Похоть - Эльфрида Елинек Страница 30

Директор как мужчина опять готов проявить склонность к своей жене, потому что она сидит на своем насиженном месте, где на нее не падает свет из окна. Еще темно. На Герти солнечные очки. Прибегает ребенок, взбудораженный своими видениями и телевизором, он врывается в комнату, визжит от жадности, требуя, чтобы на этот раз ему непременно купили что-то определенное, что поможет ему ускользнуть из этого прекрасного мира: скоростной спортивный инвентарь и соответствующую одежду, чтобы дни его были наполнены счастьем. Ибо он, ребенок, хочет отплыть вместе с паводком. Директор с высоты своей могучей темной звезды, которую являет его голова, произносит властное слово. Он выбрал для себя утро, чтобы невзначай нанести матери своего ребенка еще один визит. Совершенствуя свои ночные подвиги, он напросился к ней на самую малую малость. Подобно тому, как опускаются в кресло, чтобы бросить беглый взгляд на наигранную серьезность вечерних теленовостей, он грузно опустился прямо в женщину, подключившись к ней сзади, к раздаточной колонке своей жизнезаправочной станции, куда он отправляется, чтобы утешить себя святыми дарами. Пусть она заправит его до упора! Супер-плюс! Слова его терзают ее слух, он требует, чтобы она еще раз отдала отчет в проступке, совершенном вчера. Он — старший бухгалтер, который в состоянии превратить мелкие волны в мощные валы и водовороты. Когда-нибудь, надеюсь, наружу пробьется настоящая трава, потому что мы по ошибке сажали ее на автомобильных кладбищах и стоянках для отдыха, где даже резину надо разогревать перед тем, как ее стянуть. Да, именно там, где мы вовсю стараемся разбазарить себя, погрузить наш половой орган в глубину и потом умолчать об этом в разговоре с нашим партнером, чтобы наслаждаться в одиночку. Бедра женщины должны быть наготове только для него, для директора, мерзкого и случайного прохожего. Он сварит их в кипящем масле своей алчности. Он похлопочет и о жене, он в конвульсиях сбросит груз на ее погрузочную площадку и подарит ей за это мягкую брошку или стальной браслет. Скоро все закончится, и вот мы снова свободны, у себя дома, там, где нам место, и мы стали богаче, чем прежде, когда мы потешались над соседями. Мы приглашаем их поглазеть на все это! Ничего с вами не случится, если господин из компании любителей понаслаждаться компанейски постучит в вашу дверь, держа в руках шампанское! Вовсе наоборот, женщина будет рада! Не хватает только, чтобы он сам себя упаковал в подарочную коробку! Голубизна неба солидно соответствует окружающему ландшафту, и фирма его процветает.

Наверняка эта женщина при первой же возможности ускользнет из дома, чтобы снова с помощью парикмахера придать себе миниатюрный вид для встречи с Михаэлем. Да, ответственность лежит на ней, чтобы она могла предстать перед ним как лакомый кусочек, мы наедине, яркое солнце! Родители, полные любви, с шумом бьются над своим сыном, который изнуряет себя над своей игрушкой, как его отец изнуряет себя в лоне матери, где играет в одиночку. Ребенка надо срочно отправить. Раньше здесь росла сочная трава, но теперь железные путы охватывают сердце. Никому не дано спокойно оставаться на своей тропе и наблюдать за событиями. Все они вынуждены биться со своим несчастьем или выплескивать из себя творческую струю, чтобы их сразу заметили и полюбили. Ребенка со всех сторон расспрашивают о его высокой прибавочной стоимости по сравнению с детьми бедных крестьян. Мать едва не выплескивает материнское молоко из груди от страха, что у ребенка, по всей видимости, нет бессмертной души, ведь он не доставляет матери блаженства. Он снова хочет без промедления отправиться на горные склоны, туда, куда всех волей-неволей влекут и волокут подъемники. Лишь бы лыжники не переоценили своих возможностей, когда спускаются в долину! Мать жадно целует ребенка, который от нее уворачивается. Отец добродушно водит ногой по ковру, собирая его в складки. Скорей бы снова остаться с женой наедине, чтобы размахивать оглоблей (своим дрекольем)! Когда ребенок на что-то отвлекается, отец сует покрытые пушком пальцы в самую заветную материнскую область, в прогалину, которая притягивает его так сильно, что он покупает жене дорогую одежду, чтобы прикрыть это место. Он тайком нюхает свою руку, такую же удачливую, как и он сам. Такую же резкую, как яркий свет. Мать между тем продолжает любить ребенка все дальше и дальше, любить вниз по течению ручья. Она привязывает его к себе игрушками, погремушками и другим хламом, как это делают влюбленные. Отец в отличном расположении духа бьет кулаком по столу. Он сегодня уже попользовался женой, так почему бы и ребенку не воспользоваться сегодня любовью матери? Но не надо переходить границ! Сын должен научиться скромности, когда он за скромную плату дает покататься на своих красивых новых лыжах тем, кто скромен по необходимости, дает, чтобы потом в кондитерской набить себе рот всякими вкусными сюрпризами. Сын развернул бойкую торговлю своими спортивными снарядами, чтобы счастье коснулось и самых непонятливых. (Они думают, что катание на роликовых коньках поможет им в поиске свободного места в системе, над которой высятся Альпы). Эти дети только и понимают, что нужно платить, если хочешь подержать на горбу спортивные лыжи. Мужчина и его божественная женщина чувствуют себя разбуженными друг другом. Их взгляды приметаны друг к другу крупными стежками.

Пиликающий на скрипке отец непременно воздал бы хвалу предпринимательской жилке сына. Берите с него пример, вы, кто распоряжается снегом здешней общины, с которой вы еще и денег требуете за использование снежинок, этой белесой спортивной белизны! Все останется лежать на уютных пашнях, где вы, один из бесчисленных рабов спорта, еще час назад сносили тяготы своей жизни, одетый в разноцветный комбинезон, в котором вы отправляетесь куда угодно, хоть на горнолыжные соревнования, хоть на дискотеку. Все едино, и вы — единственный и первый. Однако прежде вас должны поднять наверх, поближе к Богу, где время имеет более высокую курсовую стоимость, чем время вашего спуска, застопоренное вашей дорогой супругой, которая сопровождала вас пешком. Жизнь вдруг становится вам более знакомой, когда вы стоите перед снежной пропастью и прижимаете спортивный инвентарь к своему телу, тоже доступному стирке. Бедняки — те не могут удержать воду, которая замерзает под ними, им не остается ничего иного, кроме как осторожно перебираться через нее пред лицом самых возвышенных гор, с которых к ним с глубоким почтением не приходит никакая помощь. Высыпавшие из своих контор разноцветные служащие, красиво одетые, заглядывают на радостях в маленькие ресторанчики и скользят вниз, пригнувшись к лыжам, словно склонившись над любимым человеком, впрочем, они просто скользят вниз. И там, внизу, они сливаются в одно разобщенное целое с теми, кто в худые времена опустился и принял на себя удары судьбы, и участвуют в известной телепередаче, в телепосылке жизни, где царит настоящий народный юмор, например, в «Музыкальном подворье». Местные бедняки тоже глазеют на происходящее, однако ничего толком не разберут. Ибо они не ведают, каким это образом высокое собрание звезд с телеэкрана вздымается ввысь здесь, перед ними. Погода овевает их со всех сторон.

Прислуга подает матери кофе. А меж тем мать давно уже припрятала непочатую бутылку в платяном шкафу. Было бы лучше, если бы детская группа сегодня не пришла поднимать шум. Нет, дети придут только завтра, чтобы репетировать песенки, толкотню и визготню для предстоящего праздника пожарных. В незанятые работой дни все так прекрасно сливается на диске проигрывателя в божественные «Страсти по Матфею» или в какую-нибудь другую мелодию, способную выдержать испытание нашим слухом. Женщина с отвращением смотрит на свои руки, словно они ей совсем чужие. Слова ее вздыбливаются как пенис мужа там, впереди, где звенят цепи и где все с шумом устремляются вниз.