускал на улицу, но он не стал бы Горынычу закладывать, он нормальный мужик.

Непонятно. Вообще, ничего непонятно. Получается, что, тогда, скорее всего, за физику.

Димон открыл в умывальнике кран, стал умываться, и тут в туалет вошел сам Горыныч.

– Чернов? Молодец. Уже здесь? Умываешься? Молодец. Ты извини, что я тебя прямо с физкультуры сорвал. Очень важное дело к тебе есть. Иди, переоденься и ко мне, срочно. Учителю скажи, что я тебя снял с занятий на весь день. Очень важное дело.

– Конечно, Игорь Васильевич. Я мигом, Игорь Васильевич, – обрадованно пролепетал Димон. Он, закрыл кран, кое-как вытер майкой лицо, подождал пока директор выйдет, вразвалку подошел к обомлевшему брату Филину и с наслаждением, от всей души влепил ему звонкий щелбан.

– В войну паникеров расстреливали на месте! Понял?

Через пять минут он уже одетый, причесанный и застегнутый на все пуговицы, стучался в кабинет к директору. Горыныч вышел из-за стола и протянул ему руку:

– Ну, герой, поздравляю. Как это мы тебя проглядели? Что молчишь? Ничего не понимаешь?

– Вы о чем, Игорь Васильевич?

– Ты прошел тест. Твой проект одобрен там, – он показал пальцем на потолок.

До Димона стало понемногу доходить.

– Это про миллион что ли долларов? Про громоотводы?

– Не знаю, про громоотводы или про что, но там, – и он снова показал на потолок, – его одобрили. Вот, что главное.

– А где там, Игорь Васильевич? В РОНО?

– Какое там РОНО! – всплеснул руками Горыныч.

– В мэрии?

– Какое там в мэрии? Звонили из аппарата самого Кудрявцева!