Голограмма для короля - Дейв Эггерс Страница 26

— Меня беспокоит ваш режим дня.

— Странная выдалась ночка.

Алан понимал, что о посольском кутеже лучше помалкивать, но его так и подмывало рассказать Юзефу. Юзеф посмеется — либо удивится, что это вообще возможно, либо скажет: «Ой, да тут такое все время». И то и другое будет приятно. Но Алан дал слово этим людям, в том числе человеку в скафандре; он за всю жизнь не нарушил ни одного обещания, даже крохотного.

Они миновали человека на «хаммере» под пляжным зонтиком, но на сей раз Юзеф свернул не влево, а вправо.

— Далеко ехать?

— Пару миль. Нур знает женщину из регистратуры.

— Спасибо вам, — сказал Алан.

— Да легко, — сказал Юзеф и закурил.

— Вчера хороший анекдот услышал.

— Рад за вас.

— Иностранный легион знаете?

— Конечно. Типа, Французский Иностранный легион?

— Ага. Короче, капитана иностранного легиона переводят на заставу в пустыню. Водят по заставе, и он видит, что на задах солдатской казармы привязан очень изнуренный грязный верблюд. Капитан спрашивает сержанта: «А верблюд зачем?» Сержант говорит: «Понимаете, сэр, мы в глухомани, а у мужчин естественные сексуальные позывы, и на случай, когда им приспичит, у нас имеется верблюд». Капитан в замешательстве, но он тут новенький, лодку раскачивать неохота. «Ладно, — говорит, — раз это укрепляет боевой дух, я не против». Ну, приступает к исполнению обязанностей, полгода торчит на заставе, больше не может, зовет сержанта и говорит: «Веди верблюда!» Сержант пожимает плечами, приводит верблюда к капитану на квартиру. Капитан подставляет табурет, забирается, скидает штаны и впендюривает верблюду. Кончает, слезает с табурета. Застегивается, спрашивает сержанта: «Солдаты тоже так делают?» Сержант смотрит в пол. Не знает, что сказать. Потом отвечает: «Вообще-то, сэр, они обычно ездят на верблюде в город, женщин снимать».

— Ух ты ж блин! — Юзеф хохотал, колотя по рулю. — Я сначала боялся… ну, думал, против арабов чего. Трахаются с верблюдами, в таком духе. Отличный анекдот — просто отличный. Пока любимый из всех. Надо будет Нур рассказать.

Юзеф подъехал к большой больнице за высокой оградой. Затормозил у ворот.

— Ворота — моя проблема, не ваша.

Поздоровался с охранником, покивал, как обычно, на Алана, несколько раз произнес «Амрика», и в конце концов охранник махнул рукой.

Припарковались, зашли в корпус, и вскоре Алан уже сидел в приемной цвета авокадо. Журналы — американские пополам с саудовскими. Вошла медсестра — одна; померила ему пульс и все остальное. Ушла, пообещала, что скоро придет врач.

Алан смотрел в пол, раздумывая, как объяснить свое решение прооперировать шишку ножом для стейка. Ну а зачем врать? Ее как будто дикий зверь погрыз.

На полу сгустилась тень; Алан поднял голову и увидел невысокую женщину в белом халате.

— Мистер Клей?

— Да.

— Доктор Хакем.

Она протянула руку. Он пожал.

В докторе Хакем от силы футов пять росту. Хиджаб тугой, волосы спрятаны, лишь одна прядка беспечно струится по щеке. Глазищи — почти на все лицо, в приемной от них тесно. Путеводитель опять обманул. Недвусмысленно утверждал, что, хотя в Королевстве среди врачей много женщин, они носят абайи и редко, а то и никогда не лечат мужчин. Только в крайних случаях, если под угрозой жизнь пациента, а мужчин-врачей поблизости нет. Возможно, это означает, что Алан при смерти.

— У вас какая-то шишка на спине?

— Вообще-то на шее. Я не знаю, может…

Не успел он договорить, она уже придвинулась, зашла сзади, пощупала рану. Самообладание Алана кинулось с обрыва.

— Ой-ёй, — сказала она. — Вы что-то с ней делали?

Акцент не совсем саудовский. Еще полдюжины других, от французского до русского.

Алан решил не врать:

— Слегка обследовал.

— Чем?

— Ножом.

— Хотели покончить с собой?

Алан рассмеялся. Не исключено, что она издевается.

— Нет, — сказал он.

— Принимаете какие-нибудь лекарства? Прозак или…

— У меня нет депрессии. Мне просто было любопытно. Хотел проверить…

— Зазубренный нож?

— Ну да.

— Вы его стерилизовали?

— Пытался.

— Хм. У вас небольшое воспаление.

Отошла, заглянула ему в глаза. Лицо как сердечко, маленький подбородок, губы крупные, розовые. Алану неловко было смотреть. Он слишком многого от нее хотел.

— Скорее всего, просто липома.

— И это не ужас-ужас?

Он глянул на именную бирку. Д-р Захра Хакем.

— Нет, просто нарост. Как киста.

— И она…

— Доброкачественная.

— Вы уверены?

Глядя на ее руки, маленькие, с короткими обкусанными ногтями, он спросил, близко ли к спинному мозгу расположена эта липома, не в ней ли причина его неуклюжести, медлительности, упадка сил, всех прочих его недугов и слабостей.

— Нет. Не вижу никакой связи.

— Я просто хочу знать точно. Это бы кое-что объяснило.

Он перечислил свои недомогания, россыпью вывалил свои тревоги.

— И вы считаете, что во всем виновата шишка на шее?

Она глядела на него пристально, участливо улыбалась.

— Такого не может быть?

— Очень вряд ли.

— Пусть бы мне кто-нибудь сказал, что со мной все в порядке.

— С вами все в порядке.

— Но вы же ее не резали.

— Не резала, но я и так знаю, что это.

Потакая его страхам, она снова осмотрела шишку — потыкала, ощупала, прикинула размер.

— Липома, вариантов нет.

— Ну ладно, — сказал он.

Она обошла его снова, села. Взглянула в упор — глаза распахнуты, внимательны.

— Сильно беспокоились, да?

Он откашлялся. Что-то вдруг застряло в горле.

— Я вообще много беспокоюсь, — сказал он.

Она встала, сделала пометки в карте.

Алана внезапно осенило — мысль прежде не всплывала, но давно шныряла в глубинах. Если эта шишка — рак, можно больше ни о чем не беспокоиться. Банкротство — не беда. Учеба Кит — не беда. Наверняка по смерти отца ей скостят плату за обучение.

Д-р Хакем что-то вынула из ящика, опять встала у Алана за спиной. Он глубоко вдохнул. Рассчитывал на воздушный, солнечный аромат, но нет — она пахла иначе. Непонятно чем. На ум пришли деревья, земля. Густой мускус. Леса после дождя, вздох диких цветов.