Голубой дом - Доминик Дьен Страница 28

Потом она взглянула на мирно спавшего Мориса. «Его жизнь не скрывает в себе никакой тайны. Даже его горести прозрачны. Потому что он сильный и честный. Что до меня, — Майя с нежностью взглянула на спящего мужчину, — моя жизнь — это сплошные лица в тени, неизвестные периоды, вопросы без ответов, скрытые истины… Ты недавно говорил о моей искренности. Может быть, я никогда не лгала другим, но всю жизнь я лгала сама себе».

Майя была уверена, что безупречная дружба, о которой говорила Ева, разбилась в тот вечер. Но почему? Она вновь увидела длинные светлые волосы Алена, которые придавали ему детски-наивный вид. Ты был слишком молод, чтобы умирать! Папа! Мой папа! Ты понимал, что покидаешь меня, даже не поцеловав на прощание? Майя прижалась губами к ладоням, словно между ними заключалось лицо Алена. Папа! Соленые слезы заструились по ее губам. Ей хотелось заснуть, чтобы забыть о его отсутствии, но не удавалось. Она спрашивала себя, оставил ли Архангел своего друга одного или же присутствовал при его агонии. Что он чувствовал тогда? Боль, страх или, скорее, облегчение? Могло ли случиться, что смерть от передозировки была лишь прикрытием? А какую роль играла Ева во всем этом? Где она тогда была? Были ли в самом деле ее мать и Архангел демоническими любовниками?

Когда первые рассветные лучи залили стол и букет лилий на нем бледным светом, Майю все еще осаждали жестокие видения. Отныне Архангел стал для нее виновником смерти ее отца. Боль была настолько острой, что Майя внезапно разрыдалась. Морис крепко прижал ее к себе.

— Ничего страшного. Просто плохой сон.

Сейчас ей больше всего хотелось быть одной.

— Ты уверена, Майонетта?

Она подумала об отце, который точно так же звал ее Майонеттой, таким же ласковым голосом. От этого голос Мориса причинял ее еще большие страдания.

— Честное слово, Морис, больше ничего!

Но ее рыдания только усилились. Майя быстро натянула джинсы и свитер и торопливыми шагами вышла из комнаты, оставив Мориса — одинокого и расстроенного.

Как я могу помочь тебе, Майя, не раскрыв собственных догадок о твоем прошлом? Чем еще, кроме любви и ласки, я могу успокоить твои страдания, нахлынувшие сейчас с новой силой — а ведь ты верила, что новая жизнь, новая кожа будет защищать тебя вечно!

Я люблю тебя такой, какая ты есть, какой ты была, какой будешь, я люблю тебя с невероятной силой — твой смех, твои слезы, твое отчаяние, твое тело.

Как я смогу заслужить доверие, которого ты никогда ко мне не проявляла, которое несправедливо называешь слепым? Смогу ли я быть для тебя светом, без которого ты будешь натыкаться на стены и причинять себе боль? Я люблю тебя, и буду любить, и любил тебя раньше — я смог бы спрягать этот глагол во всех временах, всеми способами, до бесконечности, для тебя, всегда.

Свернувшись клубком на диване в гостиной, Майя перестала плакать. Потребность разыскать Архангела стала для нее насущной необходимостью. Сомнения множились в ее душе, словно раковые клетки. Архангел должен раскрыть ей тайну смерти Алена. Эта убежденность была такой сильной, что ей во что бы то ни стало нужно найти этого человека. Без него она не сможет вернуть себе душевное равновесие.

Но как после стольких лет найти призрак — ведь она даже не знает его настоящего имени! По-прежнему ли он живет во Франции? Ведь на свете столько мест, куда хиппи могут сорваться по внезапной прихоти. Катманду, Форментера, Маракеш кишат этими постаревшими типами. Может быть, Архангел — бродяга и у него нет постоянного жилья. Столько людей усталыми тенями шатаются по улицам! Столько людей, чьи истории больше никого не интересуют, в одиночестве бродят по свету, и никто, в том числе и они сами, уже не помнят своих прежних имен.

Измученная этими мыслями, Майя встала и поставила на проигрыватель первую из Сюит для виолончели Баха. Музыка успокоила ее. Она закрыла глаза и подумала о матери. Вся надежда найти Архангела была отныне связана только с ней. Вновь обретя уверенность, Майя почувствовала новый прилив нежности к этой женщине.

Морис спустился по лестнице, погладил ее по растрепанным волосам и поцеловал в глаза. Они выпили кофе. Потом Морис уехал — до Майи донесся шум отъезжающего автомобиля. Каждый раз, когда он уезжал, ей становилось грустно.

Майя позвонила бабке с дедом, как всегда по утрам. Оказалось, они помнили Архангела, но не знали его настоящего имени. Они не удивились ее расспросам, но потом заговорили о других вещах — о погоде в Париже, о том, что аптека на углу закрылась до конца месяца, о Ребекке, о Бенжамине, о том, как густо пахнет в саду жасмин, и о связанных в гирлянды головках чеснока, которые они попросили Майю им привезти.

Майя чувствовала усталость и нерешительность. Еще никогда необходимость возвращаться в Париж не ощущалась ею так болезненно. Она думала об агентствах, на которые внештатно работала, о нескончаемой череде предстоящих в сентябре рабочих совещаний… Она думала о Пьере, который будет жить в соседнем с ней квартале, о дочерях, которым придется приспосабливаться к новой жизни в распавшейся семье, о хрупком здоровье Симона и Ольги… Думала обо всех, кого знала в Париже и в Сариетт — живые, умершие или исчезнувшие, они затягивали Майю в вихрь противоречивых разрушительных эмоций. Через одиннадцать дней она вернется в Париж. Ей осталось всего каких-нибудь десять дней наслаждаться любовью Мориса. До сих пор она никогда не думала о том, что, покидая Сариетт, она покинет и его… Предстоящая разлука уже мучила ее.

СИДЯ за письменным столом из светлого дуба, перешедшим в наследство от отца, Морис покусывал карандаш, который только что заточил. Он изучал различные планы реконструкции старого железнодорожного вокзала. Это сооружение из стекла и металлических конструкций, построенное в конце девятнадцатого века, было таким красивым, что Морису было жаль пускать его под снос. Он часто ссылался на американцев, которые даже в самых маленьких городках стремились сохранить памятники старины. Он всегда напоминал своим подчиненным, что уважать свой город означает также уважать прошлое.

Но этим утром Морис не мог ни на чем сосредоточиться. Он думал о Майе. С тех пор, как она стала сомневаться в том, что ее отец умер от передозировки наркотиков, она постоянно обвиняла Архангела в убийстве Алена. Эта одержимость не покидала ее ни на минуту.

Что до самого Мориса, он был уверен, что Архангел невиновен в смерти Алена. Ему нравился Архангел — в нем всегда импонировали чувство юмора, непохожесть на других, свобода. Он множество раз пытался объяснить это Майе.

— Это очень серьезное обвинение, Майя! У тебя нет никаких доказательств! Как ты можешь обвинять человека в том, что он убил своего лучшего друга? Ты переделываешь прошлое! Разве ты сама мне не говорила, что твой отец умер от передозировки? Или ты не помнишь, в каком состоянии он был в последние месяцы своей жизни? Оставь Архангела в покое, Майя! Позволь своей матери состариться спокойно! Займись собой, своим будущим, да просто живи, в конце концов!