Сын ХАМАС - Мосаб Хасан Юсеф Страница 17

Превращение ХАМАС в полноценную террористическую организацию завершилось. Многие его члены поднялись вверх по лестнице ислама и достигли ее вершины. Умеренные политические лидеры, такие, как мой отец, не осмелились сказать боевикам, что те не правы. На каком основании они могли упрекнуть их в неправоте, ведь, по общему мнению, на стороне боевиков была сила Корана.

Хотя отец лично никогда никого не убивал, он приобщился к терроризму. И израильтяне, не способные найти и арестовать жестоких молодых боевиков, продолжали охотиться за легкой добычей, какой был мой отец. Думаю, они считали, что поскольку он — лидер ХАМАС, который устраивал все эти теракты, то его заключение под стражу положит конец кровопролитию. Но они никогда не пытались понять, что представлял собой ХАМАС на самом деле. И пройдет много лет, полных горя и боли, прежде чем они начнут понимать, что ХАМАС не являлся организацией в том смысле, в котором большинство людей понимает это слово, с уставом и иерархией. Это был дух, идея. Вы не можете уничтожить идею. ХАМАС как плоский червь: на месте отсеченной головы вырастает новая.

Беда была в том, что основная идея и цель ХАМАС были иллюзией. Сирия, Ливан, Ирак, Иордания и Египет неоднократно пытались сбросить Израиль в море и создать на этой земле Палестинское государство, но терпели поражение. Даже Саддаму Хусейну с его ракетами это не удалось. Чтобы миллионы палестинских беженцев могли вернуть дома, фермы и собственность, которую они потеряли более полувека назад, Израилю пришлось бы практически поменяться с ними местами. И поскольку было ясно, что этого никогда не произойдет, ХАМАС напоминал Сизифа — героя древнегреческого мифа, приговоренного богами поднимать в гору тяжелый камень, который, едва достигнув вершины, каждый раз скатывался вниз, так и не достигнув цели.

Тем не менее даже те, кто осознавал невозможность выполнения миссии ХАМАС, цеплялись за веру, что однажды Аллах разобьет Израиль, даже если для этого потребуется чудо.

Израиль считал националистов ООП обычной политической проблемой, требующей политического решения. ХАМАС, напротив, придавал проблеме Палестины исламский оттенок, делая ее религиозной. И такая проблема могла быть снята только с помощью религиозного решения, а это означало, что она не будет снята никогда, так как мы искренне верили, что земля Израиля принадлежит Аллаху. Круг замкнулся. Конец дискуссии. ХАМАС видел проблему не в политике правительства Израиля, а в самом факте существования государства Израиль.

Так что же отец? Он тоже стал террористом? Однажды днем я читал газету, пестревшую заголовками о последнем теракте с участием смертника (или «операции мученика», как называли их некоторые члены ХАМАС), в результате которого погибло много мирных жителей, в том числе женщин и детей. В моей голове не укладывалось, как отец, с его мягкостью и добротой, мог возглавлять организацию, которая занимается подобными вещами. Я показал отцу газету и спросил, что он об этом думает.

«Как-то раз, — ответил он, — я вышел на улицу, и мне на руку сел комар. Я дважды подумал, убивать его или нет. И я не смог убить его».

С помощью этого иносказания он дал мне понять, что никогда лично не принимал участия в подобного рода беззаконных убийствах. Но мирные жители Израиля — это не комары.

Нет, мой отец не мастерил бомб, не привязывал их ремнями к телам смертников, не выбирал мишени. Но годы спустя я вспомнил об этом его ответе, когда прочитал в христианской Библии историю о том, как молодого невинного Стефана насмерть забили камнями. Там говорится: «Савл был там, одобряя убиение его» (Деяния, 8:1).

Я глубоко любил отца, восхищался им и теми идеалами, которые он отстаивал. Но будучи человеком, не способным причинить вред комару, он, очевидно, нашел способ дать рациональное объяснение идее о том, что было бы прекрасно, если бы кто-нибудь другой убивал людей, разрывая их на части, но чтобы при этом его собственные руки остались бы незапятнанными.

В тот момент мое отношение к отцу осложнилось.

После Соглашения, подписанного в Осло осенью 1993 года, международное сообщество ожидало, что Палестинская автономия будет держать ХАМАС под контролем. 4 ноября 1995 года я смотрел телевизор, когда вдруг программа прервалась выпуском новостей. Во время мирного шествия на площади Царей Израиля в Тель-Авиве стреляли в Ицхака Рабина. Это было очень серьезно. Через пару часов власти объявили, что он скончался.

«Ух ты! — воскликнул я вслух, ни к кому не обращаясь. — Палестинская группировка смогла уничтожить премьер-министра Израиля! Давно бы так».

Я был чрезвычайно рад этой смерти и тому вреду, который она должна была нанести ООП и всей этой «гнилой» капитуляции перед Израилем.

Потом раздался телефонный звонок. Голос звонившего я узнал сразу. Это был Ясир Арафат, и он просил к телефону отца. Я слышал, как отец говорил с ним. Разговор был коротким; отец был вежлив, предупредителен и по большей части соглашался со всем, что говорил Арафат на другом конце линии.

— Понял, — сказал он. — До свидания.

Затем он повернулся ко мне.

— Арафат попросил, чтобы мы постарались удержать ХАМАС от бурного ликования по поводу смерти премьер-министра, — сказал он. — Убийство стало огромной потерей для Арафата, потому что он уважал Рабина за то, что тот проявил мужество, вступив в мирные переговоры с ООП.

Позднее мы узнали, что Рабина убил вовсе не палестинец. Ему в спину стрелял израильский студент-юрист. Многих бойцов ХАМАС расстроила эта новость, а мне лично показалось забавным, что у еврейского фанатика была такая же цель, что у ХАМАС.

Убийство поставило под угрозу и без того шаткий мир, и мировое сообщество усилило давление на Арафата, чтобы он взял под контроль палестинские территории. Разумеется, ему пришлось предпринять тотальные карательные меры в отношении ХАМАС. К нам в дом пришли полицейские Палестинской автономии, попросили отца собрать вещи, увели его и посадили под замок на территории резиденции Арафата, всегда относившегося к отцу с уважением и добротой.

И все же впервые одни палестинцы сажали в тюрьму других палестинцев. Это было ужасно, но, по крайней мере, они обращались с отцом почтительно. В отличие от других арестованных он получил удобную комнату, и Арафат навещал его время от времени для обсуждения различных вопросов.

Вскоре вся верхушка ХАМАС, помимо тысяч обычных членов, была заперта в палестинских тюрьмах. Многих пытали, чтобы получить информацию. Некоторые умерли. Те же, кто избежал ареста, скрылись и возобновили теракты против Израиля.

Теперь у моей ненависти было несколько объектов. Я ненавидел Палестинскую автономию и Ясира Арафата, я ненавидел Израиль и палестинцев-немусульман. Почему мой отец, горячо любящий Аллаха и свой народ, должен платить столь высокую цену, а такие безбожники, как Арафат и его ООП, отдали великую победу евреям, которых Коран приравнивает к свиньям и обезьянам. А международное сообщество аплодирует Израилю, который борется с терроризмом, оправдывая свое право на существование.