Очаг вины - Татьяна Огородникова Страница 23

Н.П. Бехтерева

Генрих внимательно слушал рассказ. Он ни разу не перебил гостя, ловя каждое слово и отбросив эмоции.

– С тех пор прошло много лет. Я заставил себя не думать о том, что было бы, если... Рок, судьба, стечение обстоятельств – называйте, как хотите. Мать с невероятным мужеством пережила трагедию. Нашла потрясающего духовника – отца Сергея – и ушла с головой в Церковь, помогает всем, кому не лень, и молится за меня и за Жорика. Кстати, он так и не женился... Я после всего этого окунулся в работу, и постепенно мой скромный по тем временам бизнес превратился в огромную империю.

Рассказчик замолчал.

– Когда начались головные боли? – бесстрастно спросил ученый.

– Лет пять назад. Причем боль пришла в один момент, от нее невозможно было избавиться, никакие таблетки не помогали... Правда, отступала она тоже сразу и надолго. А когда терпеть стало невозможно, я пошел в клинику и мне поставили этот диагноз – непонятного происхождения опухоль мозга.

– Мне все понятно, – резюмировал Генрих, – точнее, мне понятно, что мои предположения подтверждаются.

– Что вам понятно? Вы можете мне помочь? – с надеждой спросил пришелец.

– Пока не знаю, – задумчиво ответил Генрих. – На текущий момент ясно только то, что причина для образования опухоли есть, значит, есть и способ ее ликвидировать.

– Вы говорите загадками, доктор.

– Я не доктор, – резко прервал Генрих. – Я – нейрофизиолог и исследователь. И пока что вы для меня – объект для исследований. Я не волшебник и пока не могу гарантировать вашего излечения. Могу лишь изложить свою концепцию. Возможно, на первый взгляд она покажется вам абсурдной, но главное доказательство того, что она имеет право на жизнь, – ваше появление у меня. Готовы слушать?

– Я ко всему готов, – кивнул Мусорщик.

– Повторю еще раз – не ждите чуда. Более того, скорее всего, только вы сами сможете себе помочь. Моя задача – поставить диагноз. Многолетняя работа привела к выводу: никакие опухоли и смертельные заболевания у человека не возникают просто так. В основной массе это – психосоматика.

– Что это?

– Коротко говоря, ваш мозг перерабатывает и распределяет информацию на клеточном уровне. В различные органы поступают клетки, заряженные позитивной и негативной информацией. Органы по-своему реагируют на нее. Грубо говоря, все болезни – от нервов. Чем легче человек прощается с каверзными мыслями о мести, ревности, зависти, неприятностях и т. п., тем меньше он приобретает заболеваний внутренних органов. И наоборот. Понятно? – Борис кивнул. – Так вот, это все известно давно. Я пошел дальше. Я обнаружил, что в нашем мозге есть место, где сосредоточен тот самый очаг, ответственный за образование заболеваний, которые почти неизбежно приводят к летальному исходу. Я назвал это место «очаг вины». Я точно знаю, что, ликвидировав этот очаг, можно избавиться от любых последствий его появления. Конечно, чем раньше, тем лучше. У вас – типичный случай сформированного «очага вины», на подсознательном уровне вы всю жизнь считаете себя виноватым в смерти сестры. Даже то, что вы научились с этим жить, не избавляет объективную часть вашего мозга от констатации фактов. То есть ваше подсознание все равно содержит информацию о том, что произошло, и работает против вас.

– От этого можно избавиться? – с замиранием сердца спросил лысый.

– Пока в моих силах – поставить диагноз. Не стану вас обнадеживать, лекарства я так и не нашел. Вполне возможно, что просто избавиться от самой опухоли недостаточно. Нужно ликвидировать «очаг вины». Это ведь не физическая точка – это некий энергетический пункт, который аккумулировал в себе причину болезни. У меня есть некоторые идеи, но говорить об этом рано. Я не готов. Дайте мне время, мне необходимо еще поработать. Обещаю, как только я стану уверен в своих догадках, тотчас займусь вашей «малышкой».

Уголки рта у Бориса горестно опустились вниз.

– Время... – произнес он, – это как раз то, чего у меня нет.

– Простите... Чем могу. – Ученый дал понять, что разговор окончен.

Посетитель неловко встал, сгреб документы и, ссутулившись, как-то вмиг постарев, не прощаясь, вышел из обшарпанного кабинета.

Генриху стало жалко мужика:

– Постойте, запишите телефон! Звоните мне, если что.

Обратная дорога до машины заняла у Бориса далеко не семь минут. Он шаркал ногами, как глубокий старик, и останавливался отдышаться каждую минуту. Его папка весом в несколько сотен граммов казалась неподъемной. Боре хотелось умереть быстрой и легкой смертью прямо сейчас. В голове крутился мотив старой комсомольской песни, вернее, ее слова: «Если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой...» В реальной жизни все обстояло гораздо сложнее. Смерть обещала быть долгой, грязной и мучительной; по крайней мере, сегодня физически мощный, красивый, материально более чем состоятельный и в принципе неплохой человек, он был почти уверен в том, что загнется максимум через полгода в инвалидном кресле. Со счастливым выражением лица, постоянным катетером в вене, памперсами и обмываниями, постепенным тлением богатырского тренированного тела и быстрого сметливого ума... Нет, у Бориса не было сил думать об этом. Напрасно он пошел к Мефистофелю. Тот ничего нового ему не сообщил. Какой-то мистический очаг – «очаг вины». Хотя, если верить в закон сохранения энергии, теория странного ученого по имени Генрих имела право на жизнь. Впрочем, к Боре это не имело ни малейшего отношения. Сейчас надо было сосредоточиться на одном – сесть в машину, положить бумаги в багажник и доставить пока еще нормально функционирующее тело до места работы, а потом – проживания.

Борис знал, что не сегодня-завтра ему будут звонить из клиники и предлагать дату и время операции. Как бы ему хотелось взять тайм-аут хотя бы на полгода! Он так устал от постоянного осознания близости смерти. Вернее, он устал от неопределенности.

Добравшись домой, бедолага упал на кровать. Он спал почти двое суток, отключив телефон. У него было два. Второй Борис завел специально. Про себя он называл его медицинский.

Никто из коллег не знал, что босс испытывает легкое недомогание. Периодические исчезновения руководителя сопровождались легкими усмешками и переглядываниями – мол, понятно, малыш загулял, ничто человеческое нам не чуждо... Того, что руководитель в такие дни проходил очередное обследование в нейрохирургической клинике, не знал никто. Второй телефон – вторая жизнь. Борису звонили, и он послушно приходил на сдачу анализов, КТ, МРТ, ПЭТ, ОФЭКТ и прочие бесполезные манипуляции. Рано или поздно – он был уверен – его подключат к системам искусственного жизнеобеспечения, и он – отборный экземпляр здоровой человеческой особи, у которой все функциональные системы работают, как часы, станет растением. Возможно, какое-то время доктора подержат его на искусственном жизнеобеспечении. А потом, когда выбор между существованием растения и полноценной, но мистической жизнью души встанет ребром, он, Борис – Бо – Мусорщик, уйдет. Причем не по собственному желанию. Возможно, по желанию консилиума врачей... Кстати, а как же человеческий фактор? Вдруг профессор с утра поругается с женой? Вдруг доктор, который вчера перепил, отдаст свой голос в сторону более скорого решения вопроса? В конце концов, вдруг палач раньше времени опустит рубильник?..