Немецкий мальчик - Патрисия Вастведт Страница 3

Его улыбка подозрительно напоминала вызывающую усмешку. Ежик отрастающих волос сверкал, как золотая чешуя. «До чего тощий!» — про себя ужаснулась Кристина, хотя, видимо, Штефана худоба не смущала. Размытый дождем свет фонарей скрывал его, и у Кристины мелькнула мысль, что в другом ракурсе Штефан покажется крупным и сильным. Очевидно, этот парень был из тех, кого мало интересует чужое мнение. Несмотря на страшную дрожь и скрипучий голос, Кристине он понравился.

— Нам пора, — звякнув ключами, объявила Элизабет. — Штефан наверняка устал от долгой поездки. Продолжим знакомство за ужином.

«Раз поездка в Йоркшир так утомительна, почему же мы в Кенте не остались? — недоумевала Кристина. — А раз он мечтает с нами познакомиться, почему Элис с собой не взяли?»

«Война сделала Штефана сиротой, — сказала Элизабет перед поездкой на станцию. — Кристина, будь с ним поласковее. Кроме нас у него никого нет, теперь мы его семья».

Кристине показалось, что семья Штефану Ландау совершенно не нужна.

По дороге в гостиницу Мод заснула. Джордж прижал ее к себе, а Кристина прильнула к нему с другой стороны, греясь его теплом даже сквозь толстое пальто.

Элизабет вела чересчур быстро и дергала рычаг переключения передач, словно забыла, как управлять автомобилем.

Дождь перестал, над коттеджами и фермами висел дым, а вдали красноватые облака навалились на резкие силуэты холмов. Штефан сел впереди и смотрел на дорогу. Его профиль на фоне зелени вечернего неба высвечивали то фары другой машины, то фонарь на подводе, что возвращалась домой. Никогда в жизни Кристина не видела парня красивее и поразительнее, чем этот белокожий немец с глазами как синяки.

Вскоре холмы и небо слились в сплошную черноту. «Хиллман» трясся по проселочной дороге, за деревьями замелькали окна гостиницы. Миссис Маккрей встречала их у раскрытой двери, и желтый свет из холла острым конусом вспарывал ночной мрак.

— Мистер Мэндер, ну наконец-то! — воскликнула она, прижав к груди мясистые руки, словно приезд Джорджа принес облегчение и ей. Увидев Штефана, миссис Маккрей чуть подалась назад. — И вам доброго вечера, молодой человек.

Все собрались в холле под пыльной оленьей головой. Миссис Маккрей распоряжалась насчет ужина, разговаривая исключительно с Джорджем. Кристину это не удивляло: ее отец нравился женщинам, особенно таким вот старым калошам.

Штефан поднялся к себе в комнату и лег спать. Он не проснулся ни к ужину, ни к завтраку, ни к ланчу. Мод не отходила от его двери — то легонько пнет, то прислонится, то водит пальцами по завиткам на древесине.

— Ну когда он выйдет?

— Оставь его в покое, — велела Кристина. — Штефан залег в спячку. Он воевал на войне и оказался на стороне побежденных.

Она взяла Мод за руку и повела в гостиную с видом на озеро и холмы. Пелена дождя размыла все цвета, но время от времени тучи расходились, показывалось бездонное голубое небо, выглядывало солнце, и все вокруг сверкало перламутром. Увидев радугу, Мод побежала за калошами и пальто, но, пока одевалась, тучи снова набухли, полил дождь, и чудо исчезло.

— Никто ничего не делает! Ну как же так? Он спит и спит!

— А что ты хочешь делать, мышонок Моди? — Кристина похлопала по диванчику, и Мод села рядом.

— Штефан будет жить с нами? — спросила Мод.

— Да, но скоро уедет в школу.

— Он наш враг?

— На войне был врагом, а сейчас — нет.

— Совсем скучное путешествие! — вздохнула Мод, раздувая челку.

— Да уж. — Кристина усадила сестренку на колени. — Почитать тебе мою книжку?

— А что за книжка?

— «Валери учится любить».

Мод сунула большой палец в рот, наклонилась к книге, и Кристина почувствовала, как от ее макушки пахнет печеньем.

Элизабет и Джордж разговаривали в своей комнате наверху. Очевидно, о Штефане. Подробности Кристина не знала, но в целом представляла, что там происходит: Джордж уверяет, что все будет в порядке, а Элизабет твердит, что он просто не понимает. Джордж приглаживает волосы, щупает подбородок — нет ли щетины, смотрит на Элизабет так, будто она ваза, которая вот-вот упадет с полки. Элизабет глядит настороженно, теребит сережки, пуговицы и носовой платок. Чуть позднее родители объявят перемирие и спустятся пить чай, а пока Кристине придется сидеть с Мод в гостиной.

Кристина устает читать, пропуская абзацы, в которых Валери целуют, Мод устает слушать, зевает, соскальзывает с дивана за пазлом, высыпает деревяшки на ковер, смешивает и садится на корточки. Ее золотистые волосы блестят во мраке.

Спустя какое-то время появляется миссис Маккрей и подкидывает в камин немного угля. Когда она нагибается, скрипят и толстая твидовая юбка, и грубые ботинки. Миссис Маккрей поправляет жемчуг на кремовой трехъярусной груди и выходит.

Кристина гадает, что у миссис Маккрей под кардиганом. В идеале женская грудь должна напоминать остроконечные холмики. «Надеюсь, моя вырастет, как у Джоан Фонтейн, а не как у миссис Маккрей», — думает девушка.

Кристина прижимается к парчовой спинке дивана и снова открывает книгу. Дождь перестает, вновь начинается, перестает, начинается, и, слушая его, она забывает переворачивать страницы, и шипит пламя, богатое дымом, но скупое на тепло, и закрываются глаза. Кристина кладет голову на руки и думает о Штефане, который никак не проснется. Его сон сочится между половицами, течет вниз по ступенькам, заливает гостиную, Кристинино тело тяжелеет, и дождь ее больше не волнует, даже если он никогда не закончится.

Было время, когда Штефан думал, что спать больше не захочет: его тело превратилось в свет, а сознание промыли до сверкающей чистоты. Когда в Германию вторглись вражеские танки, он стал защитником родины и мог больше не спать и не грезить. О поражении речь не шла — все граждане Рейха вместе выкуют великую победу. Фюрер нуждался в каждом немце.

Как-то раз отряду гитлерюгенда выдали бутылку апельсинового сока и пакет с хлебом и колбасой, посадили мальчишек в школьный автобус и повезли к линии фронта, и некоторые ныли и хныкали, потому что было поздно и хотелось спать.

Едва автобус остановился, мальчишки проснулись и высыпали из салона. Сбившись в кучу, они смотрели на шары алого огня, вспыхивающие на горизонте. Водитель побросал их рюкзаки в грязь и укатил восвояси. Ночь была теплая, словно на курорте. Вскоре подошли два солдата и осветили фонарями заспанные мальчишеские лица.

— Парни, фюрер шлет вам привет! — Голос был добрый, вежливый, хоть и мрачный. — Он ценит вашу верность и отвагу.

— Глянь, они совсем дети! — проговорил другой солдат, а потом рявкнул: — А ну подтянитесь!

Разумеется, мальчишки со сна не запомнили, куда их ведут.

Потом не завязанные шнурки и рубашки, не заправленные в брюки, уже никого не волновали: в темноте с боеприпасами бы разобраться. Порой в неразберихе они убивали друг друга.