Без измены нет интриги - Надин Бисмют Страница 23

Я поддала ногой камешек, он отлетел и ударился о дерево. После этого весь каменистый проселок мы прошли молча. Только когда впереди показалось шоссе, я выдавила из себя:

— А за бельем надо было просто спуститься.

Матье меня не слышал. Он увидел на горизонте автобус и припустил бегом к остановке, до которой было метров пятьдесят.

— Скорее, Эльза! — крикнул он, обернувшись. — Скорее! Опоздаем!

Я тоже побежала, и, честное слово, так быстро я не бегала еще никогда в жизни.

В четверг у меня день рождения, мне исполняется десять лет. Во вторник вечером мама сказала: «Позови мальчиков из класса, устроим тебе в субботу маленький праздник». Я спросил: «А девочек можно?» Мама разрешила, но, по-моему, удивилась, потому что добавила: «Вообще-то в твоем возрасте еще рановато приглашать девочек; я думала, вам будет интереснее поиграть на компьютере или с конструктором». Отсталая у меня мама, но я ей этого не сказал, а то еще рассердится. И все равно мыслями я был уже далеко, размечтался, представляя себе рыженькую Сандрину, Сандриночку, как она сидит у меня в гостях, в моем подвале, ест чипсы и вишни в ломтиках бекона.

Я поднялся в свою комнату и достал несколько листов лилового картона. Разрезал их, и получились отличные пригласительные карточки. Всех мальчиков из класса я приглашать не собирался, да и всех девочек тоже. Например, для Сильвена, училкиного любимчика, карточки не написал, еще чего: он ботаник, вечно с книжкой под мышкой. И для Солей не написал карточки, потому что она лопает сэндвичи с люцерной и говорит, что я заболею раком, когда на большой перемене видит мои, с ветчиной. Я не хотел ее приглашать, хоть она и не ботаник, а просто дура, по-моему, но так или иначе, она бы всех напугала, ляпнула бы, например, за столом, что мамины хот-доги сделаны из трупов животных.

Я надписал карточки для Жозефа, для Жана-Франсуа, для Никола, для Максимилиана и для Шарля. И особенно красивым почерком — для Сандрины. Чтобы она наверняка не отказалась, заготовил еще две карточки, для Виолены и Ноэми — это ее лучшие подруги. Я пересчитал карточки и решил, что восемь гостей — в самый раз, чтобы чипсов и газировки на всех хватило от пуза. И подарков будет достаточно.

Назавтра на первой же перемене я раздал карточки. Ребята-то согласились прийти сразу, они ведь мои друзья, а девчонки втроем ушли совещаться в дальний угол школьного двора. Вернувшись, они сказали, что придут ко мне на день рождения, но в три часа им надо будет уйти, чтобы успеть на урок балета. Сандрина улыбалась, и я представил ее в балетной пачке, коротенькой, пышной, как у балерин в «Щелкунчике», на которого мама водила меня в рождественские каникулы. Тут зазвонил звонок, и мы пошли на урок.

В четверг перед обедом весь класс спел мне «С днем рождения». Мне подарили большущую открытку, на которой все расписались. Я сразу нашел подпись Сандрины — она была в левом углу. Сандрина написала свое имя лиловой ручкой, очень красивым почерком. Концы буквы «С» были закручены улиточками. Я подумал: неспроста, наверняка она сделала это специально для меня, потому что на открытке, которую подарили Максимилиану в прошлом месяце, она расписалась карандашом и «С» было самое обыкновенное.

После уроков за мной приехал папа. На заднем сиденье машины лежала большущая коробка в золотой бумаге. Он сказал: «Это тебе», и я развернул. Это была суперская космическая станция с цифровым пультом управления и настоящими красными лампочками. «Спасибо, пап, спасибо большое!» — поблагодарил я. Папа сказал, что это еще не все, что сегодня весь вечер в нашем распоряжении и он приглашает меня в ресторан, а потом на хоккей. «А Марлен с нами поедет?» — спросил я (Марлен — это папина подруга). Он ответил: «Нет, сегодня у нас будет мужская компания». Мужская так мужская, это даже лучше. Я рассказал папе, что мама устраивает мне праздник в субботу и что я пригласил трех девочек. Он засмеялся и сказал, что три девочки — маловато и нам, мальчикам, будет скучно. Нужно, сказал, чтобы девочек было больше, чем мальчиков, иначе веселья не получится. И еще добавил: «Вот увидишь, на будущий год я сам устрою тебе праздник, настоящий. Девчонок будет хоть отбавляй». Я ничего не ответил, все равно я думал только о Сандрине, о ее букве «С» с завиточками. Мы с папой поужинали в греческом ресторане, потом «Канадианс» проиграли матч в овертайме. Когда он привез меня домой, мама стала ворчать, что мы слишком поздно, а мне завтра в школу и я буду спать на уроках. Перед тем как лечь, я еще раз посмотрел на подпись Сандрины и спрятал открытку под подушку.

В пятницу после уроков я прошел мимо Сандрины, когда она стояла у своего шкафчика, и сказал ей: «До завтра, Сандрина». Она ответила, что идет с мамой покупать мне подарок, а какой, не скажет. Тут подошла Виолена, ее лучшая подружка, и они обе засмеялись и повернулись ко мне спиной, а потом спрятались за дверцей Сандрининого шкафчика, и Сандрина что-то зашептала Виолене на ухо. Я ушел и по дороге думал, какие все-таки девчонки странные: сначала рисуют тебе «С» с улиточками на поздравительной открытке, а потом только ты соберешься с ними поговорить, а они давай шушукаться и секретничать.

В субботу утром я хотел помочь маме все приготовить, разложить на блюда чипсы, вишни с беконом, мини-хот-доги, расставить бутылки с газировкой и соком и все остальное, но мама сказала, что не надо, она сама все сделает, ведь сегодня мой праздник, и чтобы я лучше шел к себе одеваться, а то не успею до прихода гостей. Я спросил: «А фруктовый пунш ты купила?» Оказалось, что нет. «Беда», — подумал я. Сандрина-то в школьном завтраке всегда приносит из дома фруктовый пунш. Хоть бы она не очень расстроилась, когда увидит, что у меня на столе его нет.

Я поднялся в свою комнату и переоделся. Надел мои любимые черные брюки, голубую рубашку, на ноги — крутые кроссовки, которые светятся в темноте. Потом пошел в ванную и почистил зубы. Причесался перед зеркалом, нашел в шкафчике мамин гель и немного смазал волосы, чтобы быть похожим на старшеклассников, которых я иногда вижу на школьном дворе. Все получилось, кажется, и вправду красиво, потому что мама, когда я спустился, так и ахнула: «Боже мой, Жереми, сегодня же не Рождество, это ведь просто день рождения!» Потом она засмеялась: «Как ее зовут?» Я будто бы не понял кого, но мама не отстала: «Ну что ты, Жереми, скажи мне, я же твоя мама». И я сказал ей по секрету, что это рыженькая Сандрина, только попросил никому не говорить. Она приложила палец к губам: «Молчок». И спросила, что в ней такого особенного, в Сандрине. Я рассказал маме, что волосы у нее рыжие, а на щеках веснушки и вообще она очень красивая, хоть я и дразню ее иногда Морковкой. Это маме не понравилось, она сказала, что девочек дразнить нехорошо. Я ответил, что Сандрина тоже дразнится: «Жереми — конец сожми». Мама странно на меня посмотрела, а я еще рассказал про Сандринины духи с ароматом зеленых яблок, они так хорошо пахнут, точь-в-точь, как мамина пена для ванны. Мама спросила, хорошо ли Сандрина учится, и я ответил, что хорошо и еще занимается балетом, танцует в красивой пышной пачке, как у балерин в «Щелкунчике». Мама сказала, что ей не терпится посмотреть на Сандрину, и мы вместе отнесли блюда с чипсами в подвал.