В тот год я выучил английский - Жан-Франсуа Дюваль Страница 3

У приятеля детства, в жалком жилище его матери — две комнаты в подвале, чтобы принять ванну или вымыть ноги, там использовался металлический бак — я открыл для себя Элвиса Пресли. «King Creole», записанную на пластинке-сорокапятке. Я крутил ее снова и снова. То же самое с Джонни времен «Маленького клоуна твоего сердца»… Эта песня заранее окупала все последующее. Однажды приехала сестра моего приятеля, ей было тринадцать или четырнадцать лет, сексуальная, она носила красные носки, ботинки оставляла у порога, чтобы не пачкать полы. Мы ничего друг другу не сказали или почти ничего. Естественно, мы ничего не делали. Но она была здесь. Вместе мы в пятнадцатый раз слушали «Маленького клоуна твоего сердца». Мы входили в тот возраст, тринадцать-четырнадцать лет, когда целыми днями проигрываешь пластинки, добровольно закрывшись в комнате, сидя на растрепанной кровати, вокруг разбросаны конверты от пластинок, время, когда веришь, что в один прекрасный день произойдет что-то невероятное, а жизнь будет щедра к тебе. И эта девчонка, увиденная впервые, возможно, я уже любил ее, кто знает? И как прекрасно чувствовать слабое биение, оно внезапно рождается само по себе, эти эмоции, на которые ты и не думал, что способен, — внезапно приходит тот самый возраст, и, слушая песню «You’re Sixteen» [12], неожиданно появляется надежда, что жизнь будет именно такой, чистой и красивой, как роковая баллада. Природа любит расставлять подобные ловушки, пока мы еще молодые и доверчивые.

Одно его имя — Пресли — звучало совершенно по-новому, словно серебряная монетка упала на плиточный пол, словно хрустальная фуга, вращающаяся вокруг себя, только чтобы звенеть непредсказуемо, Пресли! — прозрачный отголосок, который долго звучит в ушах после того, как его услышишь или произнесешь вслух. И я вспоминаю, как это имя пронизывало воздух в школьных дворах, как будто в нем одном заключались призыв и тайна наших детских жизней на краю чего-то неизвестного нам самим.

Гарри мне сказал: «Крис, у меня сегодня свидание около бара “Кенко” с моей девушкой и ее подружкой, не хочешь пойти со мной? You wanna come? [13]»

— Sure, okay [14].

Было семь часов вечера, я пришел чуть раньше. Вокруг было прозрачно и светло, казалось, что ночь никогда не наступит в Кембридже в этом сезоне; вечера были нескончаемы, как это голубое небо, простиравшееся, куда хватало глаза, — ни единого холма или возвышенности, способной потревожить небеса Англии, ничего не преграждало горизонта, и небо там совершенно свободно может идти куда пожелает. Немного выше по улице виднелась вывеска кинотеатра «Регал» и название фильма, начерченное красными буквами, которые перспективой стягивались и выстраивались в анфиладу. С такого расстояния афиша была трудноразличима, но я точно знал, что на ней «Блики в золотом глазу», но как мальчишка, чтобы убить время, я пытался различить каждую букву. На мне были светло-зеленые джинсы и коричневая вельветовая куртка с Карнаби-стрит. Вокруг было какое-то странное бессмысленное движение, отделяющее послеполуденное время от вечернего. Непонятно, люди только вышли или возвращались домой? Какой-то тип задел меня за плечо и извинился, бросив: «Oh, I’m sorry» [15], дружески похлопав меня по другому плечу, словно желая удостовериться, что я крепко стою на ногах, а затем добавил: «Are you sure you’re okay?» [16]После этого он поспешил к автобусу № 1, чьи двери уже закрывались, как раз напротив остановки перед «Кенко», где автобусы останавливались один за другим, все одинаковые, похожие друг на друга, уставшие, словно желающие сказать, что на сегодня хватит, но продолжающие трястись вновь и вновь — парк не обновлялся с незапамятных времен, и поэтому они служили всю жизнь. Двухэтажные автобусы с красными лондонскими мордами, их здорово раскачивало, и, прежде чем вскочить или спрыгнуть на ходу с площадки, стоило дважды подумать.

Эта автобусная остановка была местом встреч столь надежным и обладающим хорошей репутацией, как сам Гарри. Впрочем, я был не единственным, кому пришлось ждать. Ведь если девушка пропускает подряд два автобуса, то можно предположить, что она ожидает кого-то, кто внезапно появится на мопеде, резко ударив по тормозам, подчеркивая свое появление, которое должно вызвать удивление и что-то вроде: «God, that’s you! I didn’t see you coming! [17]» Тогда как только что приехавший, извиняясь, произнесет: «Hi! I hope you haven’t been waiting too long for me? [18]Я не сильно опоздал?» Или, возможно, остановится машина, даже если это место только для автобусов. Гарри, будь у него автомобиль, никогда не назначил бы здесь встречу. Однако некоторые не могут обойтись, чтобы не нарушить правила. К примеру, я был уверен, что вот эта девушка на остановке ждет ни велосипед, ни автобус. Для этого она слишком хороша и уж больно неплохо одета. Я научился различать подобных девушек. Они всегда ждут «астин-мартин» или «альфа-ромео»; автомобиль сам распахивается перед ними, не успеют они и пальчиком пошевелить, достаточно просто дождаться, замерзнуть и замереть в позе Книдской Афродиты Праксителя, пока этот тип не обойдет машину, чтобы открыть дверцу.

Я заметил Гарри, идущего с одной стороны, и Барбару — с другой. Я понял, что это Барбара, по тому, как она помахала ему рукой. Все дальнейшее произошло очень быстро, как в фильме «Перестрелка в ОК Коррал» [19]. Гарри и Барбара подошли ко мне, девушка чуть-чуть отставала от Гарри, так как не была со мной знакома. Гарри представлял нас друг другу, когда я почувствовал, что нас уже не трое, а четверо. Девушка, которая ждала «астин-мартин», присоединилась к нам.

— I’d like you to meet Chris [20], — сказал Гарри.

— I’m Maybelene [21], — сказала девушка.

Оказывается, она ждала именно меня.

На следующее утро, еще до завтрака, миссис Смит отвела меня в сторонку и сказала: «Chris, you know you can’t bring girls in you room after midnight?» [22]За несколько минут до этого она сделала подобное замечание и Гарри — он сидел за кухонным столом, гладко выбритый, со свежим лицом, несмотря на выпитые накануне полбутылки виски, наливал себе кофе, жадно поглощая колбаски и яичницу, заверив миссис Смит, что подобное больше не повторится. «Harry made те excuses, you know, Chris» [23], — сказала миссис Смит. Я попытался что-то возразить: «Well you know, I’m sure we didn’t make any noise, we really didn’t… they stayed no more than half an hour…» [24]Миссис Смит перебила меня, повысив голос, сказала: «Promise те, Chris, that will never happen again [25]. Если нет, то больше не смогу сдавать вам комнату». Последние слова были лишние. Ну и пусть. Я сказал, что иду собирать вещи. Она остановила меня на лестнице, но я сказал: «Я ухожу». Я почувствовал радость и что пора смываться.