Люблю Ненавижу Люблю - Светлана Борминская Страница 21

– Если он вам мешает – я позову охрану, – убрав деньги в карман фартука, предложил официант, кося очками на Кукулиса.

– Если прекрасная дама решилась на убийство – будьте уверены, ей все сойдет с рук! – со смехом выпалил Кукулис и победно взглянул на Рейтеля.

Официант, заметно нервничая, оглянулся...

– Я поговорю с ним, – вдруг сказал Рейтель. – Не тревожьтесь...

– Как знаете. – Официант постоял и нарочито медленно ушел.

– Итак, что тебе надо?... – Валду Рейтель вернулся и присел за тот же стол.

– А информация стоит денег. – У Кукулиса загорелись глаза. – Больших денег, – добавил он, очертя в воздухе круг.

– Сколько?... – Рейтель рассматривал пешеходов в окне.

– Десять тыщ крон! – не раздумывая, очень напыщенно сказал душевнобольной.

Рейтель подумал и вытащил сто крон, показав их Кукулису, впрочем, не отдавая сразу.

– Ладно, – кивнул тот, даже не раздумывая. – Сегодня я – добрый! – И протянул руку...

«Нравственный уродец!» – повторил про себя Рейтель, стараясь не смотреть в неумное лицо, когда-то бывшее лицом человека...

– Что можно сказать о том, кто жил вчера, а сегодня его уже нет?... – пространно спросил Кукулис, пряча деньги в карман брюк и глядя на стоявшего у дверей официанта. Тот не сводил с душевнобольного внимательно-ленивых глаз...

Рейтель кивнул, и официант, пожав плечами, сделал вид, что отвернулся.

– О чем вы говорите?... – Рейтель сознательно перешел на вы. – Что за бред?...

– Вы сбили ее мужа – и она жаждет мести, – Кукулис улыбнулся, сказав это. – У него еще не сточились зубы, когда он преставился!..

– Кто она?... – быстро спросил Рейтель. – Про кого вы мне тут говорите?...

– Его жена, – фыркнул детектив.

Рейтель молча разглядывал физиономию Кукулиса...

– Она работает у тебя! – быстро добавил тот. – А ты не знал?... Ага.

– Где? – поморщился Рейтель.

– На радиостанции, зовут Сашка...

Рейтель хмыкнул и, сделав характерный жест, встал.

– Я – не дурак! – вслед ему крикнул оскорбленный Кукулис. – Я три училища закончил!.. Сам выйду, сам выйду! – отстранился он от мускулистой руки официанта. – Сам!..

Сто крон из кармана упали на пол, Кукулис выскочил из ресторанных дверей и быстро пошел по улице Пик, громко брюзжа:

– Чертов холеный чурбан!..

И через минуту в зале наступила тишина... Только мухи жужжали под потолком. Всего лишь сорок три мухи с эстонской пропиской.

Над Тапой клочками плыл туман... Если бы можно было заглянуть из космоса в каждую из комнаток или пространств, в которых находились этой ночью в ту самую минуту все значительные герои романа, то возникла бы картина, абсолютно реальная и бестолковая...

На городском кладбище сидел и вздыхал бомж Сенобабин... Он знал, что его ищут, правда, не догадывался – зачем и почему (это так скучно), и поэтому – скрывался. За ним как привязанный ходил серый грязный кабысдох... В зубах у кабысдоха была... какая-то падаль,принюхался Сенобабин и, подняв небольшой камешек, кинул им в кабысдоха. Тот, схватив что-то мерзопакостное и воняющее с земли,взвизгнул и дал стрекача.

А Сенобабин кругами пошел к могиле Ильи Котова и, вытащив из кармана бутылку оранжада, открыл ее зубами и выпил почти всю... Затем, покосившись на немытую луну, рыгнул и пошел устраиваться на ночлег в самый уютный кладбищенский склеп.

Склеп барона Дюсселябыл лакомым кусочком для пережидавших свою жизнь на кладбище, и именно в эту ночь склеп пустовал и был привлекателен, как никогда... Лев Сенобабин вошел в него, как хозяин жизни, да, примерно так оно и было...

В подъезд, где жил Растаман, забежала Колпастикова, а вместе с нею серый грязный кабысдох... В зубах у кабысдоха был какой-то сверток – замусоленный и дурно пахнущий...Колпастикова, не раздумывая, выгнала кабысдоха из подъезда ногой... Тот, мгновенно схватив сверток, который уронил,бросился на улицу, а Колпастикова, вытерев о тряпку ноги в кокетливых лакированных сапожках, зашла в квартиру. Растаман, удобно устроившись, спал, его ровное дыхание разносилось по всей квартире и шевелило занавески. На кухне выкипал давно забытый чайник... Колпастикова, выключив газ, подула на чайник и вернулась в комнату, разделась, скинув свое облачение прямо на пол. Когда Растаман проснулся, ее большой бюст колыхался, как две кошки, повисшие на дереве, у него перед лицом.

– Люда-а-ааа?... – шепотом спросил Растаман.

– Люда... Люда... – не стала отпираться Колпастикова. – Кобель чертов!.. А ну-ка, как меня зовут?... Ась?... Жду – три секунды!!!

– Гражина!.. – испуганно прокричал Растаман.

В комнате стало тихо и запахло угрозой...

Но все обошлось, хотя с Риммой Колпастиковой шутки были плохи!

Улица Маринеску. Дом на самом краю Тапы – за большим забором, с садом и бассейном. И сюрреалистичный пейзаж вокруг – середины эстонского мая... Блестящий обтекаемый вишневый минивэн «Мерседес-V-280» стоял у входа в дом, рядом сидел серый грязный кабысдох – с чем-тов зубах... Подумав, он лег и попытался уснуть неподалеку от заднего колеса минивэна.

Тишина не омрачалась никакими звуками минут пять или семь...

– Бобби!!! Бобби!!! О, Бобби!!! Бобббббиииии...

И вот напуганный кабысдох уже мчится прочь, не забыв, а крепко держа в зубах свою дурно пахнущую добычу!..Он вернулся за ней с полпути! Убежал и вернулся, рыча...

В пубе «Магнетик» на улице Пик остался всего один посетитель. За окнами – дремучая по непролазности ночь. В Тапе такие ночи бывают сплошь и рядом, рядом и сплошь.

Бармен Йон Римашевский раздумывал часа три, потом все-таки подошел и спросил:

– Будешь еще заказывать?... Так будешь или – нет, а?...

Бармен Римашевский повернул за плечо сидящего к нему спиной человека.

Но тот был мертв... и, похоже, еще с утра.

Тапа, центр, фешенебельный район, старый дом с евроремонтом и охраной. За столом в своем кабинете сидит Дед. Он спит, причем – с жутким храпом. У главы эстонского клана бостонской мафии каждый день так много неотложных дел, что порой поспать ему приходится, лишь сидя за столом...

И ему снится, не поверите, Дон Элгуджа Пярнусский – смотрящий по Бостону от Эстонии. Дон Элгуджа сидит с неснятыми штанами на унитазе и тужится... Желваки Дона Элгуджи играют, пот капает, струйка воды течет из бачка...

«Не нашли нашего дорогого Лихуту?... Хорошо же вы там окопались...» – с облегчением говорит Дон Элгуджа и улыбается по-американски, с демонстрацией всех десен... Даже связки бостонского Дона и маленький серый язычок над гортанью видны, как на четком видео...