Незавершенное дело Элизабет Д. - Николь Бернье Страница 21

С противоположной стороны показалось несколько велосипедистов, и Кейт заметила, как задергался Джеймс, ограниченный необходимостью строго придерживаться своей стороны. Чем сильнее он сосредоточивался на проблеме – не столкнуться со встречными велосипедистами, – тем сильнее его велосипед поддавался магнетической силе противоположного притяжения. Его маленькая спина напряглась, скованная грузом ответственности.

– Джеймс, не надо ни о чем думать. Просто смотри прямо перед собой. У тебя и так великолепно получается! – крикнула ему Кейт. Велосипедисты один за другим проехали мимо, придерживаясь другой стороны. Последней была женщина приблизительно одного с Кейт возраста, которая послала ей понимающую улыбку. «Как мило», – говорила улыбка. И – «как скоро пройдет».

После того, как все уже проехали, Джеймс ловко притормозил.

– Остановка! – крикнул он, обернувшись. – Передохну и попью.

Так он вел себя всегда в подобных ситуациях: сначала выкладывался для выполнения задачи, потом сразу же останавливался, чтобы сбросить напряжение. Тревога, достижение результата, расслабление. Рискованная ситуация давалась ему с напряжением. Но в последнее время у него появилась новая привычка – показывать, будто это ему ничего не стоило, если дело удавалось; если нет – демонстрировать показное равнодушие. «Словно смотришь документальный фильм о становлении характера, – подумала она, – с той лишь разницей, что все происходит прямо на твоих глазах». Развитие навыков происходит в соответствии с теми задатками, которые перешли от родителей: от Криса – природный ум, от нее – умение сконцентрироваться. За короткое время в нем почти незаметно произошло так много перемен. Ей вспомнилась надпись, которую она видела в больнице, где рожала обоих своих детей. Распечатанная на компьютере, она висела в детском отделении: «Если Как Следует Присмотреться, То Можно Увидеть, Что Мы Растем!»

Разумеется, эти изменения не могли быть осязаемыми, но, случись ей вернуться к работе, разница была бы видна. Возвратившись как-то вечером после рабочего дня, она услышала от няни, что у Джеймса потерялся велосипед. Когда Кейт стала разбираться, он признался, что велосипед оставил у живой изгороди еще вчера. Она просто не заметила велосипед, проезжая в сумерках мимо. Нажав на сына еще, она узнала о том, что старшие мальчишки дразнили его тем, что могут ездить на заднем колесе, а он не может. Так что он больше не хочет кататься на велосипеде, а вместо этого займется чем-нибудь более жестким, вроде карате. Если бы не велосипед, она об этом так ничего и не узнала бы, пропустив восемьдесят процентов драмы.

Элизабет же всегда первой узнавала практически обо всем, что происходило в ее семье. С тех пор как родились дети, она никогда не работала вне дома. Однажды ей предлагали место в рекламном агентстве, место помощника начальника отдела. Она нечасто говорила о своей работе и жизни до рождения детей и обходила годы до брака, словно они были неинтересны ей самой – детали подзабытого, прочитанного давным-давно романа. В то же время эпизоды из ее жизни во Флоренции напоминали по насыщенности впечатлений описания бывалых путешественников, которым приходилось подолгу жить за границей. Такие люди раскрывают себя через взаимодействие с другой культурой. Им доставляет особое удовольствие жить внутри ее. Читая дневники Элизабет, Кейт не могла отвлечься от чувства потери – как же подруга изменилась. В записях зазвучала нота горечи, как если бы ей отказали в том, чего ей не было дано, но что при других обстоятельствах могло стать ее жизнью.

Кейт и Джеймс устроились со своими бутылками воды на краю поля, у фермы для лам. Она развернула пакет с батончиком гранолы, разделила пополам и часть передала сыну.

– Ты хорошо управляешься с велосипедом. Труднее ездить на двухколесном?

– Да нет, просто интереснее.

Кейт взглянула через выгон на пасущихся лам, которые передвигались своей характерной нервной походкой, вытянув губы, словно им не терпелось кому-то о чем-то рассказать.

– А мне случалось бывать в стране под названием Перу еще в то время, когда мы не были знакомы с твоим папой…

– Да знаю я про Перу, мам, – нетерпеливо сказал он.

– Ну, ладно. Я о том, что в Перу услышала про ферму, где вяжут прекрасные свитеры из шерсти собственных лам. Там было такое же поле и полным-полно лам, которых приходилось объезжать, чтобы найти фермерский дом. Только я заблудилась и выехала на вершину отвесной скалы. Пришлось разворачиваться и возвращаться назад, так и не побывав на ферме. Было такое странное ощущение, словно ламы живут там одни, сами по себе, на этой ферме в самом центре Перу, и сами о себе заботятся.

Он развернул бумажку и, прежде чем откусить, тщательно все осмотрел, оценивая, сколько там клюквы и семечек и можно ли их выковырнуть, как овощи из пиццы.

– А как мама может потеряться?

– Потеряться? – Кейт помедлила, не зная толком, что ответить. Ему нужна правда или важно услышать подтверждение, что она не «потеряется»?

– Ну, как и любой другой человек. Мне нужны и карты, и компас, да и тогда я могу неправильно где-нибудь свернуть. Только я уже много раз ездила по этому маршруту.

Джеймс отогнал муху, попытавшуюся усесться на его кусок.

– Это не то, что я имел в виду. Как миссис Мартин потеряла свою маму?

А, так вот что его заинтересовало. Кейт перестала жевать, пытаясь сообразить, что он знает об этом и в какой форме. Дневник лежал у нее на кровати прошлым вечером. И брала его не няня, а Джеймс.

Насколько знала Кейт, он никогда прежде не бывал в комнате на чердаке. Она мимоходом сказала детям о сундучке с тетрадями, но он тогда не проявил заинтересованности. Как-то неправильно было бы думать о сыне как о достаточно взрослом человеке, который вполне может прочитать чьи-то дневники и даже что-то воспринять. Ее Джеймс, который малышом спал дни напролет и не давал ей уснуть ночью, потому что не особенно разбирал разницу между днем и ночью, теперь делал попытки осмыслить скорбь взрослого человека. Как теряют маму. Впредь нужно будет обязательно запирать дневники в сундучок.

– Ты прочитал об этом в тетради? Ты забирался в мой сундучок, тот, что достался от Мартинов?

– Нет, – с внезапной беззаботностью сказал он. – Мне это самому придумалось.

Она отреагировала слишком быстро, пытаясь ухватиться за эту доверительность в разговоре.

– Джеймс.

– Правда. Мне просто любопытно. Как люди теряются…

Она помолчала. Вытянуть что-то из ребенка – все равно что прикармливать пугливого зверька.

– Я не стану ругаться, хотя тебе и не следовало этого делать. Просто странно, что у тебя возникло такое желание.

Он снова откусил от своей половинки и наклонился почесать укус комара.

Кейт предприняла новую попытку:

– Когда я была девочкой, любила скрывать свои поступки, совсем как ты. В нашем доме не было такой комнаты наверху, но у бабушки был большой чулан, а в нем окно. Мне нравилось сидеть у окошка в чулане под развешанными платьями и рассматривать фотографии в ее старых альбомах.