В жару - Нина Строгая Страница 29

…Иван хотел было достать пульт, лежащий на столике среди прочих вещей, все тех же: недопитой бутылки шампанского, бокалов, банки с икрой и с ложками, пузатых маленьких часов, такого же важного и пухлого, местами потрепанного, но солидного ежедневника, еще более солидного тюбика с лубрикантом [49], а также невысокой стопкой DVD, но чуть только приподнялся на локтях – больше не смог, ему показалось, как будто бы тяжелый железный лом воткнулся в спину и пронзил насквозь так, что потемнело в глазах и перехватило дыхание. «Ну что ж такое? Что ж так больно? Как же не в тему-то!» – думал Иван и вспоминал свою новую молодую лошадку – норовистую хитрюгу и капризулю, и то, как в поле она вдруг от избытка чувств – испугавшись ли чего, а может, наоборот, от радости, – взбесновалась и понесла, и совершенно вышла из-под контроля, и никакие уговоры и призывы к порядку на нее не действовали, и устроила она Ивану настоящее родео – крутилась, и брыкалась, и вскидывалась на дыбы, пытаясь сбросить обнявшего ее за шею хозяина, и Ивану, чтобы удержаться в седле, пришлось применить не только все свое умение, но и все силы, ибо падать он не хотел: как ни хорохорился, не был готов – оробел до черта – рухнуть на землю и развалиться на части.

Слезая с лошади, Иван находился в заметном волнении, а именно, дрожал всем телом – он тогда сразу понял, что где-то и что-то в залатанном его позвоночнике чересчур напряглось, что-то, похоже, даже хрустнуло. Дав своей питомице вволю набегаться в манеже и выпустить оставшийся пар, и после того, как «разделись и почистились» и он ритуально угостил лошадку любимой вкусняшкой – яблоками и овсяным печеньем, Иван решил сделать рентген, но, заехав зачем-то домой – привести себя зачем-то в порядок, нырнул в ванну, засим в Интернет, тяпнул рюмку-другую водки, вслед за чем почти сразу отрубился. Проснулся поздно ночью и вроде неплохо себя чувствовал, побродил какое-то время и снова лег спать. На следующий день он отложил поход в поликлинику из-за встречи с Олей и теперь вот жалел об этом. К тому же у Ивана поднялась температура, да и неожиданно сильное похмелье все-таки настигло его, раскалывая голову, заставляя внутренности подергиваться, будто на ниточках, и трепетать. Ко всему прочему, перед его глазами на большом экране молодой Депардье вступал в связь с молодой Мути – Иван уже видел этот фильм [50], и этот фильм потряс его, произвел на него неизгладимое, крайне угнетающее впечатление, оказал несколько травмирующее даже действие, иными словами, оставил в душе отвратительный осадок. Громкость телевизора была убавлена до нуля, и звуковым рядом «кину не для всех» служил сказочный аудио-спектакль, который перед уходом, со словами: «Держись тут, я скоро», – Николай загрузил в музыкальный центр.

Иван натянул на лицо одеяло. Ему было страшно, одиноко и очень холодно. Николая не было всего десять минут, а Ивану казалось, что прошла целая вечность, и он уже невозможно скучал, а после целой вереницы вечерних телефонных звонков – мобильный его друг отключил еще днем – тогда… вместе с телевизором, и вот теперь, дождавшись своего звездного часа, разрывался, забытый внизу у изголовья дивана, утопающий в высоком ворсе ковролина стационарный домашний – уже и ревновал его, будучи теперь просто одержим своей любовью, своей страстью.

«Никки! Ау-у-у-у! Ну, что за дела? Почему не перезваниваешь? Мы же ждем тебя, договорились же, ау-у-у-у-у…» – «Николай, здравствуйте, это Светлана. На всякий случай напоминаю – завтра будем готовы к двум часам. Да, кстати, вы были правы, давайте поменяем – то, что вы предложили, гораздо лучше, действительно идеально подходит…» – «Здорово, Коля! Слушай, я все по поводу того мероприятия во дворце, помнишь? Знаю, знаю, не занимаешься ты таким больше – весь в искусстве настоящем уже. Но для меня, Коля, сделай, последний раз, лады?.. Очень просят. Они тебя только хотят – твой взгляд нестандартный, извращенский, гыгы. Не в службу, а в дружбу, помоги? Лады?.. Жду звонка…» – то и дело срабатывал автоответчик…

– Але, – раздраженно ответил Иван после того, как, не выдержав, стараясь не менять положения тела, пододвинулся к краю дивана, спихнул с телефона прикрытие в виде коробки шоколада и выловил трубку из ковра.

– Привет! – радостно поздоровался Макс. – Спишь?

– Угу, – еще более раздраженно буркнул Иван.

– Спишь?! Мы же ждем тебя! – наигранно возмущенно воскликнул Макс.

– Fuck you, Макс! – послал приятеля Иван.

– Ваня? – все с той же радостью спросил Макс.

– Он, – буркнул Иван.

– А-ха! А я звоню тебе, звоню. Чего телефон не берешь?

– Забыл… дома… вчера…

– А-а-а, я так и подумал. Дай Колю.

– Он спит.

– Чего вы дрыхнете-то? Одиннадцать всего. Нажрались, что ли?

Иван легонько потыкал трубкой в плечо лежащего к нему спиной на боку Николая.

– Привет, привет. Ну, что там у вас? – спросил Николай, забрав у Ивана телефон.

О том, что у них там, Иван прекрасно догадывался, и когда Николай спросил его: «Пойдем?» – отрицательно мотнул головой. Он не только совершенно не хотел тащиться через весь город на очередную безумную вечеринку, а даже если бы хотел – вряд ли смог бы, ему вообще больше ничего не было нужно – ни спорта, ни девочек, ни вкусной жрачки, ни уж, тем более, творчества со всеми его гениальными Максами, крутыми мастерами и великими всякими прочими – он готов был вообще больше не покидать пределов этой «неуютной» квартиры, остаться здесь навсегда, томиться в предвкушении днем, плавать в его ванной, мечтать и ждать, а ночью изнемогать от наслаждения – предаваться, покоряться, надсаживаться, разрушаться… Он хотел постоянно слышать его голос, его смех и дрожать под его ласками беспрестанно. И тоска Ивана усиливалась: при мысли о том, что скоро пройдет ночь, и тогда, как всегда очень, очень рано, друг его отправится по своим бесконечным делам и будет общаться с бесконечным количеством людей, а после снова уедет в свои бесконечные путешествия, и, возможно, Иван не увидит его несколько недель или даже месяцев – ну не таскаться же ему за Колей повсюду хвостом, ведь это утомит друга, он разозлится и прогонит его еще быстрее…

А приглашающая сторона не унималась – к уговорам подключилась писклявая девица, та самая, вероятно, которая вопила на автоответчик: «Никки, ау!!!!» – и в какой-то момент Иван выдернул телефон из рук Николая и крикнул:

– Иди ты на хуй, Макс! Ну, заебал уже!

– И я тебя люблю, Ванечка! – весело отозвался тот и, все так же смеясь, отключился.

– Да-а-а, пора тебя спасать, – ласково глядя на Ивана, Николай коснулся рукой его лба и поднялся с постели.