И корабль тонет… - Владимир Гурвич Страница 21

— Раньше ты не боялся сомнений.

— Да, в последние годы, хотя они периодически и появлялись, они меня мало беспокоили. Я был уверен, что они пройдут сами по себе, как небольшая болячка. А сейчас я смотрю на Шаповалова, слушаю его…

— И что с тобой происходит?

— В том-то дело, не знаю. Все это время я ни с кем не вступал в поединок, это была моя принципиальная позиция. Истина познается не в спорах, а в постижение своей судьбы, в поисках взаимосвязи всего сущего. А когда я встречаюсь с Шаповаловым, то меня словно кто-то так и толкает вступить с ним в поединок. Приходится прилагать много усилий, чтобы удержаться от этого. И я не могу не думать, почему так происходит?

— И как ты считаешь?

Шаронов наморщил лоб.

— Что-то в этом есть судьбоносное. Как будто встретились две противоположные стихии. И сошлись в непримиримом противоборстве. Но при этом с самого начала оно проходит не на равных. Я вынужден ему подчиняться, играть по его правилам.

— Что делать, у нас нет иного выхода.

— Да, ты права.

— Послушай, а если привлечь на нашу сторону этого молодого человека?

— Ты имеешь в виду Ромова?

Ольга Анатолиевна кивнула головой

— Что ты думаешь о нем?

— Он на его стороне в любой ситуации. Ему откровенно нужны только деньги. До всего же остального нет никакого дела. Нам с ним еще предстоит столкнуться.

Ольга Анатольевна вздохнула.

— И с ним тоже.

— Но это столкновение как раз меня не очень волнует. Таким, как он, трудно вывести меня из себя. Я их перевидал сотни.

— Не знаю, — с сомнением проговорила Ольга Анатолиевна. — Мне кажется, он не так прост.

— Это не имеет значения. — Шаронов вдруг задумался. — Хотя отчасти ты может быть и права. Нам же писать вместе. И здесь у нас возникнет масса трений.

— Странно, что вас пригласили вместе для написания сценария.

— Мне тоже это показалось странным. Скорей всего это игры Суздальцева. Ромов ему нужен, чтобы держать руку на пульсе событий. Меня ему контролировать сложно, а Ромова — вполне по зубам. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет.

21

Марина не знала, что их разговор с Филиппом велся под наблюдением Аллы. Она не слышала, о чем говорят эти двое, но по их жестам, выражением лица видела, что они нашли общий язык. И ей это не понравилось. Она не усматривала в этом сближение какой-то опасности для себя; даже если между этими двумя пробежит искорка, Шаповалов никогда не допустит, чтобы она превратилась в пламя. И все же эта встреча, и это общение пришлось ей не по нраву. Она вообще не понимала, почему ее любовник оставил эту девицу на судне. Когда она числилась в качестве подружки Ромова, ее присутствие имело свое законное основание. Но после того, как она по непонятной причине сделала ему ручкой, ее должны были отослать туда, откуда она приехала с первым же самолетом. Алла ведь отлично знала, крутой нрав Шаповалова, он отправлял восвояси и не таких людей. А тут какая-то то ли благотворительность, то ли мягкотелость.

А если она чего-то не знает, если все это заранее построено. Ей хорошо известно, что Шаповалов любитель подобных комбинаций. Она не раз становилась их свидетелями. Правда, до сих пор они не касались лично ее, но ведь ничего не вечно под луной. Между прочим, одно из любимых его выражений. И однажды он может что-то замыслить и против нее. С некоторых пор ее не отпускает ощущение, что этот момент близится.

Алла задумалась. Как-то все не складывается в единую цепочку. Если Шаповалов намерен избавиться от нее, то он просто однажды выбросит ее из своей жизни, как надоевшего котенка. Бросит ей какую-нибудь подачку — и иди на все четыре стороны. И если эта Марина все же не случайно появилась, то какая ей предназначена роль? Не понятно, а потому подозрительно и тревожно.

Мысль о том, чтобы поговорить об этом с Шаповаловым, у нее даже не возникло. Хотел бы сам сказал. А коли не говорит, значит и не скажет. Но пока эта Марина будет тут под боком, пока она не поймет, что та тут делает, спокойствия ей не видать. А что если попробовать что-то выведать у ее бывшего дружка. Вдруг он чего-нибудь знает или о чем-нибудь догадывается. Ей вообще стоит больше обращать внимания на всех приглашенных Шаповаловым. С самого начала ей не нравилась эта его затея. Жалуется на то, как плохо идут дела, а готов бабахнуть в этот проект кучу денег. За проведенный вместе год она хорошо изучила этого человека. Но иногда ей кажется, что не понимает его.

Алла зашла в свою роскошную каюту. Когда она стала любовницей, а по сути дела наложницей одного из самых богатых людей на планете, то среди заготовленных ею первых просьб, числилась покупка для нее квартиры. А еще лучше дома. Она даже выбрала ряд мест, где хотела бы поселиться. Каково же было ее потрясение, когда он объявил ей, что никакого постоянного жилья у них не будет, а жить они будут на яхте.

Она тогда проплакала целую ночь, расставаясь со своими мечтами. Жить на корабле казалось ей, во-первых, опасно, а во-вторых, совершенно не интересно. В ее представлении он был чем-то вроде передвижной тюрьмы.

Но быстро выяснилось, что в таком образе жизни есть свои прелести, мир открывался совсем с другой стороны. С борта судна он представлялся во многом иным, несравненно более подвижным и изменчивым. Но главное менялось к нему отношение; раньше она пыталась укорениться в нем, занять свою нишу. Теперь же ей нравилось, что она не связана ни с чем и ни с кем прочными нитями, не зависит от его капризов, ей не надо угождать ему. Она может смотреть на все со стороны, проплывая мимо его прихотей. И как только ей что-то надоедает или перестает нравиться, можно уплыть из этого места.

Так случалось уже ни раз, ей вдруг надоедало то место, где они находились. Она приходила к Шаповалову и просила отплыть. И что поражало Аллу; не было случая, чтобы он не выполнил ее просьбу. А ведь большинство других просьб он просто оставлял без ответа. Более того, не любил, когда она к нему с ними обращалась. Все, что он считал ей необходимым, он давал сам. Часто ей это не нравилось, но она вынуждена была делать вид, что в восторге и безмерно ему благодарна. В противном случае его реакция могла быть не предсказуемой. И ей ничего не оставалось делать, как быть постоянно бдительной.

Вот и сейчас бдительность диктовала ей необходимость предпринимать какие-то действия. Нельзя все пускать на самотек. Тем более после приезда сына. С момента, как она стала любовницей Шаповалова, она видела его пару раз. На ее счастье он жил далеко от них. Но и этого ей вполне хватило, чтобы ощутить, что этот мальчик никогда не будет на ее стороне. Он почти не замечал ее, вернее делал вид, что не замечает. А когда Алла ловила его взгляд, то ей становилось не по себе. В этих больших черных глазах таилось нечто совершенно непостижимое для нее. Да и вообще, он казался ей странным и непонятным, словно бы прилетел с другой планеты. Хотя почему у нее возникало такое впечатление, сказать не могла. Ведь они общались друг с другом очень мало. Да и само общение было самым обычным, можно сказать формальным.